«Куинн, очевидно, была возможной спутницей жизни этого человека из «Медного круга».

Джет взглянул на дверь, его брови приподнялись, когда он узнал высокую светловолосую женщину, которая сейчас входила в комнату Куинн.

«Баша». — Сэм встала и подошла, чтобы обнять ее в знак приветствия. — Я не знала, что ты тоже здесь.

Блондинка обняла ее в ответ, объяснив: «Маркус и я легли спать по прибытии. Ну, он спал, а я лежала там и не могла заснуть, а потом услышала, как вы здесь разговариваете, и решила присоединиться к вам. Прошу прощения, что подслушивала, — добавила она.

Маргарита весело улыбнулась извинениям и заняла место Сэм, чтобы обнять женщину. — «С бессмертным слухом невозможно не слышать разговоры в этом доме. . или любом другом. Здравствуй, Баша, дорогая. Ты знаешь Мэри?

«Мы с Мэри виделись в Кокрейне», — заверила она ее и поприветствовала женщину. — Еще раз привет, Мэри.

— Привет, — легко сказала Мэри.

— А Джета ты уже знаешь, — добавила Маргарита, повернувшись к нему.

«Да. Джет много раз перевозил Маркуса и меня, — сказал Баша, тепло улыбаясь ему.

Джет не улыбнулся в ответ; его мысли все еще были заняты тем, что она сказала, когда вошла. — Куинн не может быть спутницей жизни этого парня, Баша. Мы спутники жизни».

Воцарилась тишина, женщины обменялись взглядами, а затем подошла Маргарита и сжала его плечо. «Были случаи, намного больше, чем можно было бы ожидать, когда бессмертный или смертный был возможным спутником жизни более чем одного человека».

Страх пронзил его затылок, когда возможность потерять Куинн стократно возросла в его сознании. Отчаявшись, Джет инстинктивно открыл рот, чтобы снова возразить, но прежде чем он успел что-либо сказать, Маргарита продолжила. — «Мы не знаем наверняка, является ли она его возможной спутницей жизни, но это объясняет, почему он оставил девочек в живых. На самом деле, это кажется единственным объяснением».

— Это также объясняет, почему она заблокировала память, а Пэт — нет, — тихо сказала Мэри.

— Да? — спросила Сэм и покачала головой. «Как? Он же не сказал Куинн, что они могут быть спутниками жизни. Или она знала, а ты эту часть пропустила?

— Нет, он этого не говорил, — заверила ее Мэри.

— Но, — сказала Баша, — если он прикоснулся к Куинн, она, возможно, ощутила к нему влечение. Представь, как это было бы сокрушительно, если бы он был монстром, который несколько мгновений назад пытал и убил ее семью».

— Ей было всего шесть, — с отвращением отрезал Джет. «Не может быть, что бы она испытала страсть спутников жизни к этому ублюдку в шесть лет».

— Я не говорила, что это будет страсть или желание, — тихо сказала Баша. — Или что она поймет, что в ней вызывают его прикосновения. Но любое благожелательное чувство, которое это вызвало у нее к нему, было бы анафемой для ребенка, который только что видел, как он пытает и убивает людей, которых она любила больше всего на свете».

«Пэт сказала, что он трогал Куинн?» — спросила Сэм, нахмурившись.

— Нет, — ответила Мэри. — «Она не помнит, как он это делал, но она была напуганной шестилетней девочкой в травмирующей ситуации и призналась, что смотрела ему в лицо, а не на другую руку», — сказала им Мэри. — «Возможно, он потянулся к руке или запястью Куинн так, что она этого не заметила. На самом деле, более чем вероятно, что он это сделал».

Джет покачал головой. Он не хотел ничего из этого слышать. Он не знал, что пугало его больше: то, что у Куинн был еще один возможный спутник жизни, или то, что ублюдок был больным убийцей, который снова нашел ее.

— Она не предпочла бы его тебе, — успокаивающе сказала Маргарита.

Джет нахмурился, а затем спросил: «Ты веришь в эту чушь?»

Он надеялся, что она этого не сделает, и молча умолял ее не делать этого, и он предположил, что она прочитала это в его уме, потому что выражение ее лица было извиняющимся, когда она сказала: «Боюсь, что знаю. Я верю, что она что-то почувствовала, когда он прикоснулся к ней. Что-то, чего она не понимала, но не хотела чувствовать, и это сформировало ее жизнь».

Мэри кивнула. — «Я думаю, что то, что она почувствовала в тот день, было причиной того, что она заблокировала воспоминания. Потому что она не могла вспомнить, какие порывы или чувства он внушал ей. Думаю, именно поэтому она всегда была послушной дочерью без намека на обычный подростковый бунт. Стыдясь или напуганная тем, что у нее могут быть мысли или чувства к монстру, она изо всех сил старалась исправить это и доказать — хотя бы самой себе, — что она не была таким монстром, как он.»

— Кстати, о монстрах, — сказала Маргарита. «Вероятно, поэтому она считает себя монстром теперь, когда она обращена».

«Она назвала его так, когда ты попросила ее рассказать нам, что произошло», — устало вспомнил Джет.

«Да, она несколько раз назвала его монстром, но, похоже, даже не осознавала, что это так», — сказала ему Мэри. «Когда мы назвали его монстром в ответ, она была в замешательстве, почему мы так сказали».

«Мэри также считает, что именно поэтому Куинн заперлась на четыре года после своего обращения», — сказала Маргарита. «Потому что она боится, что если она этого не сделает, она может стать монстром, которым, как она боится, она уже может быть, потому что как возможный спутник жизни он что-то разбудил в ней».

— Черт, — выдохнул Джет. Все, что говорили женщины, имело смысл. Реакция Куинн была вполне разумной, когда ее объясняли подобным образом. Как бы он ни хотел, теперь он также верил, что она была возможной спутницей жизни этого ублюдка, как и он сам. Все понятно. Кроме-

— Тогда почему он пытается меня убить?

Джет обернулся, его рот отвис, когда он увидел, что глаза Куинн были открыты, и она явно слышала большую часть, если не все, из их разговора. Она также задала тот самый вопрос, который он собирался задать. Если этот монстр был ее спутником жизни, почему он пытался ее убить?

Куинн заметила потрясенные выражения на лицах людей в комнате и почувствовала, как сжались ее губы. Она не знала, как долго была без сознания, но проснулась и обнаружила, что ее несут в спальню. Униженная тем, что ее буквально стошнило на Люциана Аржено на глазах у всех, она держала глаза закрытыми и притворялась, что все еще без сознания, ожидая, что ее уложат в постель и оставят отдыхать и поправляться. Она не ожидала, что Джет и женщины устроят пау-вау (совещание) в ее комнате, который сорвет с нее шоры, которые она носила с шести лет. Но в тот момент, когда Джет спросил, что происходит и как она может падать в обморок и про рвоту — и то, и другое она тоже не ожидала и даже не представляла возможным для бессмертного, — ей пришлось подслушать.

Было трудно не показать, что она очнулась. В некоторых моментах ей пришлось прикусить язык, чтобы не задохнуться, а пара откровений была достаточно ужасной, чтобы снова вызвать у нее тошноту. Возможная спутница жизни ублюдка, который убил ее прекрасную мать и кузину, а также ее отчима, самого доброго человека, которого она когда-либо знала? Одна эта мысль заставила ее содрогнуться от ужаса.

Но они были правы; сценарий, который они нарисовали, прекрасно объяснил ее жизнь. Ею манипулировали страхи, о которых она даже не подозревала всю свою жизнь. И ненависть к себе, источник которой она не понимала, признала Куинн. Потому что именно ненависть к себе сделала ее послушной дочерью и покорной женой, боящейся думать самостоятельно или даже подумать о том, чтобы сделать что-то, с чем ее приемные родители или Патрик могли бы не согласиться. Да, если подумать, это объясняет ее жизнь. Но это объяснение совершенно не соответствовало действиям монстра.

«Хорошо?» — сказала она сейчас, садясь на кровати и прислоняясь к спинке кровати. «Зачем этому лидеру «Медного Круга» пытаться убить меня, если я возможная спутница жизни? Разве он не должен отчаянно хотеть меня?

— Вот, черт, — пробормотала Мэри. — Ты не должна была ничего этого слышать.