«Была ключевое слово в этом заявлении», — с горечью сказала Куинн, отступая сама, когда мужчина в хирургическом халате пробежал мимо с медсестрой, рассказывающей ему о пациенте, которого он собирался оперировать. Вернувшись к Джету, она добавила: «Раньше я была кардиоторакальным хирургом. Это просто напоминает мне обо всем, что я потеряла».
«Став бессмертной ты больше не можешь быть кардиоторакальным хирургом?» — он спросил.
— В основном да, — устало сказала она.
«Почему? Разве ты не можешь просто изменить свое имя, переехать в другой штат и… — Он сделал паузу, когда она начала качать головой.
— К сожалению, нет, — с грустью сказала она ему. «Боюсь, это очень маленькое сообщество. Сертифицированных кардиоторакальных хирургов три с половиной тысячи, около того, и их число сокращается. Только тысяча триста получили сертификат за последние десять лет. Это делает бассейн очень маленьким для купания и повышает риск того, что кто-то — другой врач или медсестра — узнает меня». Куинн обвела больницу несчастным взглядом и добавила: «А еще все усугубляет тот факт, что я публиковала статьи, давала интервью и выступала с докладами на съездах, на которых присутствовали почти все 3500 кардиоторакальных хирургов. Я слишком известна, чтобы рисковать».
— Понятно, — тихо сказал Джет, а затем быстро огляделся, прежде чем сказать: — В таком случае это угнетающе. Тогда я думаю, что нужно сменить место пребывания».
— Сменить место? — неуверенно спросила она.
«Ага. Это место слишком оживленное и шумное и, видимо, просто тебя угнетает. Мы должны пойти куда-нибудь в другое место, — решил он.
— Не знаю, сможем ли мы, — неуверенно сказала Куинн. «Наши души, наверное, не могут уйти слишком далеко от наших тел, и если они здесь, в этой больн..…» Ее слова внезапно оборвались, когда больничная обстановка внезапно исчезла, и они оказались в ресторане со старомодной плиткой на полу и настоящими кабинками. Там была стойка, за которой можно было сидеть, идущая вдоль задней части ресторана перед открытым окном, и это напомнило ей о месте, где она когда-то ела, в маленьком городке. Она, Пэт, и Паркер заехали в такую же, в одну из их поездок, когда еще были смертными.
— Так лучше, — удовлетворенно сказал Джет, и Куинн с изумлением повернулась к нему.
«Ты сделал это?»
Джет поколебался, а затем пожал плечами и признался: «Я не уверен. Я думал, что мы должны пойти куда-нибудь еще. Может быть, в ресторан или кафе, раз я голоден, но определенно куда- нибудь где повеселее, и — пуф, мы здесь.
Куинн оглядела теплый и веселый ресторан. Это было определенно лучше, чем больница, подумала она, и тут ее желудок заурчал, высказав свое мнение о новом месте.
«Кабинка или табуретки у стойки?»
Вопрос Джета отвлек ее внимание от осмотра ресторана на его лицо. Но она не сразу ответила ему. Она была слишком занята, пытаясь разобраться в том, что происходит. Если она была мертва, то не могла же она просто прыгать с места на место? Или это был сон?
«Я бы выбрал кабинку», — сказал Джет, когда она промолчала. — И шоколадный коктейль, и картофель фри.
Куинн сглотнула слюну, внезапно появившуюся во рту при упоминании о коктейли и картофеле фри, и кивнула. Когда Джет немедленно подошел к ближайшей кабинке, она последовала за ним и проскользнула с одной стороны, а он занял другую.
«Шоколадный коктейль и картофель фри?» — он спросил.
— Клубничный коктейль и картофель фри, — решила Куинн, и вдруг на столе между ними появились коктейли и картофель фри, клубничный для нее, шоколадный для него.
Куинн с любопытством разглядывала еду. У нее никогда не было такого сна, когда она просто думала о чем-то, чего хотела, и это появлялось. Разве не было бы прекрасно, если бы в жизни была также? Если бы она могла просто подумать, что хочет быть смертной девчонкой на свидании в ресторане, и это исполнилось бы? Больше никаких дел с бессмертными, никаких клыков или потребности в крови, никаких побегов от обезумевших бессмертных, жаждущих крови, в тайге.
К сожалению, в жизни было не так. Так что ей лучше просто насладиться сном, решила Куинн, отбросив все мысли и заботы о своей реальной жизни и наклонившись вперед, чтобы сделать глоток клубничного коктейля. Ее глаза расширились, и она застонала, когда густой, холодный клубничный крем наполнил ее рот.
«Хорош?» — спросил Джет, зачарованно наблюдая за ней.
Кивнув, Куинн проглотила ледяной кусок и призналась: «Я не ела ничего подобного со времен медицинской школы».
«Почему?» — сразу спросил Джет.
— Они вредные, — быстро сказала она. «Сахар и жир. Привет сердечный приступ». Ее взгляд скользнул к картофелю фри рядом с коктейлем, и она неосознанно облизнула губы.
— Я полагаю, ты также давно не ела картошку фри? — Джет сказал с весельем, когда у нее потекла слюна от золотистого совершенства, почти боясь его попробовать. Когда она покачала головой, показывая, что нет, он сказал: «Давай. Попробуй.»
Его голос был глубоким, шелковистым и невероятно сексуальным, и это заставило Куинн подозрительно прищуриться. «Дай угадаю. Я действительно мертва, а ты дьявол, посланный искушать меня».
Джет торжественно кивнул. «Я дьявол, пришел, чтобы соблазнить тебя поесть жареное, что, как известно, является грехом, наказуемым вечностью в аду».
Куинн сморщила нос от его поддразнивания и потянулась за уксусом на стойке приправ, сложенных аккуратной небольшой коллекцией у стены в конце стола. Побрызгав прозрачной жидкостью на картошку фри, она сказала: «Смейся, если хочешь, но каждое путешествие начинается с одного шага. Сначала шейк и картошка фри, а потом уже обжорливая оргия на столе».
— О-о-о, ты сказала оргия, — радостно заметил Джет, а затем усмехнулся ее румянцу. «Что, если я пообещаю, что больше не буду предлагать еду?» — спросил он рассеянным тоном, наблюдая, как она сменила бутылку с прозрачной жидкостью на кетчуп и начала обильно поливать им пропитанную уксусом картошку фри.
Куинн пожала плечами, ее внимание было поглощено тем, что она делала, когда она сменила кетчуп на соль и начала посыпать ее поверх кетчупа и уксуса. Она чуть ли не пускала слюни при мысли о том, что она закончит готовить картошку фри и сможет ее съесть.
«Боже мой, ты же не собираешься есть это, не так ли?» — с отвращением спросил Джет, когда она продолжила встряхивать соль до тех пор, пока сверху не стали видны кристаллы в виде толстого слоя.
«Ты когда-нибудь ел так картошку фри?» — спросила Куинн, ставя солонку на место.
— Черт, нет, — заверил ее Джет.
«Тогда ты не имеешь права голоса. Попробуй, и тогда ты сможешь высказать свое мнение, — бросила она вызов, глядя на него через стол.
Джет с отвращением перевел взгляд с ее лица на картошку фри и отрицательно покачал головой.
— Забавно, я и не подозревала, что лётчики, такие трусы, — небрежно сказала Куинн, беря вилку и протыкая несколько картофелин фри, покрытых липкой массой.
Бормоча что-то себе под нос, Джет взял свою вилку и наколол одну ее картофелину фри, а затем быстро засунул ее в свой и без того гримасничающий рот. Однако эта гримаса исчезла, когда он стал жевать, и Куинн начала ухмыляться, когда он потянулся за уксусом, даже не закончив жевать.
«Такая же реакция была и у меня, когда я впервые увидела, как Синтия Вэнс ест картошку фри», — сказала она ему.
— Синтия Вэнс? — спросил он, полив свою картошку уксусом и потянувшись за кетчупом.
«Подруга в старшей школе», — объяснила Куинн. «В двенадцатом классе мы вместе обедали после третьего урока и пошли в ресторан рядом со школой. Когда я впервые увидела, как она ее ест, мне стало противно. Она сказала: «Не кривись, пока не попробуешь», или что-то в этом роде, и подтолкнула меня попробовать». Криво улыбнувшись, она пожала плечами. «Следующее, что я поняла, я не могу есть картошку фри по-другому. По крайней мере, раньше, — добавила она, и ее тон стал кривым. «Я не ела картошку фри примерно с тех пор, как окончила медшколу».
