Я сама не замечаю, как засыпаю, проваливаюсь в беспокойную дремоту. А просыпаюсь уже, когда луна вовсю светит в окно, от того, что рядом кто-то есть. Вскакиваю.

– Тихо, это я, – слышу голос Игоря, но не сказать, что успокаиваюсь. – Спишь?

– Не видно?

– Язва.

– Что там было? Хозяина нашли?

– Да все нормально, задолбался только.

Он вдруг стаскивает ботинки и ложится прямо в джинсах и рубашке на край кровати. Вот наглый-то! Но такой усталый, что мне даже жалко его, и я решаю не возмущаться. Ну и немного корыстного интереса тоже присутствует. Мне не хочется оставаться одной.

– Я тут подумал, – вдруг говорит Игорь, – а поехали-ка в отпуск. Послезавтра утром полетим.

От удивления я даже приподнимаюсь и заглядываю Крестовскому в глаза, чтобы удостовериться, что он не говорит во сне.

– Так хотели же в августе…

– Уже почти август.

– Но…

– У тебя планы?

– Нет, но…

Сквозь сонливость до меня смутно доходит:

– Что-то случилось, да? И ты решил всех увезти?

– До чего ты любопытная. Нет, ничего не случилось, но я решил всех увезти. Просто сделай, как я прошу. Управься завтра со своими предпляжными маникюрами, педикюрами, почисти перышки и собери вещи, Герман привезет тебе чемодан. В восемь утра будь готова внизу, ладно?

– Ладно, – легко соглашаюсь я, поняв, что Игорь мне больше ничего не скажет. – А разве билеты на самолет можно так быстро купить? Я думала, летом их почти нет.

– Найдутся.

Тут я вспоминаю о встрече с тетей Светой.

– Я тогда напишу ей, что мы уезжаем. Надолго?

– На две недели.

– Ого, я думала, тебе нельзя так надолго уезжать с работы.

– Я проведу пару встреч в Афинах. И посмотрю один отельный комплекс на Крите, довольно перспективный. Короче, работа не убежит, а вот я от нее попробую.

– А зачем ты пригласил Светлану сюда?

Игорь задумывается, ну, или делает вид.

– Во-первых, я хочу контролировать твой круг общения.

– Что?! – возмущаюсь я, хотя это, в общем-то, не новость.

– Подружки – ерунда, а вот взрослый человек в твоем окружении, увидевший огромное бабло, должен быть одобрен мной.

– Тетя Света не такая, – бурчу я.

– Значит, тебе нечего бояться. Я не буду их кусать. Поговорю полчасика и свалю, Серега пожарит вам мясо, будете развлекаться, блеснешь красивой жизнью.

– А во-вторых?

– А во-вторых, подруги – кладезь ценной информации. Твоя Светлана вполне может пролить свет на отношения твоих родителей с моими и на причины твоего появления здесь. Такой шанс нельзя упускать.

Вот, блин, об этом я и не подумала. Мама наверняка делилась с тетей Светой всем, вот только в последние годы они почти не общались. Но если жизни Крестовских и Калининых пересеклись до тетиного отъезда в США, то она наверняка что-то да вспомнит.

Мое сердце бьется чаще, и непременно хочется расспросить Светлану обо всем. А еще я чувствую жуткий стыд, потому что так и не решилась заглянуть в вещи мамы, которые забрала из квартиры. Конечно, выходные выдались насыщенными, но все же… я понимаю, что малодушно разрешила себе не бередить старые раны. Смотреть в ее записную книжку, видеть знакомые аккуратные круглые буковки…

– Игорь, можно спросить? – шепчу я.

– Давай, – сонно соглашается Крестовский.

– Почему… ну… когда я думаю про папу, вижу его вещи или вспоминаю что-то, я чувствую, как мне грустно от того, что его нет. Ну просто грустно. А когда думаю о маме, мне кажется, что физически больно. Я не понимаю, я ведь тоже хочу вспоминать ее с тихой грустью, а не так, как сегодня.

– Как умерла мама?

– Приступ. На улице. За городом, она была журналисткой, поехала на интервью в какой-то ПГТ к заслуженному хирургу, и что-то случилось. Несколько дней в реанимации, и все. Мы даже не виделись, я видела ее только на похоронах.

– Съезди на могилу, разбери вещи. Иногда помогает. Иногда нет. Кристинке не помогает ничего. Это потому что неожиданно, потому что не успела попрощаться, испугалась. Надо подождать немного, несколько лет спокойной сытой жизни – и полегчает.

Я вздыхаю и переворачиваюсь на спину, смотрю на белый, идеально ровный потолок.

– Хорошо тебе. Ты взрослый.

– И ты будешь. Через десять лет будешь взрослой, умной и морщины появятся, будешь вздыхать: «Хорошо им, они молодые».

Я смеюсь и пихаю его ногой, а потом понимаю, что засыпаю. И не противлюсь, потому что впереди суматошный день. А после него я впервые полечу на самолете, впервые увижу море и попытаюсь сохранить хрупкий мир, установившийся между мной и Крестовским.

– Станислава, – Игорь мельком бросает взгляд на секретаршу, – завтра я уезжаю с семьей на море. На тебе все представительские функции. Встречи перенести, курьеров встречать, фикус поливать, ну и так далее. Я буду тебе раз в два-три дня писать, доложишь, как тут дела, ну и так, по мелочам. Присутствия с девяти до шести не требую, но постарайся хоть изредка бывать на рабочем месте и настрой переадресацию входящих, поняла?

– Да! – активно кивает Стаська. – А можно спросить?

– Ну, спроси, – не отрываясь от мобильника, бросает он.

– Аня с вами едет?

– Куда ж без нее. Сбежит еще. Так, у меня есть что на утро?

– Михаил Сергеевич сказал, что зайдет, просил освободить тебе час, сказал, разговор очень важный. Через полчаса будет.

– Окей. Значит, мне кофе и на полтора часа в глухую оборону. Потом соберешь начальников отделов.

От разговора со Стасей его отвлекает звонок от Сереги. Игорь садится в кресло, с наслаждением потягиваясь. Какая-то неудобная кровать у Калининой, спина ноет. Надо сказать, чтобы поменяли матрас, так можно и ползком начать передвигаться.

– Игорех, ты охренел? – с места в карьер начинает Серж. – Че значит летим завтра? Я на кого клуб оставлю?

– Ну найди на кого, уж не обломаешься.

– Да иди ты, тиран домашний. Что тебя в жопу клюнуло? Собирались в августе!

– Серег, Алекс вляпался, и серьезно. Нам вчера под машину зарезанную собаку бросили. Ты думаешь, она туда сама прилетела? Это Золушка наша искренне полагает, что мы эту шавку сбили, а я прекрасно видел, откуда она появилась. И Герман подтвердил, что уже дохлая была, с пером в бочине. Пусть парни разбираются, вон Лев вышел злой, пиздец, вынесет всех по кирпичику. А вы на море, Кристинку как раз надо везти уже витаминизировать, бледная вся.

– Ладно, – недовольно бурчит Серж, явно слегка ошеломленный последними новостями. – Тогда как раз о Кристинке. Ты можешь дом другой снять?

Игорю кажется, он ослышался.

– Чего? Теперь моя очередь настала спрашивать, не охренел ли ты. Где я в разгар сезона на Миконосе дом сниму?! За сутки?!

– Ну не на Миконосе. Греция большая, раз тебе кровь из носу надо в Афины, найди где-нибудь еще.

– Тебе чем наш дом не нравится?

– Мне тут твоя Золушка идею подала.

Несколько минут Игорь слушает рассказ Сержа, понимая, что ему одновременно хочется и рассмеяться, и наорать на всех, кто рушит идеально встроенные планы. Вот же… Мэри Поппинс доморощенная! Плохие воспоминания… мамин дом.

– Игорех, я тебя по-человечески прошу, попробуй, а? Ну поищи что-нибудь, не дом так отель. Криську надо вытаскивать, мы на нее и так внимание почти не обращали, а теперь уже все, край. Не хочу я ее сдавать в больницу.

– Ладно, – вздыхает Игорь. – Я попробую что-нибудь сделать.

Когда все это кончится? Когда на его плечах перестанет лежать ответственность за мелких? Хоть бы месяцок пожить так, как он жил в Штатах, для себя. Чтобы не думать ни о чем, просто развлекаться и работать в удовольствие. Как вчера, например, гоняясь за Анькой с мороженым. Почему так не может быть всегда? Вечно что-то портит ему минуты отдыха.

– Станислава, – говорит он, – найди мне жилье в Греции, не на Миконосе. Чтобы четыре спальни, на берегу моря и с пешей доступностью еды. И о транспорте позаботься.

– На когда?