На следующий день, еще до обеда, мы едем исследовать остров. Все в том же составе: с Сержем едут Алекс и Крис, а мы с Игорем в кабриолете. От ночного дождя не осталось и следа, только приятная свежесть. На заправке Серж покупает нам лимонад, и, пожалуй, я чувствую себя совершенно счастливой, наслаждаясь видами.

Периодически Сереге становится скучно, и он звонит нам. Мне приходится ставить телефон на громкую связь.

– Слушай, я тут глянул карты, до Балоса не доедем. Вернее, ты не доедешь, на пузо сядешь, мы, может, еще и проскочим.

– Надо взять на корабль билеты, – лениво отвечает Игорь.

Я понятия не имею, о чем они говорят, но все равно интересно.

– Кстати, тут принцесса сообщила, что хочет подарков, – говорит Серж.

– Ну а она знает, куда ехать?

– Ага, уже все разведала. Минут через тридцать по пути салон.

– Ладно, двигайте, мы за вами.

Когда Серж отключается, я спрашиваю:

– Куда мы?

– Увидишь, – хмыкает Игорь.

Надо же, он даже не злится за то, что я сбежала с Крис. Это его вечерний чай так успокоил? Надо будет захватить пару ящиков в Россию.

От поворотов и высоты захватывает дух. Я немного меньше боюсь этих серпантинов, но все равно сердце замирает, когда машина выделывает особенно крутые виражи. Спустя полчаса с небольшим въезжаем в какой-то город, название которого я прочесть не успеваю. Паркуемся и идем пешком. Сначала вдоль моря, а затем сворачивая на уютные узенькие улочки, чем-то напоминающие итальянские переулки. Здесь полно сувенирных лавок, кафешек, баров и магазинов. Но очень красиво и колоритно. Вот только людей очень много, так что сделать классные фотки не особо выходит.

Серж и Крис, идущие впереди, так резво скрываются в одном из магазинчиков, что я теряю их из виду и лишь благодаря Игорю не остаюсь на оживленной улочке одна.

Это оказывается ювелирный магазин, оформленный под старину. По большей части среди украшений преобладают серебряные, но есть и золотые комплекты. Нас встречает улыбчивая хозяйка средних лет. Игорь что-то говорит ей, и она провожает Крис к одной из витрин. Алекс со скучающим видом рассматривает что-то снаружи, а я отхожу к стеллажу с изящными серебряными статуэтками.

Работа, похоже, ручная, хоть я в этом ничего и не понимаю. Но меня завораживают плавные линии, соединяющиеся в изящные фигуры.

– Вот это и это, – слышу я голос Крис.

И следом Сержа:

– Боже, храни женщин, которые быстро определяются с покупками!

И как ему удается, учитывая все обстоятельства, постоянно шутить? Хотя, может, Сергей так прячется от проблем? Ведь если казаться весельчаком всем остальным, то можно и самому в это поверить.

Эта неожиданная мысль так увлекает, что я не замечаю момента, как чьи-то руки смыкаются на моей талии и тащат меня куда-то в сторону.

– Игорь, что ты…

Из его захвата не вырваться, держит хоть и мягко, но очень настойчиво. Я оказываюсь перед одной из витрин и несколько недоумеваю. За кассой уже упаковывают покупки Крис, Серега расплачивается, а мы стоим как дураки. Игорь чего-то ждет, а я туплю, как обычно в неудобные для себя моменты. Мне тоже проще поверить в то, что я не понимаю, чего от меня хотят.

– Давай посмотрим, что у нас тут подойдет для тебя. Хочешь туфельку? Как у Золушки?

В углу витрины действительно притаилась небольшая сказочная коллекция. Среди нее и серебряная туфелька, и золотые сережки-тыковки, и даже медальон с принцем и Золушкой, закружившимися в танце.

– Нет, – я качаю головой, – это точно лишнее.

– Ну как это? Крис получит подарки, а ты нет?

– А Алекс?

– Ладно, я куплю ему серебряную стопку. Калинина, почему ты не можешь просто порадоваться подарку и сказать спасибо? Это что, адски сложно?

– Дело не в том, что я не могу порадоваться. Дело в том, что ты потратил на меня куда больше положенного. И привез на море. Это уже сам по себе подарок, а принимать еще больше, да еще и такие дорогие, мне неловко. Это выходит за рамки, и я к такому не привыкла, поэтому…

Я вдруг замираю, увидев на витрине, на самом последнем ряду то, что увидеть совершенно не ожидала.

Игорь все видит и все замечает, наверное, я не просто умолкаю, но еще и вздрагиваю. Он пытается проследить за взглядом, но на витрине десятки украшений! Поэтому берет мою руку в свою и ведет по идеально чистому стеклу.

– Ну-ка, пальчиком покажи, что ты там увидела.

– Ничего, – усилием воли я выхожу из оцепенения. – Показалось. Игорь, правда, мне ничего не нужно, но я очень тронута, что ты предложил.

Он даже не сдвигается с места! Просто ждет, когда я передумаю, понимая, что выбора у меня нет. И так он делает всегда. Я снова смотрю на тонкое золотое колечко с крошечной птичкой. И вспоминаю то, которое давным-давно сдала в ломбард, чтобы хоть как-то ослабить нужду в деньгах. Оно было подарком на восемнадцатилетие, не очень дорогим, но очень ценным.

Это кольцо не точно такое же, на моем птичка сидела на нем, как на веточке, а на этом – расправила крылья, будто собираясь взлететь. Но оба этих кольца совершенно точно были выполнены или одним мастером, или по одному эскизу. Слишком уж характерной вышла птичка.

Я солгу сама себе, если буду продолжать утверждать, что мне его совсем не хочется. Очень тяжело выбирать подарок от Игоря, непривычно, скорее неловко, чем волнительно. Я медленно провожу рукой по витрине, и палец замирает над вожделенным украшением.

Наверное, Игорю смешно, потому что вокруг куча изделий с камнями, куча куда более изящных комплектов. Но он кивает женщине, и та достает коробочку с колечком.

Когда я надеваю его, чтобы примерить, у меня натуральным образом дрожит рука. Но, может, это от того, что Игорь не отпустил ее и задумчиво поглаживает запястье. Кольцо садится на левый безымянный палец как влитое, но я знаю, что, даже если бы оказалось мало или велико, я все равно бы не смогла отказаться.

Украдкой смотрю на цену. Почти пятьсот евро! Пытаюсь перевести в рубли, но мысли путаются, а Игорь уже достает бумажник, и они с женщиной идут к терминалу. Кольцо у меня не забирают, не упаковывают его в коробочку, лишь отдают небольшой крафтовый пакет с логотипом салона.

Пока терминал обрабатывает платеж, я стою у витрины, зачем-то прижимая руку с кольцом к груди. Мне одновременно и плохо, да так, что хочется лечь и пореветь, и удивительно хорошо, как бывает хорошо ребенку новогодним утром, сразу после обнаружения подарков.

– Пойдем, – кивает Игорь, – сейчас Серега изноется, что снова хочет есть.

Я иду вслед за ним к выходу и понимаю, что должна сказать спасибо. Но голоса у меня просто нет, он исчез вместе с невыплаканными слезами. К счастью, Игорь останавливается, когда я дергаю его за рукав, и оборачивается.

Аккуратно приподнявшись на цыпочки, я целую его в щеку. Я даже той ночью так не боялась! И сердце стучало слабее, и голова не кружилась, а сейчас, кажется, не смогу и шага сделать без опоры. Тем более что Крестовский не намерен довольствоваться мимолетным поцелуем в щеку. Он привык брать все, что хочет, не обращая никакого внимания на то, что ему готовы предложить.

Он целует меня в губы, с силой вжимает в себя, ласкает языком и просто сносит все преграды, которые я так старательно строю. Словно их и нет. Сопротивляться его напору я не могу и не хочу, меня словно током бьет, все внутри сжимается и требует большего, чем просто объятия. Я бы хотела, видит бог, хотела, чтобы этот поцелуй принадлежал только ему, чтобы потом я сказала, что и не хотела его целовать вовсе, просто не стала устраивать скандал. Но нет, между «он целует» и «мы целуемся» огромная разница величиной в пропасть. В ту самую, куда я лечу, забыв обо всем на свете. До сих пор мы не целовались и вряд ли кто-то из нас думал, что это так крышесносно.

– Блин, ребята, я жрать хочу! – раздается голос самого несчастного и голодного мальчика на свете.

Явно нехотя Игорь меня отпускает.