— У них нет клыков, — упрямо сказала Куинн.

— Ладно, значит, ты чудовище, — сказала Мэри, пожав плечами. — А как насчет Пэт и Паркера?

«Что насчет них?» — осторожно спросила Куинн.

— Они тоже монстры?

«Нет!» Куинн задохнулась от ужаса.

«Почему нет? Они бессмертны. Итак, если то, что ты бессмертна, означает, что ты чудовище, то и они тоже, — рассуждала Мэри.

Куинн нахмурилась из-за ее логики и покачала головой. «Но-"

«Но?»

«Паркер не монстр. Он жертва, — жалобно сказала она.

— А ты нет?

«Я идиотка, которая вышла замуж за Патрика». Вздохнув, она ненадолго закрыла глаза, а затем добавила: «Я вышла за него замуж, а потом вместо того, чтобы развестись с ним, когда должна была, я просто отпустила все, потому что так было проще, чем иметь с этим дело. . и Паркер заплатил за это».

— Понятно, — тихо сказала Мэри. «Значит, так ты жила последние четыре года? Наказывая себя за то, что случилось с Паркером?

Куинн удивленно моргнула и открыла глаза. — Я не наказывала себя.

— Разве нет? — тихо спросила она. «Ты определенно не сделала ничего, чтобы сделать себя счастливой или помочь себе преодолеть это. Ты даже не думала, чем хочешь заниматься профессионально, или где хочешь жить. Ты сняла дом в Италии рядом с сестрой, а потом заперлись в нем, варясь в своих страданиях. Ты ничего не сделала для себя. Ты даже не брила ноги четыре года, Куинн, — заметила она, а затем призналась: — Сначала я подумала, что это, возможно, депрессия, но теперь я подозреваю, что ты наказывала себя. . или, возможно, это комбинация того и другого».

Куинн снова закрыла глаза, обдумывая это. Была ли она в депрессии? Она была так зла, что не подумала, что может быть в депрессии. Она даже не осознавала, что гнев был частью депрессии. Она думала, что это просто печаль, безнадежность и истощение. Хотя, если честно, она тоже страдала от всех трех из них за последние четыре года.

Что касается наказания себя. . хотя ее первым побуждением было отрицать это, она, возможно, делала это. Если так, то, вероятно, не меньше, чем она заслуживала. Она с треском подвела Паркера. Вздохнув, она открыла глаза, села и расправила плечи. «Вот почему я вернулась. Поговорить с Грегом Хьюиттом и попытаться исправить себя».

— Нечего исправлять, Куинн. Ты не сломлена. Тебе просто нужно понять свою новую реальность и принять ее. И тебе нужно перестать брать на себя вину за действия Патрика. Он обратил Паркера, и с этим ничего нельзя поделать. Патрик сначала напал и обратил тебя. Ты была в агонии оборота, совершенно без сознания и неспособная защитить своего сына.

«Но это была моя работа», — простонала Куинн, а затем провела руками по лицу, пробормотав: «Мне не следовало выходить замуж за Патрика».

— Тогда не было бы Паркера, — заметила Мэри.

Куинн даже не хотела думать о таком исходе. Она очень любила Паркера. Итак, она пришла к выводу, что рада, что вышла замуж за Патрика, в конце концов, но… «Тогда я должна была развестись с ним, когда впервые стало очевидно, что он не собирается быть ему подходящим отцом».

— Могла бы, должна была бы, — раздраженно сказала Мэри и покачала головой. «Что, если бы ты и Паркер, жили там, когда изгой, напавший на твоего мужа, поселился по соседству? Может быть, это ты столкнулась бы с этим человеком и обратилась. Или, может быть, он бы просто высосал тебя досуха и убил. Или, может быть, он просто убил бы Паркера, — указала Мэри, а затем добавила: — В любом случае, ты определенно потеряли бы Пэт, как только Санто прибыл для расследования этого дела. Она его спутница жизни, и поэтому не могла сопротивляться ему». Мэри пожала плечами. «Так или иначе, Пэт была бы обращена, и если бы ты не была бы обращена, ей пришлось бы оставить тебя».

Куинн хмурилась, когда Мэри добавила: «Или, может быть, Паркер и Пэт оба в конечном итоге обратились бы, а ты осталась бы смертной, и тебе бы скормили какую-нибудь историю о том, что они погибли в автокатастрофе». Она изогнула брови. «Честно говоря, глядя на разные перестановки, мне кажется, что это был самый счастливый из исходов. Вы трое были обращены и все еще есть друг у друга.

Когда Куинн нахмурилась, Мэри добавила: «И как мать, которой пришлось исчезнуть из жизни своих детей и внуков после обращения, я не могу выразить, как сильно я тебе завидую».

Куинн как раз оправилась от шока от этих слов, когда в дверь постучали.

— Я открою, — тихо сказала Мэри и встала, чтобы пойти к двери.

Куинн смотрела, как она уходит, в голове у нее царил беспорядок, когда обрывки их разговора прокручивались в ее голове. Было много вещей, которые она хотела изучить поближе, но сейчас больше всего в ее уме было откровение Мэри о том, что ей пришлось «исчезнуть» из жизни своих детей. Куинн не могла себе этого представить. Ее не было в жизни Паркера несколько месяцев сразу после оборота и сейчас отсутствовала, но это было лишь временно. Она любила своего сына и не могла представить, что придется отказаться от него навсегда.

Или Пэт, подумала она, нахмурившись. Помимо того, что она была ее сестрой-близнецом, Пэт была ее лучшим другом. Она всегда была рядом, чтобы подбодрить ее, подбодрить и помочь Паркеру. Боже, она бы не выжила без девичьих выходных, когда Патрик отсутствовал на конференциях или в других поездках, связанных с работой. Они вдвоем выпивали слишком много вина, хихикали, а затем пели и танцевали в гостиной с Паркером под самые последнии хиты.

На самом деле, подумала Куинн, сейчас ей не помешает один из этих выходных. У них не было ни одного с тех пор, как четыре года назад началась вся эта бессмертная история, и она предполагала, что больше никогда не будет. По крайней мере, не с вином. Судя по всему, бессмертным вино вредно.

«Что смотрим?»

Куинн удивленно огляделась, услышав этот вопрос. Она смотрела широко раскрытыми глазами, когда Джет плюхнулся на кровать рядом с ней, подложив подушки под спину, чтобы он мог прислониться к изголовью, а затем скрестил ноги в лодыжках и сложил руки на животе, глядя на приглушенный телевизор.

— Куда делась Мэри? — спросила Куинн, ее взгляд скользнул в сторону входа, хотя она быстро смахнула следы слез с лица. Боже, у нее, наверное, был красный нос и…

«Она сказала, что ей нужно уйти и что-то купить. Она вернется так быстро, как только сможет, — ответил Джет, беря пульт и нажимая кнопку, чтобы включить гид по каналам. «Побег из Шоушенка», — сказал он. «Это чертовски хороший фильм».

— Да, — тихо согласилась Куинн. «Один из любимых. Но, должно быть, он только начался. До этого мы смотрели «Индиана Джонс: В поисках утраченного ковчега». Ну не совсем смотрели, — добавила она с иронией.

«Святотатство!» — Джет сказал с притворным ужасом. «Как ты могла не смотреть «Индиану»? Это классика».

Куинн весело улыбнулась его поддразниваниям и пожала плечами. «Ты знаешь, девченки. Мы любим поговорить».

«Хм. И громко, — серьезно сказал Джет, и когда она вопросительно подняла бровь, он признался: — Стены здесь, должно быть, тонкие, как бумага. Я слышал большую часть вашего разговора.

«Ой.» — Куинн почувствовала, как вспыхнули ее щеки, но была слишком занята, возвращаясь к разговору, чтобы понять, что он услышал. «Слишком много», — с тревогой решила она, а затем недовольно сказала: «Итак, теперь ты знаешь, какой у меня в жизни бардак».

«Все не так и ужасно», — заверил он ее, вставая и двигаясь, чтобы сесть на ее кровать, чтобы он мог обнять ее. Прижав ее к своей груди, он успокаивающе потер ее спину и добавил: — По крайней мере, не хуже, чем у большинства людей. Я имею в виду, смотри, я ребенок алкоголички, помнишь? И беспризорник, в значительной степени воспитанный милой соседкой.

Куинн издала удивленный смешок. — Значит, ты хочешь сказать, что мы оба запутались?

Джет пожал плечами. — Как сказала Мэри, большинство людей такие.

— Боже мой, ты же все слышал, — пробормотала Куинн, смущенно уткнувшись лицом ему в грудь.