— Привет, Алиса, — наклонился ко мне так близко, что я могла видеть его глаза.

Кепки на его голове уже не было, и, разглядев его лицо с такого расстояния, мне показалось, что я его уже где-то видела, но никак не могла вспомнить, как не старалась. А потом, словно вспышка, в голове промелькнула ужасающая мысль — он меня знает.

— Откуда вы меня знаете? — прохрипела я, облизав пересохшие губы.

— Откуда? — он отошёл от меня и сел в кресло, стоящее прямо напротив. — Много слышал о тебе, мелкая.

— Слышал? От кого? — немного покрутила затекшими руками, но облегчение это не принесло.

— От брата твоего и от своей сестры, — ухмыльнулся он, продолжая буравить меня презрительным взглядом.

— Сестры? — и тут я поняла, где видела эти глаза, но не этого человека. Это Семён, Светин брат и друг Стаса.

— Поняла, кто я? По глазам вижу, что поняла, — закинул ногу на ногу и откинулся в кресле назад.

— Что ты от меня хочешь? Я тебя даже не знаю, — спросила настороженно.

— Что хочу? Хочу, чтобы вы прочувствовали то, что испытывала моя семья все эти месяцы, — говоря это, он смотрел куда-то мимо меня, а в глазах плескались злость и безысходность.

— При чем тут я? Я ничего о вас не знаю.

— Ты не причём. Конечно же, нет. Ведь Стас так тщательно оберегал сестрёнку и ничего не рассказывал о нас, так ведь? — он перевёл взгляд на меня.

— Я не понимаю.

— Поймёшь, обязательно поймёшь, — он рывком поднялся с кресла и отошёл к столу. — Я расскажу тебе, — бросил через плечо, — только для начала ты выпьешь таблеточку.

— Какую…. таблеточку? — я вся подобралась, наблюдая за тем, как Семён наливает воду в стакан из пятилитровой бутылки.

— Одну из тех, которыми пичкуют мою сестру в психушке, — не поворачиваясь, ответил он, и, судя по звуку, выдавил из блистера таблетку.

Он подошёл ко мне с пластиковым стаканчиком, наполненным наполовину водой.

— Ну? Открывай ротик, Алиса, — он протянул руку с таблеткой ко мне, а я плотнее сжала губы, — Не заставляй меня применять силу, — он начинал злиться, а я ещё больше испугалась. — После первой таблетки ничего не будет, то ли дело после курса лечения, — он поставил стаканчик на пол и, прижав коленом мои ноги к полу, чтобы я не могла двигаться, надавил на щеки, силой раскрывая рот.

Положил таблетку на язык и, запрокинув мою голову назад, залил водой, я начала захлебываться и глотать воду, которая уже готова была политься чуть ли не из носа. Таблетка, естественно, была проглочена вместе с водой.

— Умница, — он отошёл от меня и занял свое место в кресле, а я продолжала кашлять.

— Тебя посадят, — сипло пробормотала.

— Ахах, не смеши меня. Меня этим не испугаешь, — его глаза бешенно заблестели, делая его похожим на зверя.

— Стас же твой друг! Как ты ему это объяснишь? — привела ещё один аргумент.

— Поправочка. Он был моим другом. До тех пор, пока не переспал с моей сестрой. Улавливаешь разницу? Какие жы вы, бабы, дуры! Сколько раз я ей говорил, ну, не нужна ты ему, хватит стелиться перед ним. Но нет, она же его любит, — со злостью сплюнул себе под ноги, — ведь звал же её с собой, но она осталась, говорит, к любимому поближе, — он брезгливо поморщился и продолжил: — Придумала потом сказочку про выгнавшую её из квартиры неадекватную хозяйку. А братец твой, рыцарь благородный, пустил пожить у себя. Я тогда успокоился, подумал, ну, пусть живут, может, получится у них что. Но тут она стала плакаться, что Стас-то на сестричку свою совсем не по-братски засматривается.

Я слушала, открыв рот, и не веря своим ушам. Она давно помешана на Стасе, не верю, что это любовь, это болезнь какая-то. И брат её тоже не совсем адекватный. Угораздило же Стаса с ними связаться.

Семён достал пачку сигарет из кармана и, чиркнув зажигалкой, закурил.

— А я ведь бросил, — покрутил прикуренную сигарету в руках, разглядывая её.

— А от меня тебе что нужно? Мы со Стасом не общаемся, — руки застыли так, что я их перестала чувствовать, хотелось выпрямиться или хотя бы сесть поудобнее, но вряд ли этому типу знакомо такое слово, как сострадание, поэтому вслух ничего не говорила о своих неудобствах.

— От тебя? — снова посмотрел на меня и, сделав затяжку, медленно выпустил струю дыма в потолок, — Хочу, чтобы твой брат, — на последнем слове показал кавычки в воздухе пальцами свободной руки, — увидел тебя такой, какой сделали Свету в дурке по его вине.

— Что со Светой? — это меня, конечно, мало должно интересовать, но за разговором с бывшим другом Стаса я могла не думать о своём безвыходном положении. Знаю, что хорошего в данной ситуации для меня очень и очень мало. Дальнейшая перспектива оставаться наедине с ним меня пугала до ужаса, но, может, мне удастся договориться.

— Идиотка она, клиническая дура, — голос был пропитан болью, он переживал за неё, и мне на миг стало жаль его, но только до того момента, пока я в очередной раз не почувствовала, как сводит руки. — Как я и предполагал, он бросил её. Попросил собрать вещички и отвёз на съемную квартиру к подруге. А Светка и после этого продолжала грезить им, — он усмехнулся и встал с кресла, чтобы взять пепельницу и затушить окурок, а потом вернулся обратно. — Названивала ему, а он перестал отвечать. И она не нашла ничего лучше, чем отравиться, — у меня от услышанного глаза на лоб полезли. Разве можно так не ценить свою жизнь? Где были её мозги? Дура, правильно её Семён назвал.

— Отравиться? — он посмотрел на меня так, словно видел впервые. Похоже, он глубоко погрузился в воспоминания и на какое-то время забыл, что находится не один.

— Наглоталась таблеток, — его взгляд блуждал где-то выше моей головы, — но и тут твой братец отличился, спас дуру-бывшую от психушки, договорился с врачом. — Семён снова поднялся и налил воду в стакан, — Время приёма лекарства, — я сжалась, подтянув к себе ноги и трясясь от страха.

— Семён, пожалуйста, не надо, — умоляла я его, но он меня не слышал, так же, как в прошлый раз силой открыл мой рот и, положив таблетку, залил водой. И пока я приходила в себя, он устроился в кресле и снова закурил.

— Не переживай, скоро ты перестанешь чувствовать неудобства, тебе станет все равно, — "обнадежил" он меня.

— Отпусти меня, пожалуйста, — горло саднило, и голос от сильного кашля сел, поэтому меня почти не было слышно.

— Не сейчас. По моим расчётам, на твоё лечение уйдёт несколько дней, — ухмыльнулся Семён, и меня зазнобило.

В комнате было достаточно тепло, моя жилетка, которую я надевала поверх спортивного костюма, лежала на полу в противоположном от меня углу. А в ней — телефон, хотя, даже если бы он и не снял с меня жилетку, воспользоваться телефоном я бы не смогла. И я понятия не имела, что мне делать. Очень скоро таблетки начнут действовать, а я даже не знаю, как они отразятся на мне. А сопротивляться этому ненормальному у меня просто нет ни сил, ни возможности.

— Зачем ты это делаешь?

— Я тебе уже говорил, — до меня дошёл сигаретный дым, и я снова закашлялась. — Хочешь знать, что было дальше? Расскажу тебе, пока ты ещё в состоянии что-либо понять, — сделал затяжку и, выпустив дым, затушил сигарету, — После того, как Свету выписали из больницы, они продолжили общаться. Ну, как общаться. Эта идиотка думала, что у неё появился шанс, а Стас всего лишь заглаживал свою вину перед ней, и я не выдержал, забрал её домой. Она, конечно, долго сопротивлялась, но Стас помог мне её уговорить, — Семён замолчал на некоторое время, а потом обратился ко мне: — Ну что? Интересная история, правда? Думаю, ничего из этого ты не знала, да?

Меня начало клонить в сон, трудно было держать глаза открытыми. Хотелось лечь и уснуть. Но я продолжала сидеть в том же положении, не имея возможности его как-то изменить. А спать вообще было страшно.

На улице, наверное, уже наступила ночь. В комнате было два окна, но они были занавешены плотными шторами, поэтому я понятия не имела, где мы находимся, и сколько времени прошло с тех пор, как Семён привёз меня сюда.