– А ты?

Пожимаю плечами:

– Ваш отец хотел, чтобы я получила образование и взяла его деньги. Наверное, это что-то вроде компенсации за сестру. Я благодарна и ему, и тебе, что мне больше не нужно жить в нищете. Правда благодарна, ты не представляешь, как обидно и страшно не знать, где найти еду или на какие деньги купить лекарства для близкого человека. Уже за то, что я никогда не вспомню, каково это, я благодарна. Несмотря на все условия завещания.

А затем Игорь говорит нечто неожиданное:

– Нет больше завещания.

– Что?

– Такие штуки не законны в России. Это неофициальная воля отца, и плевать я хотел на его желания. Раньше соблюдение условий контролировал Майк, но теперь он уволен, и законной становится та версия завещания, в которой я единственный наследник. Крис получит свою долю, как только закончит универ, без всяких бизнесов. Алекс, когда вернется из армии, если его успехи меня удовлетворят. А ты… можешь забрать свою долю сейчас.

Я долго молчу.

– Не хочу.

– Почему?

– Потому что Кристина. Потому что вы все. Если я заберу сейчас деньги, я снова останусь одна.

– Я думал, ты нас ненавидишь.

– Нет, конечно, что за бред. Я знаю, что частью вашей семьи не буду, но хотя бы посмотрю на нее со стороны.

– Ань, – он берет меня за руку, разворачивает к себе и обнимает, – я хочу, чтобы ты была частью моей семьи. Но не знаю, сможешь ли. После того, что отец сделал.

– Это его дело. И моих родителей. На том свете встретятся, разберутся. А я не хочу.

– Еще не все. Там была не только подмена.

Я замираю, я… Мне хочется сбежать, но бежать некуда. Не существует в мире места безопаснее его объятий.

– Папа, возможно, причастен к смерти твоей матери. Доказательств нет, но… я уверен процентов на девяносто.

– Я знаю.

Мне нелегко даются эти слова. Я боюсь произносить их вслух, но если не произнесу, буду корить себя всю оставшуюся жизнь.

– Знаешь?

– Эта мысль приходила мне в голову. Когда я думала, почему он привел меня к вам, почему оставил столько денег. Это самый логичный вывод. Я же не дурочка, я видела, что папа скрыл правду. Приступ… и статья была в газете о том, что женщину сбили. Не стала выпытывать, а потом он заболел.

– Почему мне не сказала?

– Не хочу жить местью. Хочу забыть и жить. Я слабая. Я не могу заставить себя возненавидеть так, чтобы отказаться от мира, который ты мне показал.

– Тебе не надо. Этот мир твой.

– Мы уедем в США?

– Как хочешь.

– А если я не хочу?

– Значит, останешься здесь. Только я тебя никуда не пущу. К себе привяжу. Детьми, обещаниями, документами.

– Привязывай, – улыбаюсь, чувствуя, как счастье уносит меня куда-то далеко, в темное-темное небо.

– И не топи больше чужие телефоны. А не то из всех вузов страны останется только какое-нибудь ПТУ.

Мы сидим так очень долго. Кажется странным то, сколько я прожила без него, без разговоров и прикосновений. Очень хочется поцеловать Игоря, но неудобно поворачиваться.

– Держи, – Крестовский протягивает мне небольшую коробочку, – купил перед расставанием. Хотел подарить, а потом узнал про отца. Но раз ты знаешь и до сих пор не выбросила меня из окна, попробую спросить, не хочешь ли ты иметь с сестрой одинаковую фамилию.

Я смеюсь. Не верю, что слышу это. Он серьезно?

– Разве так бывает? – спрашиваю я. – Разве миллионеры женятся на горничных?

– Это знакомятся миллионер и горничная. А женятся, живут и разводятся люди. Игорь и Аня.

– Ладно. Давай попробуем. Только пообещай мне… не делать так, как делал твой отец. Как бы сильно ты меня ни любил, какое бы горе у нас ни произошло, не спасай меня за счет чужих судеб.

– Не буду. Буду любить тебя из собственных резервов.

Пальцы отекшие, замерзшие, я едва надеваю красивое и явно дорогущее кольцо. Бриллиант сверкает на свету, голубой топаз поражает кристальной чистотой.

– Поедем домой? – спрашивает Игорь.

– Не хочу. Давай останемся?

– Мы не можем здесь ночевать, холодно.

– Давай добудем еды и посидим. У тебя в кабинете? Там ведь пусто?

– Мы можем поехать в ресторан.

– Я не хочу надевать пальто. Я хочу что-нибудь вкусное и посидеть немного. Только сначала сделаю пару кружков.

Я поднимаюсь со скамейки и набираю скорость, чтобы закружиться во вращении. Игорь подлетает ко мне, сгребает в объятия и ворчит:

– Так ты умеешь кататься! А чего придуривалась?

На что я немного смущенно отвечаю:

– Хотела, чтобы ты меня пообнимал.

Его глаза темнеют. Я так соскучилась по ним! И по его желаниям тоже.

Мы убираем коньки, запираем каток и спускаемся на несколько этажей вниз, в кабинет Крестовского. Пока Игорь делает заказ в итальянском ресторане и просит охрану внизу пустить курьера, я ищу посуду. Нахожу пару бокалов, кучу дорогущего алкоголя, шоколад, и все это выставляю на стол. Мы не зажигаем верхний свет, только настольную лампу, отчего в кабинете приятный полумрак.

– У тебя нет ничего переодеться? Я вся в снегу, навалялась от души.

– Только рубашки.

Я получаю свежую белую рубашку из числа запасных и быстро переодеваюсь в приемной. Она закрывает все, что нужно закрывать, а еще окутывает меня легким флером парфюма Игоря. Вот так: на мне его рубашка, его кольцо, скоро будет его фамилия, и никуда от этого не деться. И даже не хочется.

– Чего я нашел… – доносится из кабинета.

С интересом заглядываю внутрь:

– Чего нашел?

– Не скажу. Иди сюда, выпей что-нибудь.

Я влюблена. Без памяти и без мозга. Просто влюблена, готова часами им любоваться, слушать голос. Чувствую себя Тобиком, ошалевшим от внезапной ласки хозяйки.

Вот он стоит у стола, держит стакан с вином. Немного усталый, но все еще жутко красивый. Смотрит, как только он умеет смотреть, с легкой улыбкой, полной предвкушения и удовольствия. И я стою, готовая смотреть на него вечность. Не верю, что этот Игорь и тот, с которым мы едва не подрались при первой встрече, один и тот же человек.

Беру стакан, делаю несколько глотков. Вино тут же ударяет в голову, но мне плевать. Я заслужила, а завтра воскресенье. Наступит новый день, и придется планировать свадьбу, налаживать отношения с Крис и все-таки открывать с ней кофейню, учиться, получать диплом. А еще, зная Крестовского, рожать детей тоже в скором времени придется.

Мы пьем по очереди из одного стакана, а потом целуемся. В процессе приносят еду, и Игорь забавно прячет меня от курьера: ни дать ни взять дракон на куче золота. Никому не покажу, сам любоваться буду.

Итальянская кухня великолепна, но в эту ночь мне и сухари с кефиром могли показаться лакомством. Я пробую сливочную карбонару, съедаю целую порцию нежного капрезе. На десерт меня уже не хватает, зато будет чем позавтракать. Меня накрывает нереальным облегчением от того, что Игорю я все же нужна.

Подумаешь, хотел платить по счетам отца. Главное, что любит. Хочет. Видит будущее рядом со мной, а остальное поправимо. Я научу их радоваться деньгам, которые они имеют. Скоро Новый год, скоро дом наполнится запахом мандаринов и шоколада, Серж принесет елку. Крис я вытащу по магазинам, зимней одежды у меня совсем нет. А потом сварю холодец, и пусть только попробуют не оценить!

– Продам дом, – вдруг говорит Игорь. – Возьму другой участок, построим новый. Этот меня бесит.

Я чувствую, что скоро отключусь, сил и так не было, а после катания и сытного ужина последние исчезают. Мы сидим на диване, целуемся и болтаем о какой-то ерунде. Сначала это просто поцелуи, но остановиться очень сложно, и вот руки Игоря уже у меня под рубашкой, ласкают разгоряченную кожу, пальцы сжимают соски, и я чувствую, как тело словно пронзают разряды тока. Безумно скучала по этому, за недели одиночества, кажется, превратилась в комок оголенных нервов.

Мы толком и раздеться не успеваем, на мне все еще наполовину спущенная расстегнутая рубашка, на нем брюки, но Игорь входит в меня, нетерпеливо покусывая шею, а я подаюсь навстречу. Чувствительной точки между ног касается что-то… не пальцы, нет, что-то невесомое. Знакомое ощущение, мурашки по телу.