Стакан в моей руке разлетается вдребезги.

Я не могу оторвать глаз от сестры Милены и ее мужа. Они были в баре с того момента, как мы приехали, и, несмотря на толпу, кажется, не обращают внимания ни на кого вокруг. Я никогда не видела, чтобы мужчина смотрел на женщину так, как на Бьянку ее муж. Как будто она единственное и самое важное создание во всей вселенной. Я тоже так хочу. И пошла бы на все, чтобы Лука смотрел на меня так же; чтобы я была для него солнцем, небом и всем, что между ними.

Я присутствовала на их свадьбе. Все там были. Нечасто братва и «Коза Ностра» решают объединиться таким путем. Я до сих пор помню всеобщие охи-ахи, когда стало ясно, за кого выходит замуж Бьянка Скардони. Все предполагали, что это будет светловолосый, дерзкий парень — Костя. Но когда перед свадебным церемониймейстером очутился крупный темноволосый мужчина с испещренным шрамами лицом и повязкой на глазу, я была в шоке, как и все остальные. Бьянке, похоже, наплевать на изуродованное лицо своего мужа или на то, что он потерял глаз, потому что она смотрит на него так, словно он самый красивый мужчина на земле.

Подходит официант, загораживая мне обзор, и ставит передо мной на стол бутылку белого вина.

— Мисс, — говорит он, — джентльмен за тем столиком прислал это для вас.

Мне не представился шанс отказаться, потому что чья-то рука протянулась сзади, схватила бутылку и ткнула ее обратно в грудь растерянного официанта.

— Миссис Росси это не интересно, — раздается низкий голос Луки над моей головой.

Я делаю глубокий вдох. Он пришел. Я чувствую глупую потребность пищать от счастья, но сдерживаюсь и придаю лицу серьезное выражение, бросая на него взгляд через плечо.

— Ты был неподалеку? — спросила я.

— Да, — говорит он, его взгляд сосредоточен на соседнем столике.

Ах, ну да. Я вздыхаю и делаю глоток апельсинового сока.

Я была пьяна всего раз в жизни, после двух бокалов вина в ночь моего восемнадцатилетия. После того, как гости ушли, я стащила бутылку с кухни и поволокла Андреа в свою комнату, чтобы она могла составить мне компанию на моей вечеринке самобичевания.

Мне повезло, что никто, кроме нее, не был свидетелем этого кошмара, потому что, судя по тому, что Андреа рассказала мне утром, сначала я хихикала, как ненормальная, два часа говорила о Луке, а потом плакала и блевала в туалете остаток ночи. Единственное, что помню, — это «Total Eclipse of the Heart» Бонни Тайлер в моем исполнении и как Андреа держала мои волосы, пока меня выворачивало наизнанку. С тех пор я не прикасалась к алкоголю. Не потому, что я что-то имею против, а потому что не хочу случайно выболтать что-либо, связанное с Лукой, в присутствии посторонних.

Потягивая сок и наблюдая за толпой, гадаю, собирается ли он что-нибудь сделать, может быть, завести разговор или прикоснуться ко мне. Вместо этого он стоит прямо за моей спиной, неподвижный и безмолвный, возвышающийся, как горгулья. Парень из соседней компании бросает взгляд в мою сторону, и в следующее мгновение руки Луки материализуются по обе стороны от меня, его ладони вцепляются в край стола. Я на секунду закрываю глаза, пытаясь унять внутреннее смятение. Окруженная его телом почти со всех сторон, вдыхая его парфюм и не смея прикоснуться к нему, я схожу с ума. Что бы он сделал, если бы я повернулась, обвила руками его шею и притянула к себе, чтобы поцеловать? Боже милостивый, я так долго представляла, каково это — быть поцелованной Лукой, но для этого слишком рано. Ему нужно время, чтобы справиться со своими проблемами из-за нашей разницы в возрасте. Я не хочу рисковать, ведь тогда он отстранится еще больше. Даю себе еще пару секунд, чтобы расслабиться, затем открываю глаза.

— Что с рукой? — спрашиваю, глядя на кусок ткани, похожий на кухонное полотенце, обернутый вокруг его левой ладони.

— Я порезался о битое стекло, — раздается ответ у меня над головой.

Ради всего святого, где он нашел битое стекло?

— Она все еще кровоточит. Тебе нужно промыть рану.

— Я в порядке.

С ним все в порядке. Я закатываю глаза и поворачиваюсь к Андреа, которая делает вид, что увлечена чем-то, но уверена, что она слушает.

— Я домой. Хочешь остаться?

— Да, я вернусь с Миленой.

— Марко и Николас останутся с твоей сестрой, — говорит Лука.

— Они могут ехать домой. Джино с ней. — Я киваю в сторону телохранителя моей сестры, который прислонился к стене чуть поодаль, затем целую Андреа.

— Я наберу тебе завтра.

Попрощавшись с остальными, я иду на выход, а Лука следует прямо за мной — моя молчаливая, возвышающаяся тень. Мы почти у выхода, когда парень, который чуть раньше пялился на меня, и трое его друзей остановили нас. Он говорит что-то по-русски и улыбается, кивая в мою сторону. В следующее мгновение все его дружки набрасываются на Луку.

Я оцепенело смотрю, как один из них замахивается кулаком в сторону головы Луки. Тот пригибается и хватает парня за плечи, затем бьет его коленом в живот. Один из двух оставшихся парней хватает Луку сзади, а другой бьет его кулаком в бок. Чья-то рука обхватывает меня за плечо, увлекая назад, в собирающуюся толпу.

Я кричу и пытаюсь вырваться, не сводя глаз с Луки, который сумел освободиться и сейчас превращает лицо нападавшего в кашу. Человек, держащий меня, снова тянет меня за руку, и, повернувшись, вижу парня, который заказал для меня вино. Я изо всех сил врезаю этому ублюдку по яйцам. Он вскрикивает и сгибается пополам, схватившись за промежность.

Когда оглядываюсь назад, туда, где раньше был Лука, кажется, что бой окончен. Один из нападавших лежит на боку без сознания. Лука прижимает другого парня лицом к полу, держа его руку согнутой за спиной. Последнего мудака я вижу не сразу, потому что огромная фигура мужа Бьянки загораживает мне обзор. Михаил обхватывает рукой горло парня, прижимая его к стене. Ноги мужчины болтаются в футе от земли. Лука встает и подталкивает парня к сотрудникам службы безопасности, которые тащат его к выходу.

Я бегу к Луке, когда он оборачивается, чтобы найти меня. Когда уже близко, его рука обхватывает меня за талию и притягивает к себе. Он берет меня за подбородок свободной рукой и приподнимает мою голову.

— Он сделал тебе больно? — спрашивает он тихим голосом.

— Нет, — выдыхаю я.

Лука кивает и выдыхает, его ноздри раздуваются.

— Ты больше никогда не наденешь это платье.

— Хорошо. — Я киваю, глядя на него. Он собирается поцеловать меня? Наши лица так близко, и, судя по тому, как он смотрит на меня, кажется, что мог бы. Я жду, затаив дыхание.

— Давай заберем твою сестру и друзей, — говорит он и отпускает мой подбородок. — Не хочу больше никого из вас видеть в русском клубе.

Похоже, поцелуя я не дождусь. Когда мы возвращаемся к столу, чтобы забрать Андреа и девочек, мне с трудом удается сдержать желание закричать от отчаяния.

* * *

Лука молчит все полчаса пути домой, а я притворяюсь, что увлечена пейзажами за окном. Когда мы подъезжаем к дому, он открывает мне дверь и заходит следом за мной внутрь, а затем поднимается на два лестничных пролета, пока мы не добираемся до наших спален. Похоже, мы снова откатились к холодному и молчаливому обращению.

— Я сейчас в душ, а после приду проверить твою руку, — небрежно говорю я и захожу в свою комнату.

В иной ситуации я бы позаботилась о его порезе, прежде чем делать что-либо еще, но мне нужно время, чтобы оправиться от эмоциональной перегрузки, и я снова смогу изображать безразличие. Почему он все так усложняет, черт возьми?

После душа надеваю одну из коротких шелковых ночных рубашек, обнажающих мое декольте, и направляюсь к двери, соединяющей наши комнаты. Я не собираюсь облегчать ему жизнь.

Я не вижу Луки в его спальне, но дверь в ванную открыта, поэтому иду в ту сторону и останавливаюсь на пороге. Он стоит у раковины в одних черных спортивных штанах, и на мгновение мне становится трудно сделать следующий вдох. Я никогда не видела Луку без рубашки и не могу оторвать глаз от совершенства его тела.