Командир повстанцев стоял на крыше богатого дома в нескольких кварталах от пристаней и наблюдал, как уцелевшие охранники "Медовой Лозы" и выжившие горожане укрепляют ворота торгового поста — каменного особняка, похожего на небольшую крепость. Рядом с Высоким Пятым собралась горстка телохранителей, но ни младших командиров, ни других бойцов не было видно.

— О чём думают твои люди?! — гневно спросила Илана, не потрудившись даже перейти на язык жестов.

"Дети Громовержца впервые принесли его гнев на земли безволосых", — спокойно ответил старый островитянин. — "Я не смог бы остановить их даже если бы захотел".

— Но ты хочешь, — прошипела девушка, не давая ему отвернуться. — Потому что уже сейчас зарево этого пожарища видят в Речных Вратах, а к следующему вечеру на реке будут стоять огневые джонки Стальных Крокодилов и расстреливать твоих воинов из пушек! Так что постарайся передать им, чтобы завязывали с грабежами…

Один из телохранителей насмешливо хрюкнул.

"Зачем ты носишься с этой безволосой, вождь? Видишь же, что её сердце не с нами!"

Высокий Пятый коротким жестом велел ему замолчать.

"Пока что её советы разумны. Идёмте. Пока те, в особняке, не опомнились, нужно увести лодки на дальний край гавани. Не будем тратить время на этих крыс. Потом начнём собирать припасы и перевозить на другую сторону. Когда гнев Громовержца утихнет в сердцах его детей, мы будем готовы уйти".

Тукуур и его спутники увидели дым на третий день после отплытия из Могойтина. Ещё через два часа вниз по реке пронеслась успевшая уже обогнать их ладья управляющего. Самоназванный правитель не собирался оставлять свой город в беде.

— Проклятие, — проворчал Бугуш. — Он был почти у нас в руках. Теперь придётся возвращаться к наставнику только с дурными вестями.

— Значит, вы всё-таки отправитесь к наставнику? — заинтересованно спросил Дарга.

— Конечно! Он должен знать, что кто-то поджёг Могойтин, и теперь можно не ждать ни Бацака, ни его дани!

"Управляющий "Лозы" платит дань главарю секты?" — удивился про себя Тукуур, но тут же обругал себя за глупость. Торговец вёз в Срединную Цитадель долю выручки, причитавшуюся Ордену, а разбойники, конечно же, намеревались перехватить её где-нибудь между Речными Вратами и Баянголом. Впрочем, гораздо больше шамана интересовало, кто и зачем поджёг злополучный городок. Конечно, это мог быть обыкновенный пожар, ведь в сезон дождей все начинают греться жаровнями. Всего месяц назад Тукуур посчитал бы это наиболее вероятным объяснением, но сейчас во всём ощущались предзнаменования большой войны.

— Как много людей было у Детей Грома? — спросил он у Дарги.

— Чуть больше четырёх сотен только в лагере, — ответил тот, быстро поняв, куда клонит шаман. — Они вполне могли сохранить достаточно, чтобы напасть на Могойтин. Вот только с какой целью? Ограбить или закрепиться?

— В любом случае, нужно поднимать гарнизон! — решительно заявил Бугуш.

Тукуур нахмурился. Илана говорила, что повстанцы — союзники Прозорливого в его борьбе с Орденом. Но значит ли это, что он должен позволить им разорять свою страну? Тем более, что шаман не знал, жива ли дочь плавильщика, или восставшими островитянами уже руководит кто-то другой, гораздо менее разборчивый в целях.

— Ещё одна плохая новость для вашего наставника, кем бы он ни был, — мрачно проворчал он.

— Нужно добавить хотя бы одну хорошую, — небрежно заметил Дарга. — Например, что среди нас есть хранитель светоча, слышавший Зов Дракона.

Сектанты напряжённо уставились на Тукуура. Шаман хотел было опустить взгляд, как делал, услышав незаслуженную похвалу, но одёрнул себя. Не то время, не то место, не те люди. Недовольно сжав губы, он развязал горловину сумки. Волшебный шар выпорхнул на свет, мягкое мерцание серебристых прожилок оттеняло иссиня-чёрную каплю в его сердцевине. Выражения лиц Бугуша и его товарища непостижимым образом стали благоговейными, оставаясь при этом подозрительными.

— Ты доверяешь этому парню, Дарга? — медленно спросил старший из воинов. — Я слышал, что люди Ордена способны подчинять светочи своей воле.

— Вы говорили, что человек может увидеть свою душу и стать на путь исправления, — быстро сказал знаток церемоний, не дожидаясь ответа Дарги. — Если это не просто слова, я хочу пройти испытание.

Дарга многозначительно хмыкнул. Сектанты переглянулись.

— Это называется двойным испытанием, юноша, — сказал, наконец, второй, чьего имени Тукуур не знал. — Две пещеры. Одна — скользкая яма, полная змей. В другой обитает серебряный зверь, видящий глубины твоего сердца. Если ты достоин, он будет твоим небесным защитником. Если нет, он заберёт твою жизнь и в твоём обличье постарается исправить зло, что ты причинил. Подумай хорошенько, прежде чем решаться на такое!

"Я — форма ключа, которую ты наполнишь живым серебром…" — вспомнил шаман слова призрака. Обычный человек сказал бы, что шансы Тукуура близки к нулю. Но если не голос Дракона вёл его до сих пор, то не стоило и надеяться преуспеть в этом безнадёжном деле. Выступить на стороне Прозорливого и победить. Если он узнает тайну пещер Баянгола, то сможет хотя бы начать свой путь рядом со Смотрящим-в-ночь.

— Милость Дракона — беспристрастный суд, — твёрдо ответил он ритуальной фразой, и с облегчением увидел, как смягчились черты Бугуша и его товарища.

Они налегли на вёсла, не задавая больше вопросов, и, когда Светило только начало клониться к горизонту, прибыли в Речные Врата. Это было ещё одно чудо старого мира. Может быть, не настолько древнее, как столичное Святилище или маяк на острове Гэрэл, речное укрепление было построено ещё при первых правителях Толона, задолго до того, как ушёл проповедовать горным племенам Смотрящий-в-ночь. В том месте Великая река делилась на два рукава, рассечённая вырастающими из мягкой земли гранитными утёсами. А там, где поток воды ещё был единым целым, соединял два берега огромный мост с колоннами в виде древесных стволов, между которыми преграждали путь кораблям тяжёлые кованые решётки. По приказу коменданта эти решётки можно было поднять с помощью хитроумного механизма из множества шестерён, пружин и противовесов, чтобы пропустить нужный корабль во внутренние земли Удела Духов. Оба конца моста защищали круглые каменные крепости, словно два ведра, прицепленные к коромыслу. Над главными башнями крепостей и над пролётами моста полоскались на ветру флаги Прозорливого и полковые знамёна гарнизона — жёлтые, с разинувшим пасть крокодилом.

Бугуш направил лодку к правой крепости, где у причалов сушились лодки гарнизона. Обменявшись паролем и отзывом с караулом, воины провели лодку под самой маленькой из решёток и пристали к берегу с внутренней стороны моста. Невдалеке покачивались на якорях две военные джонки. Оставив Тукуура и Даргу в тесном караульном помещении, Бугуш отправился с докладом к своему командиру. Оставшись в душной комнате с пятёркой скучающих солдат, шаман нервничал, опасаясь, что гарнизонное начальство захочет его допросить, а то и обыскать. Но стража сменилась, а путниками так никто и не заинтересовался, а к началу следующей стражи где-то наверху грянул выстрел из пушки и боевые раковины затрубили сбор. Крепостной двор загудел от топота ног и перемежающихся руганью приказов. Половину стражников как ветром сдуло из караулки. Когда знаток церемоний начал опасаться, что в суматохе про них забыли, в комнату вошёл Бугуш.

— Мы отчаливаем, дальше сами — коротко бросил он, протягивая Дарге листок бумаги и что-то вроде костяной пуговицы. — Попутную лодку ищи на левом берегу. На мосту покажешь бумажку, вас пропустят. Оберег отдашь в Улюне садовнику Святилища. Он расскажет, что дальше.

Часовой на мосту подозрительно оглядел одетых в полувоенное платье путников, бегло просмотрел бумагу и буркнул:

— Ждите!