Замешательство отразилось на его лице, когда он увидел, что Куинн не плывет к нему, он ее вообще не видел. Бревно бешено раскачивалось на порогах, задняя часть поднималась, а передняя падала в водоворот, а затем шлепалась обратно вниз, и передняя часть поднималась, выходя из водоворота. Именно тогда он увидел маленькую фигурку, барахтавшуюся в пенной воде. Она не выбралась и отпустила бревно, ее швыряло и било бурлящей водой.

Забыв об усталости, Джет выругался и выпрямился, чтобы бежать вдоль берега, наполовину сосредоточившись на скалистой береговой линии, которую он пересекал, и наполовину на мучениях Куинн в воде. Сразу было видно, что она понятия не имеет, что ей делать. Она не прилагала никаких усилий, чтобы удержать пальцы ног над водой, и ее ноги опускались вниз по течению вперед. Ей даже не удавалось держать лицо над водой, если бы она была смертной, он знал, что она бы не пережила свое дикое путешествие по порогам. Но она не была смертной, поэтому он мрачно последовал за ней, а затем побежал вперед, когда увидел, что пороги заканчиваются на более спокойном участке.

Джет не остановился, как только достиг спокойной воды, но пробежал добрых двадцать футов, а затем вошел в воду и нырнул, чтобы проплыть треть пути через этот более широкий участок реки, сумев занять позицию, перед Куинн, когда она вышла из порогов. Он был достаточно далеко и как раз вовремя, чтобы схватить ее за ногу, когда она проплыла мимо. Подтащив ее к себе по воде, он бросил один взгляд на ее избитое и разбитое лицо и стал гребсти к берегу.

Добравшись до мелководья, он подхватил Куинн на руки и нес ее остаток пути. Она была маленькой и не должна была быть тяжелой, но ее одежда промокла, а мышцы Джета были истощены после его собственной битвы с быстро бегущей водой. Ему удалось пронести ее всего на пару футов вверх по скалистому берегу, прежде чем его ноги подкосились.

Упав на колени, он опустил Куинн на землю, а затем сел на корточки, чтобы осмотреть ее. Ее одна рука выглядела так, будто на нее кто-то уронил валун, и на лбу виднелась огромная шишка и синяк, но другие синяки, которые он заметил на ее лице, уже исчезали, как вода, высыхающая на солнце. Он знал, что рана на голове и ее рука заживут, и для этого нужна будет кровь, которую она сейчас не могла позволить себе.

Джет не думал, что она сойдет с ума, как женщины, выпавшие из самолета во время крушения, но он не был уверен, и на мгновение подумал оставить ее и продолжить путь самостоятельно, но он просто не мог этого сделать. Джет не спрашивал, почему; он просто знал, что не может оставить ее одну здесь, в лесу. Он позволил бы ей питаться от него, если бы это было необходимо, но они уйдут из этого леса вместе или не уйдут вовсе.

Вздохнув, он огляделся. Бревно выбралось из порогов и теперь спокойно плыло вниз по течению, не выглядя поврежденым. В остальном все выглядело тихо и мирно. Он не видел никого ни в воде, ни на берегу реки. Однако это не означало, что их не было поблизости, и он знал, что ему нужно увести Куинн подальше от открытых мест. Или, по крайней мере, ему нужно было скрыться. Он был ходячим мешком с кровью для женщин, охотившихся на них.

Расправив плечи, Джет подхватил Куинна и, пошатываясь, поднялся на ноги, он шел, пока не нашел сосну или ель — он не мог сказать в темноте — с ветвями, достаточно низкими, чтобы обеспечить укрытие. Затем он опустил Куинн и залез под низкие ветки, таща ее за собой. Как только он приблизил ее к стволу, он отпустил ее и плюхнулся на бок. Ночь была холоднее, чем вода — он предположил, что около семидесяти градусов (21 °C) — и они оба промокли насквозь, и ночной воздух казался еще прохладнее. Последнее, что Джет сделал перед тем, как усталость завладела им, прижался к ней и обнял, когда Куинн начала дрожать в своей мокрой одежде.

Куинн стояла в больнице, где когда-то работала, с недоумением наблюдая, как люди снуют туда-сюда, каждый спешит оказать какую-то медицинскую помощь, и никто из них, казалось, не замечает ее присутствия. Она взглянула на себя и увидела, что на ней окровавленная белая шелковая блузка и черные брюки. Это одежда, в которую она была одета в самолете, та, в которой она была в реке, и это было последнее, что она помнила — кружась и кувыркаясь через пороги, увлекаемая водой, как пробка, подхваченная течением.

Она думала, что утонет, вспомнила Куинн, и теперь задавалась вопросом, так ли это. Возможно, Маргарита ошибалась, и бессмертные могут умереть не только в огне и после обезглавливания. Возможно, она утонула в этой реке и теперь была заблудшей душой, блуждающей по коридорам больницы, где она когда-то работала хирургом, пока ее прежняя жизнь не была отнята у нее.

— Это здесь ты работала?

Куинн резко обернулась на этот вопрос и моргнула, обнаружив, что наблюдает за приближающимся Джетом. В отличие от нее, его одежда была в первозданном виде, его черные брюки, белая классическая рубашка и черная кожаная куртка-авиатор были такими же чистыми, какими они, вероятно, были, когда он их надел. Даже его галстук в черно-бело-красную полоску прекрасно сидел.

— Ты тоже умер? — спросила она, почему-то находя эту мысль ужасно грустной.

«Что?» — удивленно спросил Джет.

— Я спросила, не умерли ли и вы, мистер Ласситер, — мягко сказала Куинн, задаваясь вопросом, он наверно не понял, что умер. Это казалось единственным объяснением того, что они оба находятся в больнице. Может быть, это была не та больница, в которой она работала. Может быть, это была больница, в которую доставили их тела в Онтарио.

«Пожалуйста, зовите меня Джетом», — сказал пилот.

Куинн не смогла сдержать гримасу, которая скривила губы при этом предложении, и прямо сказала: «Я бы не хотела. Без обид, но если мы мертвы, не думаете ли вы, что нам следует использовать наши настоящие имена, а не глупые прозвища?

— Меня, действительно, зовут Джет, — сказал он ей с легкой усмешкой. «Это сокращение от Джетро. Но меня с детства звали Джетом».

Куинн моргнула при этой новости, а затем закрыла глаза со стоном. — О Боже, — пробормотала она и тут же заставила себя снова открыть глаза. «Мне жаль. Я просто предположила, что это прозвище, и подумала. ".

— Это было глупо и претенциозно? — предположил он, когда ее голос оборвался от смущения.

— Прости, — повторила Куинн со вздохом, ее плечи поникли. Казалось, что в ее загробной жизни будет столько же досадных ошибок, сколько было в ее реальной жизни.

— Не стоит, — добродушно сказал Джет. «Джет (Jet- Самолет) — довольно глупое и претенциозное прозвище для пилота. Я понимаю. На самом деле, именно так я относился к одному из парней, с которым я тренировался, и который настоял, чтобы мы называли его Эйсом (Асе- Ас (

человек, который безупречно исполнял какого-либо действие

— Сокращено от «Ашерон»? — предположила она.

«Неа. Его настоящее имя Юджин, и в отличие от летающих асов, в честь которых он решил назвать себя, он не сбил ни одного вражеского самолета, не говоря уже о том количестве, которое принесло бы ему такое звание. Вот почему зваться Эйсом было так претенциозно и глупо».

«Ой.» — Куинн криво улыбнулась, ее плечи расслабились. — Джетро, да?

— Да, мэм, — ответил он, отступая в сторону, когда несколько фигур в синих халатах и масках катили между собой каталку с пациентом, явно спешили на операцию. Как только она скрылась за углом, он серьезно посмотрел на Куинн. — Значит, ты думаешь, что мы мертвы?

Плечи Куинн снова опустились, и она недовольно пожала плечами. «Это единственное объяснение, которое я могу придумать, почему мы здесь. Кроме того, кажется, что нас никто не видит, — заметила она.

Он огляделся, казалось, обдумывая это, а затем сказал: «Я не знаю. Бессмертные не могут утонуть. Может быть, это сон».

Куинн фыркнула на это предложение. «В кошмар, я бы поверила больше. Сон? Нет.»

«Почему больница для тебя кошмар?» — спросил он с интересом. — Ты когда-то была хирургом, не так ли?