Франческо подходит, встает передо мной и наклоняется, чтобы поцеловать тыльную сторону моей руки. Как советник, он первый, кто поклялся в своей верности.

— Дон. — Он кивает и возвращается на свое место.

Как правая рука дона, Лоренцо следующий. Он приближается с напряженной спиной и суровым выражением лица, но наклоняется и целует мою руку. Капо следуют один за другим. Когда все снова рассаживаются, я откидываюсь на спинку стула и оглядываю присутствующих.

— Я слышал, были какие-то споры вокруг расширения наркобизнеса, — говорю я и пристально смотрю на Лоренцо. — Этого не произойдет. Мы сохраняем ту же установку, что и при Джузеппе. Мы с Донато продолжим заниматься оружием и прокруткой денег через недвижимость. Лоренцо, Орландо и Сантино остаются в игорном бизнесе, а Франко отмывает их доходы. Все будут отчитываться перед Лоренцо, здесь тоже никаких изменений.

Я поворачиваюсь к молодому Скардони. Ему едва исполнилось двадцать пять, и он только недавно стал капо после смерти своего отца.

— Анджело, ты будешь работать с Франко и открывать фирмы, которые мы сможем использовать для отмывания денег. Мы близки к пределу того, с чем могут работать Франко и Дамиан.

Он кивает.

— Если я когда-нибудь услышу, что ты снова ступил на территорию Мексики, — продолжаю, — или что ты встречался с людьми Мендоса, ты покойник.

— Да, босс.

Я перевожу взгляд на других мужчин за столом.

— Я не хочу больше никаких проблем с русскими. На следующей неделе я встречаюсь с Романом Петровым, чтобы заверить его, что мы будем соблюдать перемирие, о котором Братва договорилась с Джузеппе. Петров пропустил лажу, которую устроил Бруно, мимо ушей, потому что знал, что сделка Скардони была заключена вне официальных каналов. Но поблажек больше не будет. — Я смотрю на Франческо. — Сколько денег мы потеряли во время трехмесячной войны с русскими в начале года?

— Если считать поврежденную или утраченную инфраструктуру, то чуть более семи миллионов, — говорит он.

Я выругался.

— Больше никаких стычек с русскими. Если только вы не хотите, чтобы одну из ваших дочерей или сестер выдали замуж за члена Братвы.

После того, как все кивают, я встаю из-за стола.

— На этом все.

Я открываю приложение «Заметки» на своем телефоне и смотрю на Дамиана.

— Ты хочешь, чтобы я наняла частную охрану для банкета, или у вас будут свои люди на месте?

— Мы поставим наших людей у ворот и внутри дома. Найми десять человек для патрулирования территории, на всякий случай.

Я делаю пометку в своем ежедневнике.

— Сегодня я встречаюсь с менеджером по кейтерингу, чтобы выбрать торт и определиться с меню. Есть какие-нибудь предпочтения по винам?

— Нет. Бери все, что лучше подойдет к меню, — говорит он и отрывает взгляд от ноутбука. — Лука усилил твою охрану. С этого момента у тебя будет два телохранителя. Марко и Сандро.

— Было бы здорово, если бы он сам сообщил мне об этом, — бормочу я.

Три дня. Он избегал меня уже три дня, с тех пор как я прокралась в его комнату. Я его почти не вижу. А если и вижу, то только во время завтрака. Он уходит и возвращается далеко за полночь. Должно быть, с тех пор как он занял пост дона, нужно решать много вопросов, в дополнение к его обычным делам, но все же. Я подумывала возобновить свои ежедневные визиты в его офис, но решила подождать еще несколько дней.

— Он занят, — говорит Дамиан.

— Конечно, он занят.

— И чрезвычайно взволнован. Не хочешь рассказать, какого черта между вами творится?

— Почему ты думаешь, что это имеет какое-то отношение ко мне?

— Ради Бога. Я знаю своего брата лучше, чем он сам. Ты единственный человек, который когда-либо так сильно выводил его из себя. — Он начинает грызть кончик ручки. — Интересно, как ты это делаешь? Лука так легко не теряет самообладания.

— Я сказала ему, что если он не хочет спать со мной, то найду кого-нибудь другого, кто захочет. — Я пожимаю плечами.

— Интересно. Итак, у вас был секс?

— Да. Теперь он избегает меня.

— Я же говорил тебе не давить на него.

Я кладу органайзер на колени и скрещиваю руки.

— Мне надоело, что в этом браке со мной носятся как с цветочным горшком, Дамиан.

— Ты не кажешься мне нежным цветочком, Иза.

— Так потому что я не такая. И твоему брату пора это понять. — Я поджимаю губы и снова смотрю на свои записи.

— А как насчет музыки?

— Что угодно, только не джаз. Лука ненавидит его.

— Какая жалость. — Я улыбаюсь.

— Ну ты злюка, — смеется Дамиан. — Напомни мне никогда не переходить дорогу твоим демонам.

— Обычно во мне нет никаких демонов, Дамиан. Очевидно, они просыпаются только тогда, когда твой брат рядом.

— Знаешь, иногда я не понимаю вас двоих и всей этой драмы. Почему вы не можете вести себя как зрелые люди и иметь нормальные отношения вместо того, чтобы прыгать вокруг да около в этой игре в кошки-мышки? Здесь и без этого достаточно дерьма, которое нужно разгребать.

— Не могу не согласиться. Надеюсь, Лука когда-нибудь до этого додумается. — Я встаю. — Я побежала. Если передумаешь насчет вина, звони.

Я выхожу из кабинета Дамиана и спускаюсь вниз, чтобы поискать Марко, как раз в тот момент, когда Лука входит в парадную дверь. Он оглядывает меня с ног до головы, пока я прохожу по фойе, его взгляд фокусируется на моей пояснице. Мне едва удалось втиснуться в эти белые узкие джинсы. Учитывая, как материал обтягивает задницу, они могут не подойти для деловой встречи. Мне насрать. Я уже несколько дней чувствовала себя дерьмово и хотела принарядиться.

Это мои любимые джинсы, и они великолепно сочетаются с моим бежевым топом и туфлями на каблуках телесного цвета. После всего, что произошло с Лукой, мне нужно было как-то воспрянуть духом.

— Куда ты идешь? — спрашивает он.

— У меня встреча с кейтеринговой компанией, — говорю я и направляюсь на кухню. — Ты не видел Марко и Сандро?

Тишина растягивается на несколько ударов сердца, прежде чем он рявкает:

— Я отвезу тебя.

Я останавливаюсь и оборачиваюсь.

— Я думала, ты занят.

— Ты неправильно думала. Иди наверх и переоденься.

— Зачем?

— Ты не будешь носить это на людях. — Он неторопливо подходит, пока не оказывается прямо передо мной, и кивает на мои узкие джинсы.

— Ты не мог бы выразиться конкретнее? Люди, как в случае с незнакомцами или…

— Кто угодно, кроме меня. Для тебя это достаточно конкретно?

Я поднимаю брови.

— Это джинсы.

— Чрезвычайно узкие джинсы. Иди, найди рубашку большого размера и надень ее. Или смени брюки. Без разницы.

— Почему?

— Я не хочу, чтобы мужчины пялились на твою задницу.

— Ну, моя задница довольно объемная, ее трудно не заметить. — Я смеюсь.

— Твоя задница — это гребаное произведение искусства. — Он наклоняет голову, пока его глаза не оказываются на одном уровне с моими. — И смотреть на нее могу только я, Изабелла.

Я моргаю, глядя на него. Произведение искусства? И только он может смотреть?

— Ты ревнуешь?

Его губы сжимаются в узкую линию, когда он смотрит на меня, и вена продолжает пульсировать у него на шее.

— Нет.

— Вот и чудненько. Тогда тебя не должно волновать, во что я одета и кто пялится на мою задницу, — говорю я и поворачиваюсь к входной двери, намереваясь пойти к машине. Лука протягивает руку и хватает меня за талию, притягивая к себе.

— Иди. Переоденься, — шепчет он мне на ухо.

У меня перехватывает дыхание, и я закрываю глаза, пытаясь взять себя в руки. Он, наконец-то, начал как-то на меня реагировать, а это значит, что мы приближаемся к какой-то точке, но все еще не прикасался ко мне интимно с той ночи, когда отдала ему свою девственность. Упрямый мул все еще сопротивляется.

— Если ты хочешь, чтобы я сняла эти джинсы, Лука, — говорю я и прислоняюсь к нему спиной, чувствуя его твердый член у себя на пояснице, — тебе придется снять их самому.