Повернув голову, я с любопытством уставился на своего друга. Измазанное грязью лицо, чёрная борода, не скрывающая улыбки, огонёк в глазах. Арвин раскачивался взад-вперёд и напевал:

— У-у-у… на стрелу-у-у… Мы едем на стрелу-у-у…

Всё понятно. Кайф от жизни у него последнее время зашкаливает.

Мы ехали по неосвещенной трассе, и через некоторое время впереди показались огни автострады.

— Паспорта у всех есть? — не оборачиваясь, спросил наш водитель.

— У всех, — отозвался я.

— Подготовили, — подтвердил Арвин, прекратив петь, — ещё пожамкали их так, чтобы как из жопы были. А что? Шмонают, брат?

— Ещё как! — отозвался дед Максим, усмехнулся и добавил: — Сказал бы я, спроси ты это пару дней назад. Но допекли людей эти проверки. Итак, едва держались… В общем, после того как народ повалил на улицы с криками «Долой Годуновых, подлых предателей». Гайки немного пооткрутили…

— Вот значит как? Испугались, гады Годуновы? — откинувшись на пыльную спинку сиденья, проговорил Арвин и заёрзал, пытаясь разместиться поудобнее — всё-таки сидеть на заднем сидении старой машины трём широкоплечим мужчинам не очень-то комфортно. Ему удалось сменить позу, лишь растолкав недовольных Ярого и Оболенского. Хмыкнув, Арвин изрёк: — Всё, что сейчас остаётся этим гадам, так наплевав на всё, пойти за головой князя Енисейского.

— Если только успеют, — усмехнулся дед Максим.

В итоге по ночной Москве мы проехали без происшествий — пролетели аж пять патрулей и только один нас остановил. Но когда дед Максим покрутил скрипучее «весло» ручного стеклоподъёмника, и полицейский полной грудью вдохнул царящий в машине аромат…

В общем, нас отпустили даже без проверки документов.

— Все приехали, — проговорил Дед Максим, когда машина завернула в какие-то тёмные дворы и остановилась.

— До Кремля ещё пилить и пилить, — возмутился Арвин.

— Пилите, Тёма, пилите! Вы же не думали, что вас прямо в Канцлерские хоромы подвезут? — счастливым голосом ответил ему Ярый. Мой верный Мастер, оказавшись на свободе и не скрывая блаженной улыбки, разминал широкую спину и втягивал ноздрями свежий вечерний воздух.

— Ух, ты какой борзый, — усмехнулся мой лучший друг.

А тем временем дед Максим пытался закрыть дверь машины. Удалось это ему лишь с четвёртого раза, когда старик, не выдержав, вдарил по ней ногой.

— Форкх меня дери, даже вмятины не осталось, — удивлённо проговорил Арвин, разглядывая на двери грязный след от Максимовского сапога.

— Раньше-то все делали из металла, — со знанием дела проговорил дед Максим, — а теперь из картона. Старые машины — самые надёжные.

— Зато комфорта в них меньше, чем в седле, — проворчал Арвин.

— А воняет — больше, — добавил Ярый.

Дед Максим осуждающе посмотрел на него и покачал головой.

— Когда ты пытаешься быть незаметным, вонь — твой лучший помощник. Не понимающий этого, не смеет называться братом и входить в нашу обитель.

Ярый растерянно хлопнул глазами и уставился на него. Я состроил осуждающее выражение лица. Мастер тяжело вздохнул и склонил голову перед дедом Максимом:

— Простите меня, учитель. Сглупил я по незнанию.

Дед Максим посмотрел на него и, одобрительно улыбнувшись, произнёс:

— Извинения приняты. А теперь пойдёмте.

Он первым зашагал к заросшему кустарником двору.

— Что вот так просто приняты? — опешил Арвин. — Даже канализацию в наказание драить не заставишь?

Дед Максим ничего ему не ответил.

Оглядываясь по сторонам, мы прошли вглубь двора и остановились возле бетонированной площадки с четырьмя канализационными люками. В очередной раз осмотревшись, дед Максим, натужно хекнув, поднял один из люков.

— Скорее, братья! — лукаво улыбнувшись, он махнул нам рукой, чтобы благородные господа веселее шевелили булками.

Я спускался первым. Внизу было темно, хоть глаз коли. Однако когда я ступил на твёрдую поверхность, сразу понял, что места вокруг хватает, и отошёл в сторону.

За мной спустились и остальные. Когда отцепился от лестницы наш замыкающий — дед Максим, глаза мои привыкли к полутьме. Я видел, как, пошарив рукой слева от лестницы, он нащупал фонарик — нам заранее советовали ничего с собой не брать, кроме липовых паспортов, на случай обысков.

Дед пошёл первым, попутно рассказывая, что канализация проектировалась таким образом, чтобы в ней имелись эдакие сухие отнорки. Островки безопасности, как их называли работники прошлого. Мол, если резко начнётся ливень и поднимется уровень сточных вод, и в этот момент внизу будут работники, у них имелся шанс спастись — добраться до островка, расположенного выше, и переждать.

— Но сейчас они не так востребованы, как раньше. Уровень воды в реке стал сильно ниже, — деловито объяснял старик.

В общем, островки эти облюбовали члены общины. Местами даже двери поставили и перегородки.

— Слушай, дед Максим, а скажи, правда, что на самом деле денег у вас хватает? Что все истории о тайных богачах, о том, как под личиной заброшенной халупы в рабочем районе скрывается роскошный дом с дорогим ремонтом — правда? — наседал на старика Арвин.

Тот лишь загадочно улыбался.

Пока мы шли, я запоминал дорогу. Обычному человеку тут легко заблудиться. Так ещё и нищие, по словам деда Максима, часто меняют отнорки.

— С одной стороны, кажется, будто идём одни по этой канализации, отчего как-то жутковато, — в один момент проворчал яростный воин, Мастер жи́вы и космодесантник Ярополк Лютнев. — С другой же, мне кажется, что на нас пялятся из темноты. А это ещё сильнее жути нагоняет.

— Не кажется тебе. Иногда и правду пялятся, — успокоил я его.

Дед Максим водил нас по канализации чуть больше двух часов, прежде чем мы остановились у тяжёлой двустворчатой двери. Старик замысловато постучал, выбив рваный ритм. Через тридцать семь секунд дверь открылась.

Ну что сказать… Жилой отнорок я как раз примерно, так и представлял — разделён на зоны-комнаты, всюду кровати, гамаки, провода удлинителей. Даже кухня есть с холодильником. Правда, всё грязное и старенькое.

Из новых чудес техники в этом отнорке имелось только то, что ни по какой логике в нём иметься не должно.

Четыре комплекта космодоспехов.

— Форкхво дерьмо, как так-то! — всплеснул руками Арвин. — Как они умудрились прибыть сюда раньше нас?

— Вас незаметно провести сложнее, чем то, что в машине Иштвана, — улыбнулся один из жителей отнорка — старик с белоснежными зубами. Искусственными, если приглядеться, и, вероятно, съёмными. — Но если бы вы поехали в тайном отделе его машины…

— Нет-нет! Спасибо, — поднял руки Арвин. — Мы выбрали долгий, но безопасный путь. Надеюсь, доспехи тоже никто не видел.

— Не видел. Но патрулей Иштвану пришлось проехать больше, — проговорил белозубый дед.

Я слушал их беседу вполуха, осматривая свой космодоспех. Вроде всё нормально. Сняв шлем, надел его, активировал и отключил отсроченное самоуничтожение — мы активировали его заранее, на случай если доспехи до нас не дойдут.

После чего связался с остальной группой. Теми, кто был в любой момент готов вылетать на «Крыле Ястреба».

— Народ поднимается, — сообщил я Арвину, Оболенскому и Ярому, которые уже тоже успели проверить доспехи и отключить таймер самоуничтожения.

— Отлично! — бодро произнёс мой лучший друг. — Одеваемся?

Три минуты нам потребовалось, чтобы под любопытными взглядами членов общины облачиться в космодоспехи.

Шлем я не надевал. Обвёл взглядом хозяев отнорка и медленно кивнул.

— Благодарю вас за помощь. От всего сердца. Я никогда не забуду ваш поступок, — произнёс я.

— Сочтёмся, — махнул рукой белозубый дед. — Я верю, что ты не обманешь, отец императора. Ну а мы ребята негордые — если надо о себе напомним.

Он усмехнулся, и мы пожали друг другу руки.

А затем вышли из отнорка.

Все нищие последовали за нами.

— Чего это вы праздничное шествие устроили? — глянув на них через плечо, спросил Арвин.