Вроде и вопрос чисто профессиональный задал, а ощущается нервозность в голосе, с чего вдруг?

– Не очень.

– А точнее можно?

– Я всего пару месяцев работаю, у меня скорее подопытные пациенты, согласившиеся на новичка: тётечки в возрасте и пару дедушек.

– Хорошо, – он удовлетворенно согласился. – Но со временем станешь брать любых нуждающихся?

– Ну конечно, – поспешно и радостно ответила ему.

– Не позволю всех, – произнес и открыл глаза, буравя взглядом.

Я отняла ладони, прерывая процесс, теряясь от его фразы.

– С чего вдруг?!

– Я так решил, – и снова смежил веки, как будто спросил сколько минут осталось.

Я не стала придавать значения его словам, решив, что он в расслабленном состоянии имел ввиду что-то иное, не ко мне относящееся. Да и как он может запретить что-либо делать мне. Бред полный. Продолжила те же самые действия и с другим коленом. Тут ощутила шрам от рвано-колотой раны, рубец давно зажил, но уплотненная белесая кожа осталась навсегда, не давая забыть хозяину о неприятном событии.

– Спортивная травма?

– Совсем нет. Каменистый склон в горах Дагестана. Любительский поход. Скатился с плато и напоролся на острый выступ. Зашивали в поселке иглами, что шьют овечьи шкуры местные жители.

– Кошмар какой, Расул! На живую что ли?

– Можно сказать и так. Сто грамм пятизвездочного не считается же? – и подмигнул мне. – Спасибо, что не перелом мениска. Тогда бы реабилитация прошла дольше и последствия похлеще. А так метка на память.

И задорно с гордостью мне улыбнулся.

Я радовалась, что мужчина сдержал слово, никак не намекая на интерес ко мне. Общались на подходящую тему здоровья, его профессии и моей, вспоминали курьезные случаи из детства.

– Ну, все на сегодня. Сеанс окончен, – и, отняв ладони, прошла смыть мылом остатки жира.

Вымыв руки, вернулась к пациенту.

Расул сел на кушетке, выпрямляя спину, спустив ноги к полу, и пристально посмотрел на меня как будто раздумывая: сказать что-то или промолчать.

– Если одежду боишься испачкать, могу дать салфетки, стереть остатки масла, – быстро спрятала взгляд в скрещенных пальцах, смущаясь этих глаз, желая поскорее избавиться от его присутствия.

– Не боюсь. Боюсь совсем другого. Аглая, – позвал. – Посмотри на меня.

Я тоже боялась. Себя. Его. Своей реакции на этого полукровку. Взглянула.

– Почему ты убегаешь от меня? Скажи!

Я невольно сделала шаг назад, обезопасив себя, отгораживая пространство. Все те причины, что делили нас по разные стороны, не могла озвучить. Во всяком случае не здесь и не сейчас.

– Следующий сеанс послезавтра, уточните время у администратора, – и, развернувшись, выскочила за дверь, хлопнув громко последней.

Только и слышала в спину глухо звучавшее свое имя.

Расул.

Очередной раз сбежала. Ощущал себя злыднем, скрипучем старым дедом-ворчуном, долдонящим один и тот же сказ. Чем-то пугал ее. Может дело в моём возрасте и ей нравились парни ровесники. Вполне. Тут дело вкуса. А мне впервые приглянулась такая юная, наивная лапуля. Нет, тут, конечно, и не пахло педофилией, аж съёжился над мерзким значением этого эпитета, но все в ее образе просило защиты и нежности. И я хотел понять истинные причины пугливости в моём присутствии.

– Расул Самадович, – окликнула на выходе терапевт и теперь, как я понял, родительница беглянки. – Как сеанс массажа? Вы довольны?

Докторица явно волновалась, гадая угодила ли пациенту ее юная целительница. Я не смел разуверить. Если и не угодила, то точно не своей работой.

– Лидия Васильевна, грех жаловаться. Новенькая, а мастеровитая. И не болтает много. Ноги сами бегут после массажа, – продемонстрировал бег на месте с высокими коленями.

– Очень рада, – просияла старшая Коот.

– Прошу, забронируйте меня на вечерние часы этой медсестре, – попросил я, специально не упоминая ее имени.

Мало ли что надумает маман. Я лишь нуждающийся в реабилитации человек. Бесполый пациент.

– Так и быть. Все ее смены ваши.

На том и распрощались.

Аглая.

Я сидела за маминым рабочим столом, привычно заполняя документацию. Также взяла на себя роль администратора, отвечающего на запросы по сайту лечебницы от гипотетических пациентов, об условиях проведения процедур, прейскуранте и скидках. Мамочка очень не любила бумажную волокиту, предпочитая больше контактировать с живыми людьми.

– Аглая, – мама прошла в свой кабинет и присела на соседний стул, как будто я врач, а она моя подчиненная.

Села и смотрит в упор.

– Да, мам, что-то хотела? – не отрываясь от монитора ответила я.

– Как пациент?

– Который? – недоуменно подняла взгляд на неё.

– Валиев.

– Нормально, – поспешно ответила. – Показалось его все устроило. Или нет? Он что, пожаловался тебе? – уже настороженно, припоминая его шантаж насчет совместного душа.

– О, нет! Я на выходе его остановила, спросила как ощущения от массажа и мне показалось, он выглядел излишне довольным, как будто получил нечто большее, чем лечебную процедуру.

Родительница явно что-то заподозрила, но что именно, прочесть по лицу невозможно.

– Мне понравился молодой человек. Обходительный, непридирчивый, приятный внешне. Да и возраст тридцать лет.

– Мам, ты это сейчас к чему говоришь?

Разговор начинал напрягать.

– Аглая, тебе двадцать второй год пошёл, а ты ни с кем не встречаешься. У меня в твоем возрасте уже ты намечалась. Присмотрись к парню.

– Мама! Ну ты теперь будешь меня сватать ко всем пациентам в возрасте до тридцати?

– Нет, конечно, зачем ко всем, только к положительным внешне. А дальше уже как пойдет. Но мне Валиев понравился. Он спортсмен. А это плюс в его набор качеств.

– Мама, он дагестанец! – звучало как прокаженный.

– Да?! Я не подумала о национальности, хотя верно, имя и фамилия говорят сами за себя, – Лидия Васильевна приложила ладонь ко лбу, потирая бровь. – А ты откуда узнала?

Резко вскинула взгляд на меня.

Я прикусила язык. Вспомнилось наше знакомство в конном клубе, но маме не хотела признаваться, что встретились с ним там. Тогда этому не придала значения, а сейчас поздно уже, да и повлекло бы за собою длительный подробный разговор.

– Ну он в время массажа разговорился и назвал свое имя и что наполовину лизгин.

– А.., ну если он тебе неприятен, то я замолкаю, – и поднялась со стула, получив нужную информацию. – Ты доделывай, на сегодня хватит работать и поехали домой. Не хочу, чтобы оставалась дольше положенного, молодые девушки больше должны уделять внимания себе, а не работе.

И вышла из кабинета.

А я откинулась на спинку мягкого кресла и закрыла глаза от усталости. Теперь и мама туда же. Они что с Расулом негласно сговорились?

Расул.

Еле дождался второго сеанса у своей маленькой медсестры. Вчера, как и положено, были грязевые аппликации на суставы и от того вдвойне безрадостны. Неприятный запах сероводорода, липучая жижа графитового цвета, с трудом смывающаяся и женщина-медик средних лет. Если бы Аглая скрашивала получасовую процедуру, то вся неприятность прошла мимо. А так сидел по колено в чане с чудодейственной глиной и отсчитывал время. Искать ее не стал, хотя все и рвалось навстречу. Но и девушке требовалось пространство. Пусть привыкает, что я рядом и не отступлю, пока не докажет, что я ей безразличен.

– Вадим, тормозни у рынка, кое-что купить хочу.

– Хорошо. Не долго, а то час сеанса подходит, – ответил, выруливая на стоянку у торговых павильонов.

Купив небольшую корзинку с ягодами, довольный вернулся в пассажирское кресло.

– Себе? – удивленно спросил друг.

– Нет, не себе, – загадочно отбрил.

– Ого, что-то новое в поведении.

Но поняв, что я больше не выдам информации, тронулся в путь до бальнеолечебницы. Мне не терпелось оказаться рядом с милой лекаршей, ощутить ее нежные пальчики на своей коже, пусть даже в таком месте и обстановке, что не располагает к романтике, но для меня оно выглядело адресом свидания. Разошлись в холле по разным кабинетам. Всю дорогу тот гонял предположения, играл глазками, ухмылялся. Я “стоял на бетоне”.