И Крис. А точнее, Крис и Аня. Спелись, двойняшки. И слаженно еще так, сначала сбежали, потом напились. Рядом особенно видно сходство, хоть они сами на него внимание и не обращают. Надо им рассказать, только как и когда? Не в отпуске, это точно, здесь у него меньше ресурсов. На случай, если вдруг реакция окажется непредсказуемой.

– Ну и? – меж тем спрашивает Серега.

– Что и?

– Предложение делать будешь?

– Чего?

Он всерьез это слышит?

– А почему нет? Пора бы уже. До каких пор будешь эскорт вызывать на тусовки? Вот тебе идеальный вариант. Во-первых, милая молоденькая девочка, ничего не знает, не умеет, воспитаешь под себя. Во-вторых, деньги, опять же, в семье останутся. В-третьих, а почему нет? Свадьба, праздник, девочкам как котику сметанка. Надоест – разведетесь.

– Серый, иди на хер. И разбирайся со своими проблемами.

Он поднимается и ставит бутылку обратно на столик.

– Пока с ними не начал разбираться я.

Когда он возвращается в комнату, сон не идет. С трудом удается подвинуть Аню так, чтобы не разбудить. Она спит как-то беспокойно, тревожно. Игорь спал с ней в одной постели немного, суммарно хорошо, если на ночь наберется. После того как им под колеса бросили собаку, успел вздремнуть пару часиков по соседству и накануне ночью, пока она не сбежала от его вечного рабочего аврала. Но все равно она спала спокойно и глубоко, а сейчас как-то нехорошо.

И раз уж делать все равно нечего, он решает подождать, пока она не успокоится. Ну или не проснется.

Просыпается от того, что прижимается к его боку мокрым от слез носом. Вот это новость. И что это мы рыдаем?

– Аня, – зовет он, – что такое?

Она моргает, непонимающе смотрит и даже дрожит.

Невозможно не обнять и не погладить по еще влажным мягким волосам. И невозможно не поразиться тому, какая она горячая. В самом плохом смысле этого слова: на лбу хоть глазунью делай.

– Ну и что это значит?

– Что-то приснилось. Нехорошее. Очень. Про тебя.

– Про меня?

– Ну… да. Как с папой.

– Ерунда, ты переволновалась и выпила.

– Нет! – она трясет головой. – Мне кажется, это предчувствие! Надо…

– Аня, у тебя температура, и ты бредишь. Полежи пару минут, я вызову врача.

– Температура?

Она хмурится, трогает лоб, прислушивается к себе и вздыхает:

– Кажется, да. Продуло на пароме, наверное. Или в самолете.

– Или недоперепила, – хмыкает Игорь.

Вызывает врача и буквально готов нервно смеяться. Что еще помешает ему наслаждаться отпуском и Аней? Он не удивится, если на пляж рухнет кусок скалы с утра пораньше.

Врач приезжает быстро, в таком отеле, как правило, есть дежурный. Пока Аню осматривают, Игорь в гостиной, у кофемашины, делает себе кофе. Вряд ли сегодня вообще удастся уснуть.

– Что ж, похоже на вирусную инфекцию, – наконец миловидная женщина, гречанка средних лет с вполне сносным русским, пишет рецепт. – Лечение смптоматическое, много пить, не перегреваться, ни в коем случае не купаться в море. Ну и, конечно, никакого алкоголя.

Она многозначительно смотрит на полупустую бутылку шампанского на столике.

– Ну мы ж не знали, – зачем-то оправдывается он.

– С вашей девушкой все будет хорошо. Но если температура продержится дольше трех дней, то лучше поезжайте в госпиталь в Ретимно, там сделают все анализы. Я дам вам витамины, пропейте их, помогут иммунитету бороться. Инфекция может передаваться воздушно-капельным путем, поэтому старайтесь не контактировать.

Ага, размечталась. На три дня ее тут оставить скучать в одиночестве? А если она опять в приступе бреда решит, что ей знамение привиделось. Все это проносится в голове, но вслух он говорит:

– Девочку мне вторую посмотрите? Они вместе… – бросает многозначительный взгляд на Аню, – гуляли.

Отводит ее к Крис, которая спит здоровым похмельным сном. Приходится дать врачу в три раза больше чаевых, потому что разбуженная посреди ночи Кристина крайне несдержана на язык. Зато она не болеет, и это уже хорошо.

Проводив врача, Крестовский возвращается к Ане.

– Тебе нельзя со мной спать, – бурчит она, наблюдая, как он раздевается. – Ты заболеешь.

– Зараза к заразе не липнет. Болит что-нибудь?

– Голова, – признается она. – Температура поднимается.

– Ага или ваш ром с колой из организма выводится.

– Ты теперь будешь мне это вечно припоминать?

– Ближайшие полгода точно, – усмехается. – Я же должен отыграться за то, что ты обломала мне жаркую ночь.

– Ну почему обломала.

Она прижимается всем телом и… везет ей, что простыла. Похоже, Аня даже не понимает, какой эффект оказывает, прижимаясь к нему в тонкой ночной сорочке.

– Тебе жарко? Это еще у меня всего тридцать девять. Вот будет сорок два…

– Когда тебе будет сорок два, я уже буду на пенсии.

– Да ну тебя. Ты старше на двенадцать лет.

– Тебя это пугает?

– Нет.

Она молчит, а потом вздыхает:

– Ты ведь все равно в любовь не веришь и отношениями себя связывать не собираешься. Какая разница, на сколько тебя кто старше в кратковременном романе.

– А если бы это был не кратковременный роман? Разница имела бы значение? Или ты видишь рядом с собой исключительно ровесника?

И почему же так до ужаса не хочется слышать ответ?

– Я вижу рядом с собой человека, который будет меня любить. И которого буду любить я. А возраст это так. Дополнительная опция.

Она вздыхает и сама не замечает, как пальцами поглаживает его плечо. До ужаса приятно, аж шерсть дыбом и мурашки по спине. Страшно подумать, что будет, когда она начнет делать это сознательно. Пожалуй, Игорь в такие моменты будет способен пообещать что угодно.

– Ты что, правда будешь тут спать? – спрашивает.

– Если не перестанешь меня почесывать, то никто не будет спать.

– Ой! – краснеет. – А можно мне таблетку от температуры? Там врач оставила…

Встает, наливает в стакан воды и вместе с таблеткой заставляет выпить все.

– Слышала, что тебе сказали? Много пить! Завтра еще есть заставлю. Тоже много.

Теперь точно не уснет.

– Со мной так давно никто не сидел, когда я болею.

– Я тоже ни с кем не сидел давно. Последний раз с Криськой, когда ей лет десять было и она поймала ангину с осложнениями. Мы по очереди дежурили у нее с Серегой.

– У вас хорошая семья, – бормочет Аня, засыпая. – Сложная, но хорошая.

– И снова бредишь.

Хорошая, как же. В хороших семьях такой бардак не случается. В хороших семьях матери не вешаются. А отцы не крадут из роддома младенцев.

Как и сказала врач, я болею ровно три дня. И до сих пор таких странных ОРВИ у меня не было. Температура поднимается всякий раз, как перестают действовать жаропонижающие. Но в перерывах я успеваю наслаждаться видами на море, интересными книжками, вкусной едой, которую приносят прямо в номер. Ну и Крестовским, который то работает за столиком рядом с постелью, то решает архиважные задачи по телефону прямо в постели. То плавает (и хоть он не в курсе, это тоже оказывается своего рода развлечение – посмотреть на красивого мальчика. Даже если он вовсе не мальчик).

На третий день температура начинает спадать.

К вечеру я ее почти не чувствую, только слабость не дает встать и бегать вокруг отеля от переизбытка энергии. В конце концов, когда Игорь идет ужинать с клятвенным обещанием принести мне из ресторана что-нибудь вредное и вкусное, я рискую и вылезаю на пляж. Сажусь у кромки воды и дышу морским воздухом. Тоже полезно при болезни.

Не замечаю, как подходит Крис.

– Любовничек не заругает? – хмыкает она.

– Он пропал в ресторане. Обещал принести мне еды и пропал.

К моему удивлению, Крис протягивает половинку персика, который жует. И несколько минут мы молча едим фрукт, смотрим на море и… ну его, этого Игоря.

– Помирились? – спрашиваю я, имея в виду, конечно, Крис и Сержа.

– Ну так. – Она пожимает плечами. – Типа того.