— Натяни джинсы, — говорит он. — Мы опоздаем на ужин.

— Ты хочешь, чтобы я убрала это? Или ты сам это сделаешь?

— Игрушка остается, tesoro.

— Что? Внутри? — я потрясенно смотрю на него через плечо, но он просто улыбается.

Когда мы оба одеты и готовы отправиться на ужин, Лука неторопливо приближается и прижимает ладонь между моих ног.

— Похоже, идеально подходит. Никто даже не заметит, потому как игрушка специально разработана для ношения.

Ситуация все еще выводит меня из себя, когда он добавляет:

— Пошли.

Я делаю первый, неуверенный шаг. Силикон мягкий, и вагинальная пробка не мешает движению, но мои внутренние стенки при каждом шаге задевают ее по бокам. Это почти как если бы во мне был палец Луки. Узкий конец, вложенный между моих половых губ, касается клитора, осторожно потирая его при каждом движении. Еще шаг, потом еще один. Странное чувство рассеивается по мере того, как я иду, и к тому времени, как мы достигаем лестницы, странность полностью исчезает, сменяясь неожиданным чувством… комфорта.

— Ну что? — спрашивает Лука рядом с моим ухом. — Тебе нравится?

— Да.

— Я знал, что тебе понравится.

Спускаясь по двум лестничным пролетам, я чувствую это еще сильнее, настолько, что мне приходится подавлять желание вздохнуть. Когда мы добираемся до машины и я осторожно сажусь, ощущение снова меняется. Толстый конец проникает немного глубже внутрь меня, а другая сторона прижимается к клитору. Я ожидала, что возникнет хотя бы некоторое раздражение во время сидения, но его форма, похоже, идеально подходит к моему телу.

— Как долго? — спрашиваю я, когда Лука садится за руль.

— Что, tesoro?

— Как долго я могу… носить это?

Он улыбается.

— Уже пристрастилась? Я знал, что так и будет. Ты слишком привыкла к тому, что мой палец внутри тебя. — Он просовывает ладонь мне между ног и слегка надавливает на новую игрушку, заставляя меня застонать. — Ты будешь носить ее всякий раз, когда мой палец или член не смогут быть в тебе, Изабелла. Это ясно?

— Да.

— Я разбужу тебя утром перед уходом на работу и помогу тебе ее разместить. И только я могу ее снять. Ты можешь делать это сама, только когда тебе нужно в туалет.

— Хорошо. — Я наклоняюсь к нему и шепчу на ухо: — Ты извращенец, Лука.

— Так и есть. Тебя это беспокоит?

— Ни капельки. — Я целую его и провожу рукой по его груди до его промежности. — Мне нравится твоя порочность.

— Изабелла, веди себя прилично.

Я улыбаюсь.

— Есть ли в наличии размеры побольше?

— Да. Зачем?

— Эта штучка напоминает мне ощущение твоих пальцев внутри меня, — говорю я и облизываю мочку его уха. — Я бы хотела иметь такую, которая заставила бы меня чувствовать, что у меня там твой член.

Когда чувствую, как он твердеет под моей ладонью, улыбка расплывается по моему лицу. Тот факт, что я могу возбудить его, просто говоря ему такие вещи, так сильно заводит меня.

— Было бы потрясающе, если бы ты вынимал ее только для того, чтобы заменить своим членом. — И добавляю: — Я бы, вероятно, кончила в процессе.

Он втягивает воздух и хватает меня сзади за шею.

— Если ты продолжишь, то ужина сегодня не будет, Изабелла.

— Ты сделаешь это? — Я слегка сжимаю его член. — Достанешь для меня что-нибудь побольше?

— Да. Но ты сможешь надеть это только тогда, когда я скажу.

Я делаю глоток кофе, притворяясь, что поглощен чем-то в своем телефоне, в то время как сам наблюдаю за окружающей обстановкой. Я согласился встретиться с Аджелло в семь вечера, но, когда предложил ресторан в центре города, он отверг эту идею, выбрав небольшое семейное кафе в пригороде. Странный выбор, но я согласился. Что еще более интересно, так это то, что он настоял на том, чтобы занять столик на открытом воздухе. Если он прибудет с конвоем телохранителей, это обязательно привлечет внимание любого проходящего мимо. Неважно. Я взял только Марко, но он ждет в машине.

Краем глаза замечаю мужчину, переходящего улицу. Я не могу понять, что заставляет меня удерживать на нем пристальный взгляд, потому что в нем нет ничего, что выделялось бы. На вид ему около тридцати, у него темные волосы, и одет он в черный костюм без пиджака. Высокий. Атлетичный. Женщины, вероятно, сочли бы его красивым, но опять же, ничего особенного. Единственная необычная вещь в нем — это черная кожаная перчатка на левой руке. Когда он входит во внутренний дворик кофейни, направляясь в мою сторону, я замечаю, что он слегка прихрамывает. Это едва различимо, и я бы не заметил, если бы не был так сосредоточен на нем. Он подходит к столу, берет стул напротив меня и садится.

— Мистер Росси. — Он откидывается на спинку стула. — Я рад, наконец-то, встретиться с вами лично.

— Мистер Аджелло, полагаю? — спрашиваю я и оглядываю кафе, пытаясь разглядеть его охрану.

— Я не пользуюсь услугами телохранителей, мистер Росси. — Уголки его губ поднимаются, и в его улыбке скользит что-то чрезвычайно тревожное. Дело не в том, что она кажется фальшивой. Я привык к фальшивым улыбкам. По-видимому, именно так устроено наше общество. В один момент люди мило улыбаются, а в следующий — наносят удар в спину. Его же улыбка, однако, выглядит так, как будто он знает, как она должна выглядеть, и ее имитирует. Но за его изогнутыми губами ничего нет. Никаких эмоций. Никакого наполнения. Он натренирован. Подобно тому, как танцор должен разучивать па под музыку, этот человек научился улыбаться во время разговора, когда это необходимо. Только движение мышц соответствует ритму воображаемой песни. Хореографически.

— Итак, давайте перейдем к сути этой встречи, — предлагаю я.

Подходит официантка, чтобы принять наш заказ. Аджелло даже не смотрит на нее, просто машет рукой в перчатке, не сводя с меня пристального взгляда.

— Прямолинейный человек. Я уважаю это, — кивает он. — В последнее время я расширяюсь в строительстве — это весьма удобный способ отмывания денег, полученных от наркотиков, и у меня есть к вам деловое предложение, мистер Росси.

— Я слушаю.

— Вы покупаете и продаете недвижимость, чтобы отмыть свои деньги. Должно быть, это утомительно — постоянно искать доступную недвижимость для покупки. Не проще ли было бы иметь постоянный запас первоклассных локаций?

— Проще. — Я киваю: — Вы предлагаете свои услуги?

— Да.

— О какой сумме собственного капитала мы говорим?

— Двадцать миллионов. Ежемесячно.

Я думаю о его предложении.

— Почему я? Почему не кто-нибудь другой?

— Ты глава своей Семьи. Дон. Знаешь, как все устроено в нашем мире, но ты еще и бизнесмен. Ты не нравишься Богдану, что, по-моему, звучит как комплимент. Он говорит, что вы жестко торгуетесь.

Итак, у него тоже есть дела с румынами. Полезно это знать.

— Я в деле. — Кивок.

— Отлично. Я пришлю подробности. — Вставая, Аджелло кладет руки на столешницу, и я замечаю, что последние два пальца на его руке в перчатке находятся в слегка неестественном положении, как будто он не может полностью их разогнуть. — Я надеюсь, у нас будет плодотворное сотрудничество, мистер Росси.

Я смотрю ему вслед, задаваясь вопросом, почему он убил всех остальных капо. Если бы его единственной целью было захватить власть над Нью-йоркской Семьей, убийства предыдущего дона хватило бы.

Оставив деньги за кофе на столе, я встаю, но тут же хватаюсь за спинку стула, когда боль пронзает мои виски. Это длится секунду или две, а потом боль исчезает. Гребаные головные боли усиливаются. Я пойду на обследование, как только закончу с этим чертовым банкетом.

Сейчас же не могу дождаться, когда вернусь домой, к своей жене. Интересно, всегда ли я был так без ума от нее, или это чувство появилось после того, как мы поженились, и до аварии. Мне кажется нездоровым то, что я не могу перестать думать о ней ни на мгновение.