Он не ставит меня на пол, когда мы входим внутрь, а продолжает подниматься на два лестничных пролета. Войдя в нашу спальню, он опускает меня на кровать, затем разворачивается и исчезает в ванной. Через несколько секунд слышу, как включается душ.

Вместо того чтобы ждать, пока он закончит, я спешу в свою старую комнату и быстро принимаю там душ. Выйдя из ванной, смотрю на свою старую кровать, потом на дверь между комнатами. Я не хочу спать одна, но, возможно, было бы лучше избежать лишних вопросов сейчас, поэтому закрываю соседнюю дверь. Откинув одеяло, забираюсь в постель и сворачиваюсь калачиком под одеялом.

Только я закрыла глаза, как громкий хлопок заставляет меня вскочить. Я ищу источник, и мой взгляд падает на Луку, стоящего в дверном проеме между комнатами. Он совершенно голый, с распущенными волосами и, судя по выражению его лица, зол, как черт. Дверь рядом с ним болтается на одной петле.

— Она была не заперта, черт возьми! — я огрызаюсь.

Он подходит к кровати, хватает меня прямо под грудную клетку и поднимает. Затем перекидывает меня через плечо.

— Очень по-взрослому, — бормочу я, пока он несет меня в нашу спальню. Когда мы добираемся до кровати, он кладет меня на нее, затем ложится поверх меня, опираясь на локти. Словно запирает меня в клетке.

— Ты спишь в этой кровати, — говорит он сквозь стиснутые зубы. — Больше нигде. Это ясно?

— Даже когда мы ссоримся?

— Даже когда мы ссоримся, Изабелла.

— Хорошо, — говорю я, проводя пальцами по его волосам. Забавно, насколько они мягкие; я могла бы провести всю ночь, просто гладя их рукой.

— Что я такого сделал, чтобы заставить тебя плакать? — спрашивает он и наклоняет голову. — Это из-за поцелуя?

— Лука…

— Ты чувствовала себя неловко из-за того, что люди видели, как мы целуемся?

Я таращусь на него, разинув рот.

— С чего бы мне это делать?

— Потому что я намного старше тебя, и тебе неловко целовать меня на публике. Почему ты мне не сказала?

— Что?! — Смотрю на него широко раскрытыми глазами, задаваясь вопросом, как, черт возьми, он пришел к такому выводу. — Конечно, нет!

— Не лги мне, Изабелла. Я хочу знать правду.

Он хочет знать правду? Отлично. Я беру его лицо в свои ладони и смотрю прямо ему в глаза.

— Я была влюблена в тебя много лет. Много лет, Лука, — говорю я. — Я жила ради тех коротких мгновений, когда ты приходил на встречу с моим дедушкой. По сути, преследовала тебя по всему дому, прячась за мебелью или кустами в саду, просто чтобы посмотреть на тебя. — Я сжимаю его лицо, затем продолжаю: — До того как мы поженились, каждую ночь в течение двух лет я засыпала только после того, как трогала себя и представляла, что ты рядом со мной. Я никогда не была ни с одним мужчиной, кроме тебя, потому что даже когда ты был под запретом, я не хотела спать ни с кем другим, — признаюсь я и целую его. — Я любила тебя столько, сколько себя помню, Лука. И быть поцелованной тобой на глазах у всей семьи — это воплощение моей мечты. Я плакала, потому что была счастлива.

— Значит, ты не думаешь, что я слишком старый для тебя? — спрашивает он, глядя на меня сверху вниз.

— Лука, милый, мне наплевать, сколько тебе лет. Я никогда в жизни не хотела другого мужчину.

Рука Луки обхватывает мой подбородок, и он несколько мгновений наблюдает за мной прищуренными глазами. Затем скользит рукой вниз, под мою ночную рубашку, и кладет руку мне между ног.

— Никого не было, кроме меня?

— Я уже говорила тебе, ты был моим первым. — И снова целую его. — На самом деле, ты единственный мужчина, который когда-либо прикасался ко мне.

Его тело все еще нависает надо мной, и на несколько секунд кажется, что он даже не дышит, когда его глаза впиваются в мои. И он срывается. Схватив подол моей ночной рубашки, он тянет шелковистую ткань до тех пор, пока не раздается треск рвущегося материала. Вскоре та же участь постигла и мои трусики. Если так будет продолжаться и дальше, мне придется покупать новое нижнее белье каждую неделю. Или перестать покупать его вообще.

Он правой рукой дразнит мой клитор, в то время как его левая рука путешествует по моему телу, начиная с шеи, по груди и животу, пока не оказывается у меня между ног. Его глаза не отрываются от моих, пока он скользит пальцем внутрь меня, все еще массируя клитор другой рукой.

— Только моя, — шепчет он и добавляет еще один палец, заставляя меня судорожно вдохнуть.

Самодовольная ухмылка растягивается на его губах. Он зарывается лицом между моих ног, заменяя палец на клиторе своим языком. Мое дыхание сбивается, поскольку давление внутри меня продолжает нарастать, но как только оказываюсь на грани, он убирает руку. Я хнычу, потеряв его пальцы, затем стону, когда он посасывает клитор, и едва не теряю контроль. Когда уже почти перехожу грань, его язык снова исчезает. Я разочарованно смотрю на Луку, когда он нависает надо мной, прищурив глаза.

— Если когда-нибудь снова застану тебя в другой постели, тебе не понравятся последствия, — говорит он. — Ты понимаешь, tesoro?

Я вздергиваю подбородок и ухмыляюсь.

· И что ты собираешься делать?

Лука наклоняется вперед, уголки его губ приподнимаются в лукавой улыбке. Он снова скользит пальцем внутрь меня, мучительно медленно. Я хватаю его за руку, тяну изо всех сил, пытаясь заставить его палец двигаться быстрее, но безрезультатно. Он просто улыбается шире, затем убирает руку.

— Лука! — Хватаю его за запястье и прижимаю его руку обратно себе между ног.

— Да? — Он сжимает клитор, затем снова убирает руку. Я чувствую, что вот-вот сломаюсь от разочарования.

— Пожалуйста, — хнычу я.

— Если ты еще когда-нибудь посмеешь улизнуть из моей постели, — говорит он и прикусывает мочку моего уха, — я буду мучить тебя часами. Поняла?

— Да.

— Хорошая девочка, — шепчет Лука мне на ухо, затем погружается в меня по самую рукоять.

У меня перехватывает дыхание, и я тяжело дышу, когда он покачивает бедрами, с каждым толчком наполняя меня все больше. Я хватаю его за плечи, сжимая, наслаждаясь ощущением того, как его мышцы напрягаются под моими ладонями. Давление внутри меня нарастает, и когда он с ревом врезается в меня, я разбиваюсь вдребезги.

Я все еще дрожу, когда Лука вынимает член и хватает меня за талию, разворачивая.

— Я когда-нибудь говорил тебе, насколько одержим твоей задницей? — Он сжимает мои ягодицы и проводит зубами по коже, затем кусает.

— Может, раз или два, — выдыхаю я, и с моих губ срывается стон, когда он облизывает то место, где только что были его зубы.

— Каждый раз, когда ты входишь в комнату и мой взгляд падает на твою сладкую попку, у меня возникает желание сорвать с тебя одежду и сделать это, — говорит он, и его член снова входит в меня.

Вцепившись в простыню, я еще немного раздвигаю ноги и задыхаюсь, когда он входит в меня. Его рука скользит вниз по моему боку и по нижней части живота. Он покачивает бедрами, в то время как его палец находит и дразнит клитор. Я не могу набрать достаточно воздуха в легкие, пока он продолжает вбиваться в меня сзади. Мои внутренние мышцы начинают сокращаться вокруг его длины, пока мои руки и ноги бесконтрольно дрожат. Когда он погружается полностью, его семя наполняет меня, я кричу и кончаю снова.

— Ты дрожишь, как осиновый лист, — говорит Лука, ложась рядом со мной и притягивая меня к себе. — Тебе холодно, tesoro?

— Я не знаю, — бормочу и утыкаюсь лицом ему в грудь. Все мое тело дрожит, но думаю, что это последствия двух самых потрясающих оргазмов, последовавших один за другим.

— Вот так. — Он накрывает нас одеялом. — Лучше?

Я приподнимаю голову и слегка прикусываю его подбородок.

— Да. Но ты кое-что забыл.

— Да? Разве? — Он скользит рукой вниз, пока не достигает моего лобка, и проводит кончиками пальцев по моим складочкам. — Что бы это могло быть?

Я снова кусаю его за подбородок, затем поворачиваюсь так, что моя спина прижимается к его груди.