В высоком поварском колпаке и белоснежном фартуке бог грома и молнии Укко суетился вокруг огромной пиццы, выпеченной в виде карты Финляндии. Левую часть карты Укко щедро посыпал пармезаном, и пицца покрывалась белоснежными хлопьями сыра, словно снегом. Нижнюю часть пиццы предстояло сбрызнуть оливковым маслом, а заодно залить его в реки и озера на юге страны, чтоб не замерзли раньше времени. «Сейнайоки посыпь снегом, Турку в ливнях утопи!» Ноябрьская пицца – ответственное и непростое дело! Судите сами: финская Лапландия уже укрыта снегами, а вот находящаяся почти в серединке страны провинция Южная Остроботния, где располагался город Сейнайоки, а также село Фазанчиково, все еще наслаждалась дождями и ветром. Что уж говорить про южный морской город Турку, до которого пармезан доберется в лучшем случае в следующем месяце. Ну а пока Укко щедро поливал юго-запад душистым оливковым маслом. «Куда же мне грозу-то в ноябре добавить? Да еще и в рифму с каперсами?» – Укко растерянно вертел в руках банку с соленьями, продолжая сосредоточенно осматривать карту-пиццу.

Тук-тук-тук! Укко с удивлением уставился на дверь своей пещеры. Кто бы это ни был, дело, очевидно, было первостатейной важности. Отодвинув все семь железных засовов и повернув ключ в замке ровно три раза, Укко распахнул тяжелую каменную дверь. На пороге сидела крохотная мышь в белой вязаной безрукавке.

– Кюлликки, ты, что ли? Если б знал, что зайдешь в гости, выпустил бы солнышко сегодня на подольше. Осторожно, пицца!

Впрочем, Кюлликки не нуждалась в инструкциях. Ловко перепрыгивая через банки, кружки, рассыпанные оливки и тщательно избегая кетчуповых луж, мышка прошмыгнула внутрь пещеры и устремилась прямо к дровяной печи, в которой ярко полыхал огонь.

– Тебе пармезанчику насыпать? Только он, знаешь ли, волшебный, морозит немножко. Так что ты сначала отогрейся, – хлопотал Укко вокруг своей гостьи.

Однако Кюлликки очень спешила сообщить ему важные новости. Через мгновенье мышь уже сидела на плече Укко и быстро-быстро шептала ему что-то на ухо. Выслушав Кюлликки, бог грома и молнии побледнел и в растерянности опустился прямо в кучу муки, рассыпанную на табуретке.

– Имя, говоришь, поменяла? На какую еще Аврору? Какая глупость, какая чушь! Лисы из рода Бореалис не могут менять имена, потому что в этом заключается суть и сила заклинания! Неправильное имя означает неправильное заклинание, что, в свою очередь, ведет к катастрофическим последствиям! Теперь каждое северное сияние, вызванное лисьим хвостом, будет пробуждать заколдованную нечисть, и мне даже страшно представить, во что превратится наше несчастное село! Нужно срочно нейтрализовать хвост и остановить Лису! Что практически означает прекратить северные сияния! Да, Кюлликки, это просто беда какая-то…

Укко вытер пот со лба и взглянул на бушевавшее в печи пламя. Нужно было приниматься за работу, действовать быстро и, самое главное, аккуратно. Пододвинув табуретку к стене, Укко не без труда взобрался на нее и тщательно осмотрел свою полку со специями. «Главное, не промахнуться с выбором, а как следует все продумать, – бормотал он, перебирая баночки с порошками и сушеными травами. – Чеснок на лис не действует, розмарин работает слишком медленно, может, молотый кориандр? Хотя нет, кориандр дает заклинание всего на год – рискованно! Значит, будем действовать согласно старой кулинарной книге. Эх, староват я для такого заклинания, только бы хватило сил и мастерства, только бы справиться с лисьим хвостом!» Укко аккуратно снял с полки три разноцветные баночки с какими-то порошками, слез с табурета и подошел к печи. Пафф! В пламя полетела щепотка красного порошка из первой баночки.

Повинуясь заклинанию, огонь в дровяной печи разгорелся сильнее, и в комнату повалил тяжелый алый дым. Когда дым рассеялся, Кюлликки увидела в пламени кирпично-рыжую лису с зелеными глазами и пушистым рыжим хвостом. Лиса исполняла какой-то танец, при этом ее хвост стучал по поленьям, высекая цветные искры при каждом ударе.

Пуфф! Укко бросил в пламя щепотку с белым порошком из второй баночки. Поленья в камине подпрыгнули, пламя на секунду превратилось в плотный белый дым, от которого лиса закашлялась.

Когда дым развеялся, в пламени танцевала кирпично-рыжая лиса с зелеными глазами и абсолютно белым хвостом. Лиса продолжала стучать хвостом по поленьям, но цветных искр больше не возникало. Укко горестно вздохнул и открыл крышку третьей баночки. Пыфф! Щепотка черного порошка отправилась в пламя. На этот раз камин яростно зашипел, а из поленьев повалил черный едкий дым. Лиса заметалась, стараясь скрыться от дыма, из глаз у нее покатились слезы.

Теперь уже вся пещера наполнилась черным дымом, от которого у Кюлликки защекотало в носу и заслезились глаза. Черный дым подействовал даже на грозного бога грома и молнии: Укко чихнул, устало опустился на табурет и тихо заплакал. В тот же миг над горой Култавуори сверкнула длинная молния, проревел раскат грома, и на поля Фазанчиково, уже припорошенные ранним снегом, хлынули потоки дождя.

Когда черный дым рассеялся, лисы в огне уже не было. Теперь это снова была обычная дровяная печь для приготовления пиццы. Вытерев слезы кончиком фартука, Укко открыл входную дверь и выпустил Кюлликки в стонавший от ливня ноябрьский лес.

А в это время в уютной гостиной крошечного домика, стоявшего на краю села Фазанчиково, старая Белка Марьятта разгадывала кроссворд, устроившись в кресле-качалке. Внезапно гостиная озарилась алым светом. Марьятта взглянула в окно, откуда был виден темный силуэт горы Култавуори, и увидела ярко-красный огонек, словно идущий из самой глубины горы. Спустя несколько минут огонек стал белым и вскоре потух. В этот же миг над горой ударила молния, сопровождаемая раскатом грома, и на крышу ее дома обрушился сильнейший ливень. «Никак Укко расшалился! Гроза в ноябре?» – прошептала Белка, пристально вглядываясь в ночь. Но темная гора молчала, привычно охраняя таинства богов и колдунов Фазанчиково от внимания его обитателей. Марьятта пожала плечами, откинулась на кресле поудобнее и вернулась к кроссворду.

Этим солнечным июльским утром Фазанчик Даня проснулся от странных звуков, напоминавших тяжелое пыхтение. Даня тряхнул хохолком, расправил крылья, потянулся и распахнул створки пошире: из окна сразу же хлынул зной и вместе с ним тяжелый аромат жасмина. В селе Фазанчиково уже несколько недель стояла тридцатиградусная жара, от которой жители спасались в своих домах; прямо с утра пляжи были переполнены, и даже самые боязливые плюхались в прохладную речку Виллийоки, чтобы хоть немного остыть. Казалось, сама гора Култавуори страдала от зноя: на ее серых каменистых склонах поблескивали драгоценные камни-аметисты, словно капельки пота.

Даня прислушался, пытаясь между пыхтениями определить, проснулась ли старшая сестра, но в доме было тихо. «Это совершенно недопустимо – спать допоздна во время летних каникул», – подумалось Дане. Сестру надо разбудить и наконец уже пойти на разведку по округе, ведь они уже целую неделю как переехали из шумного города в настоящий лес, давно распаковали бесчисленные коробки, свертки и даже почти все разложили по местам в своих комнатах, как просила мама. Обо всем об этом Даня успел задуматься ровно на секунду, как вдруг дверь распахнулась и Фазанчик Саня ворвалась в комнату.