Отец ждал Илану в тени деревьев недалеко от павильона. Увидев наряд дочери, он на мгновение смутился, но быстро сориентировался и вместо того, чтобы предложить ей руку, как делали другие отцы и мужья, широким жестом пригласил следовать за ним. Законоучитель ждал их на верхней ступени помоста. С учтивой улыбкой он приветствовал каждого вновь прибывшего, обмениваясь с ними парой вежливых фраз. Подойдя к первой ступени, отец и дочь сложили руки в жесте четырёх ветров и поклонились правителю.

— Нохор Буга, — весело произнёс тот. — Я рад видеть, что Ваша прелестная дочь завершила своё обучение! Но, кажется, Вы забыли сказать ей, что идёте на ужин, а не на совет!

— Увы, мудрейший, — вздохнул плавильщик, — в молодости я слишком часто повторял, что нет одежды лучше мундира. Боюсь, Илана слишком хорошо это запомнила!

Девушка решила подыграть отцу, изобразив на лице застенчивую улыбку. Законоучитель негромко рассмеялся, по этикету прикрывая рот левой ладонью.

— Я всегда мечтал, чтобы нашему городу служили талантливые молодые люди, — сменил тему он. — Благодаря Вам, нохор, эта мечта исполняется!

— Вы слишком любезны, билгор Токта, — покачал головой первый плавильщик. — Ваша семья делает для этого куда больше, и пример тому — прекрасная игра Вашей старшей внучки!

— Ох, это Вы слишком любезны, доблестный соратник! Ей ещё многому предстоит научиться! Но проходите, прошу Вас! Внутри Вас ждут вещи куда более приятные, чем беседа со стариком!

Законоучитель ошибался. Они едва сделали несколько шагов по направлению к столам, когда Бугу перехватил сутулый мужчина в светло-кофейной мантии с подвязанными шёлковой лентой седыми волосами. Илана едва узнала в обрюзгшем старике с отвислыми щеками Улан Баира — первого гранильщика, то есть старшего из учителей, готовящих в бириистэнской школе гражданских чиновников. Десять лет назад Баир горделивым молодцем, быстрым как лесной кот, по которому тайком вздыхали городские красавицы. Увы, он предпочёл им племянницу Токты, девушку скромную и не слишком чарующую взгляды, а по словам завистниц — ещё и с ведьмовским прошлым. Учитывая, что единственного сына Баир отдал на воспитание в Прибрежную цитадель Ордена, сплетни вполне могли оказаться правдой. Как бы то ни было, законоучитель доверял этому человеку как родному сыну, и Баир правил пока Токта царствовал.

Гранильщик скользнул по лицу Иланы быстрым взглядом из-под тяжёлых век и, слегка дёрнув щекой, вполголоса прошептал её отцу:

— Нохор Буга, не хочу портить Вам аппетит делами, но дело спешное.

С этими словами он сунул Темир Буге маленькую грифельную доску. Отойдя чуть в сторону, первый плавильщик дважды пробежал текст глазами. Он держал доску так, чтобы никто и, в первую очередь, Илана, не мог разобрать, что там написано, но девушка увидела, как напряглось и потемнело его лицо.

— Ты уверен? — глухим голосом спросил он.

— Позже! — недовольно бросил Улан Баир.

Буга яростно стёр текст рукавом и бросил дощечку гранильщику. Тот на удивление ловко поймал её и спрятал в рукав. Быстро поклонившись Илане, Улан Баир скрылся среди гостей.

— Что-то не так? — участливо спросила девушка у отца.

Тот мрачно покачал головой.

— Городские дела. Ничего… ничего, с чем ты могла бы помочь.

Илана отметила про себя эту заминку. Что хотел, но не смог сказать Буга? Ничего важного? Вряд ли. Ничего, что её касается? Увы, она слишком долго не видела отца, чтобы понимать сейчас ход его мыслей.

Тем временем все приглашённые прибыли, и законоучитель поднялся на возвышение. Его внучка завершила игру изящной импровизацией, привлекая внимание собравшихся.

— Все вы хорошо замечаете приметы, — хорошо поставленным голосом начал речь Токта, — И можете не хуже меня судить, что через три, самое большее — через пять дней прольётся первый ливень нового сезона дождей. Это значит, что очень скоро, скорее, чем мне бы хотелось, я оставлю родной город, повинуясь призыву неустанно Смотрящего-в-Ночь. От имени всех вас я принесу горячие молитвы перед священными чешуйками Лазурного Дракона, которые покоятся на дне нерукотворного пруда в Баянгольском Святилище. В моём сердце радость скорой встречи со святыней смешивается с тоской по родному городу — ведь Собор может продлиться не один год. И наш прозорливый правитель, зная мои чувства даже на большом расстоянии, поспешил снять тяжесть с моих плеч и прислал в Бириистэн своего полномочного посланника!

Удивлённые вздохи и возбуждённый шёпот волной прокатился по залу. Токта взмахнул рукой, требуя тишины. За его спиной сосредоточенно хмурился Улан Баир.

— К сожалению, мудрейший Дамдин утомился после долгого пути и попросил меня преподать вам благословение от его имени, — продолжил законоучитель. — Но зная, что многим из вас не терпится узнать о чудесах Священной Столицы, я упросил присоединиться к нам доблестного Цэрэна из гвардейского знамени "Снежных Барсов".

Он легко поклонился стоявшему неподалёку крепко сложенному человеку с круглым, окаймлённым короткой бородой, лицом. Столичный офицер, как и большинство приглашённых, предпочёл официальному кафтану просторные одежды южан.

— Но прежде чем позволить вам сполна насладиться беседой, я обязан представить всем вам своего временного заместителя и его помощников. Нохор Буга, прошу!

Темир Буга поднялся на возвышение, пытаясь придать своему лицу беззаботное праздничное выражение.

— Для меня это огромная честь, но так же и тяжёлое бремя, — хрипловато произнёс плавильщик. — Я просил мудрейшего Токту назначить на этот пост нашего друга и соратника Улан Баира, несомненно, куда более достойного. Но его мудрость и знание древнего Баянгола — ведь он вырос и учился в священном городе — станут большой поддержкой для нашего дорогого наставника во время Собора. Поэтому пост получил я, грубый солдат без опыта подобных дел, и я прошу вас, достойные сограждане, быть ко мне снисходительными.

Горожане учтиво закивали, но от Иланы не укрылось несколько саркастических усмешек. Этикет требовал от чиновника преувеличенной скромности, но собравшиеся хорошо знали, что не Буга, а Токта неопытен в делах и служит расписной ширмой для двух своих советников. В своё время на высокий пост его протолкнул Орден, чтобы бириистэнский законоучитель не мешал братьям из Прибрежной Цитадели проворачивать в городе торговые махинации. Пока все стороны жили в мире, но Илана подозревала, что бесхарактерность правителя области в любой момент может вылезти Стражам боком.

— К счастью, — продолжил Темир Буга, — я буду не один. Уверен, что посланник Прозорливого не откажет мне в наставлении, а юные избранники Дракона, которых наш правитель великодушно оставил в городе, поддержат мои дряхлеющие руки. Вот они, перед вами!

Повинуясь взмаху руки первого плавильщика, четверо юношей приблизились к возвышению. Один из них был точной копией молодого Улан Баира, остальные трое не показались Илане знакомыми.

— Дзамэ Максар — самый способный из оружейных мастеров, которых мне довелось учить, — указал её отец на невысокого парня, шириной плеч не уступавшего столичному гвардейцу. — Он будет совмещать должности начальника городской стражи и третьего плавильщика сургуля. Улан Холом, чьи таланты не нуждаются в похвалах, возглавит канцелярию по делам мирян. Бодоо Боргут будет ведать делами рынка и торговых гильдий. Наконец, Айсин Тукуур, за право именоваться наставником которого мы поспорим с многомудрым Баиром, станет моим прорицателем и начальником духовной канцелярии.

Худощавый юноша в слегка великоватом парадном кафтане низко поклонился отцу и собравшимся, бормоча слова вежливого самоуничижения. Илана нахмурилась. Перед отъездом в Толон они с Тукууром посещали занятия у одного наставника, готовившего чиновничьих детей к поступлению в сургуль. Тогда он был общительным и любознательным мальчиком, увлечённым историей и географией. Откуда теперь в нём взялось столько подобострастия? Покопавшись в памяти, она вспомнила одну деталь: Тукуур был из бедной семьи, его отец тогда был всего на один ранг выше чем сын сейчас. Стоило догадаться, что не он, а Темир Буга по каким-то причинам оплатил обучение юноши.