Адам оглядел результаты своего труда. Белый борт с черной надписью «Графиня» просто сиял.

Нервничаешь насчет вечера? — спросил Дэнни.

— Какой смысл нервничать из-за того, что нельзя изменить?

— Большинство это не останавливает, мистер Философ.

Дэнни отвернулся и стал смотреть на море. Адам вернулся к уборке.

— Ты там в центре внимания? — снова спросил Дэнни. — Достали вопросами? Люди любят поговорить. Поэтому я так люблю море. Тишину.

Адам подумал, прежде чем ответить.

Получается довольно странно, — наконец произнес он. — С одной стороны, есть я и нужно как-то переварить мое возвращение десять лет спустя. С другой — его новая подруга и возможные неприятности в связи с ней. Папа, конечно, изрядно облегчил мне жизнь. Ты знал, что он собирается на ней жениться, Дэнни?

Тот задумался.

— Пожалуй, у меня возникли какие-то мысли, когда он попросил одолжить ему яхту несколько недель назад. Про тебя никто и слыхом не слыхивал, а он уже планировал какую-то вечеринку. Он все чаще встречался с Аной. Я мог бы и догадаться.

Дэнни похлопал по обшивке яхты.

— Нравится она тебе? — спросил Адам.

— Достойная женщина.

— Ну да.

Они молча работали еще несколько минут: Дэнни возился на палубе, Адам с удовлетворением оглядывал результаты своего труда.

Над бортом снова возникла голова Дэнни.

— Зачем ты это сделал, парень? Почему не пришел ко мне, не рассказал, в чем дело?

— Не знаю, Дэнни, — только и сказал Адам.

Это был честный ответ. В двадцать один год бегство казалось ему единственным решением всех проблем. Он не дал себе времени передумать или кому-то открыться. Открыться Дэнни, пожалуй, было бы естественно, но в тот момент Адам считал, что надо разобраться самому. Что так будет лучше для всех.

— Жаль, что не рассказал.

Адам не ответил. Он тоже так думал.

Он посмотрел на название, написанное на борту яхты, и, подняв руку, обвел буквы пальцами. «Графиня».

— Ты сказал, что папа попросил одолжить яхту, — снова заговорил Адам. — Я думал, ты просто взял ее для него в аренду. Она твоя?

Дэнни кивнул.

— Блин, Дэнни, это же целая громадина! Должно быть, стоит кучу денег.

— Катаю туристов, — пояснил Дэнни. — Купил на свои сбережения, но она практически полностью окупилась. На что еще мне тратить деньги? Ни жены, ни детей. Всегда любил только море.

Адам встал, бросил тряпку в ведро с мыльной водой и пошел к берегу. Не оглядываясь, он поднял руку, чтобы попрощаться с Дэнни.

У входа на пирс стояла Кэйт с незнакомым мужчиной. Адам не мог вспомнить, как его зовут, но интуиция подсказывала, что это кто-то из местных. На нем был скверно сидящий серый костюм с пятнами на рукавах и на груди. Молодой, но лицо казалось рано состарившимся, обветренным, каку фермера.

— Адам, — позвала брата Кэйт. — Я ездила в аптеку. Подвезти тебя до дома? Знакомься, это — гм — Роб?

Мужчина, стоявший рядом с Кэйт, протянул руку. Адам пожал ее, еще ничего не понимая.

— Когда-то дружил с твоей сестрой, — пояснил Роб. — Клио. В основном уже после того, как ты исчез. Ты вряд ли меня помнишь, хотя, наверное, я заявлялся пару раз на вечеринки, где ты был. Мои старшие братья ни одной не пропускали.

— А, ну да. Извини, у меня плохая память на лица.

— Роб теперь следователь, — сообщила Кэйт.

Адаму пришлось напрячься, чтобы сохранить нейтральное выражение лица. Роб продолжал трясти его руку, а когда наконец отпустил, Адам дал ей упасть и тут же сделал шаг назад.

— Я как раз вчера говорил Клио: наверное, тогда, во время всех этих поисков, у меня в голове что-то щелкнуло, — сказал Роб. — Всегда терзался в догадках, куда ты делся.

Адам не знал, что ответить. Опустив глаза, он смущенно пожал плечами.

— Ну да, — промямлил он. — Извини.

— Господи, да о чем ты, чувак? Всякое бывает. Теперь я смотрю на это как профессионал. Знаешь, подавляющее большинство случаев исчезновения — просто срыв: человек сбегает и тому подобное. Здорово, что ты вернулся.

Адам поднял глаза. Роб пялился на него, и Адам, даже зная, что тот ни о чем не подозревает, просто проявляет естественное любопытство, все равно хотел убежать куда-нибудь подальше.

А это еще кто… блин! Адам заметил стоящую в отдалении Эву из паба. О господи. Только не сейчас.

Да, это она. Эва остановилась, подняла руку и помахала ему. Нервно, неуверенно. Вчера вечером в пабе ему удалось уклониться от встречи. Он не ожидал, что Эва до сих пор там работает.

К счастью, после его прихода она сразу куда-то исчезла. Он не хотел говорить с ней. Особенно в присутствии Кэйт. — Так ты едешь домой, Кэйт? — спросил Адам.

— Я… да. Рада была снова встретиться, Роб.

Кэйт открыла замок машины Элен. Адам заметил, что это была машина Элен. Неудивительно. Джеймс никого не подпустит к своей «Ауди», а машину Фрейзера, старую, без гидроусилителя руля, водить удовольствия мало.

Адам забрался на пассажирское сиденье и смотрел в боковое зеркало на уменьшающиеся фигуры Роба и Эвы. Он поднял руку к лицу и рассматривал ногти, весь сжавшись в комок от напряжения.

Совершенно не помню этого Роба, — заметил он.

— Он появлялся в основном после того, как ты уехал, — пояснила Кэйт. — Считался типа ловеласом. Думаю, какое-то время он был бойфрендом Клио.

— Он? Ловелас?

— В нем до сих пор есть искра.

«Взгляд тяжелый, вот что у него есть», — подумал про себя Адам, но промолчал.

— А ты что здесь делаешь? — спросил он Кэйт. — Что тебе понадобилось в аптеке?

— Так, ничего. Болеутоляющее. Просто хотелось выйти из дома, немного прогуляться. У них тут между Спэниш-Коувом и Дунканноном штук пятьдесят ресторанов и пабов, но ни одного фитнеса.

— Зачем тебе фитнес, если можно плавать или бегать на природе?

— Просто я так привыкла. Подумала, если займусь чем-то привычным, то почувствую себя как всегда.

— Как это?

— Я снова почувствую, что контролирую ситуацию.

— А сейчас тебе кажется, что ты не контролируешь?

— Адам, у меня такое ощущение, что подменили даже мое тело. Я постоянно усталая, раздерганная и готова расплакаться каждую, блин, секунду.

Адам смотрел прямо перед собой. Впереди поднималась дорога — совершенно пустая, если не считать их машины. Солнце освещало лишь пустоту и одиночество. Слева искрилось синим море, справа — поросший мхом неровный отвесный утес.

— Прости меня, Кэйт, — сказал Адам.

— За что?

— За то, что ты из-за меня поссорилась с мужем.

— Думаю, я тоже внесла свой вклад, — призналась она.

Адам сглотнул. Пожалуй, на его памяти Кэйт впервые проявила подобную искренность.

— Я не знала, что у тебя была депрессия. В смысле, тогда. У всех творилось какое-то дерьмо, Адам.

— Именно поэтому я и не мог никому ничего рассказать, Кэйт. Каждый варился в своем дерьме, особенно ты.

— А это еще что значит? — переспросила она. — Особенно я?

— Да ладно, Кэйт.

— Что ладно? Я всегда беспокоюсь о других.

Адам начал раздражаться. Ему не хотелось заводить этот разговор. Он все еще пытался сообразить, что сказать Эве, когда придется все же с ней встретиться. Но если Кэйт сама напрашивается…

— Ты беспокоишься, что о тебе подумают. Это не одно и то же. А как только ты начала терять вес… тебе стало начхать на всех нас.

— Это неправда — ее лицо сделалось ярко-розовым.

— Правда. Стала вся такая гордая, надменная и… вообразила о себе, — он фыркнул. — Можно подумать, ты, чтобы сбросить вес, убивалась в спортзале. Но разве тут дело в физкультуре?

— Я занималась, — отрезала Кэйт.

— Да ничем ты не занималась.

В машине воцарилась мертвая тишина.

— Ты потратила большую часть наследства на липосакцию, подтяжки и хрен знает что еще, — сказал Адам.

Кэйт ударила рукой по рулю, взревел сигнал. Адам подскочил, чувствуя себя полным уродом. Не стоило этого говорить, Кэйт ни в чем не виновата. Просто у него сейчас плохое настроение.