И, может быть, в двояком положении учителей – с одной стороны, они дают знание, а с другой вроде как и досадная помеха – и стоит искать причину того, что именно {учитель} оказался главным подозреваемым, тем, кто сколачивает армию учеников, одновременно накладывая на них заклятье полного подчинения? Кто-то, кому не нравится существующее положение вещей, и кто-то, кто стремится все изменить. Вот только методы… и конечные цели…

Зачем?

Вся эта армия юнцов и юниц, все эти тайны, загадки и обряды? Все испытания и ритуалы? Для чего это все? Ведь не ради показухи или от скуки? Неужели мальчишки и девчонки не понимают, что заигрались? Что одно дело – грабить могилы и травить собак, и совсем другое – когда убивать младенцев в утробе матери и проводить кровавые жертвоприношения!

Понимают. Еще как понимают. Поэтому чары подчинения и понадобились. И понадобились кому-то, кто с ролью наставника не справляется. За хорошим учителем идут и так, зная, что в крайнем случае он сам жизнь положит за своих учеников. Для плохого учителя ученики – расходный материал.

Но кто? Кто из моих коллег опустился до такого? Что его подвигло? Почему он рискнул предать нас? Ведь он предал и меня! Я – тоже его ученик! Меня-то за что?

Да, каюсь, я не был самым лучшим студентом. И незачет по пентаграммостроению – не самый большой мой прокол. По некоторым предметам у меня были, мягко говоря, не блестящие оценки. История магии, например. И на факультативы ваш покорный слуга ходил только в том случае, если его загоняли туда насильно, а потом выяснялось, что все это будет на экзамене… И буянили, и дрались, и опаздывали на занятия. И, случалось, убегали с последней лекции просто потому, что сегодня – пяток, а лекция – четвертая, а на дворе весна и дочка бакалейщика обещала свидание…

Занятый этими размышлениями, я сам не заметил, как дошел до ворот Колледжа. И был окликнут дежурными на воротах:

- Мастер Груви? Вас ждут!

- Кто? – недоброе предчувствие шевельнулось в груди. Нет, за себя я не боялся. Но плохие вести могли прийти отовсюду.

- Мы не знаем, - переглянулись дежурные. – Передали, чтобы вы зашли в аудиторию номер «два-двенадцать».

Два-двенадцать? Это же кафедра пентаграммостроения! Моя почти родная аудитория… Что еще случилось?

Мысли отключились. Я сорвался на бег.

Чуть не сшибив дверь, ворвался внутрь, мысленно поздравив себя с рекордом. Пригодились забеги от восторженной толпы! Домчался буквально за полминуты, не успев даже сорвать дыхание.

- Здравствуйте! Я… немного задержался…

В ответ послышались робкие вздохи и невнятное бормотание. Отлепился от двери, взглянул на нескольких юношей и девушек, которые смотрели на меня с печалью на лицах. Второй курс. Вот не было печали… Я же сам приказал им явиться в шесток на дополнительное занятие – мол, мастер Горбжещ отсутствовал несколько дней, занятий не проводились и вы отстали от программы. Надо наверстывать. И в результате не только опоздал сам, но и напрочь забыл, что к уроку надо готовиться!

- Извините. Вы давно меня ждете?

- Полчаса, - переглянулись девушка и юноша на передней парте.

- Полчаса? Лихо! Мы обычно удирали с уроков через четверть часа – если преподаватель не являлся вовремя…

- Мы так и хотели, - сидевший на задней парте назначенный мною староста надулся, как мышь на крупу. – И некоторые, между прочим, ушли.

- Некоторые? – я пересчитал оставшихся. Восемь человек. Во всей группе их было около двух дюжин. Я, признаться, думал, что придет от силы половина…

- Все остальные.

- Мы все пришли, - пролепетала девушка, которую звали Изольда Швец. – Думали, вы с нами заниматься будете, а вы…

- А я немного опоздал. Но это случайность. Такого больше не повторится.

- Мы уверены, - парень на передней парте стал собирать вещи.

- Куда собрались, молодой человек?

- Я еще хотел на один факультатив успеть… если здесь занятий сегодня не будет, - буркнул он и кивнул своей соседке: - Ты со мной?

Она заколебалась так явно, что я махнул рукой:

- Хочешь – иди.

Не удерживать же ее насильно!

С ними вместе неожиданно ушел староста. После его ухода осталось всего пятеро человек – Изольда Швец, Марианна Львович и еще трое мальчишек. Настроение у меня упало. Оставшиеся так явно приготовились скучать…

- Вы правы. Занятие сегодня… не получится. Можете быть свободны и передайте остальным, что… что я хотел разобрать с ними кое-какие схемы… Из параграфа восемь… Пусть сами прочтут и все найденные схемы перерисуют. Скажете?

Изольда и Марианна переглянулись и кивнули. Мальчишки кивать не стали – просто подхватили сумки и убрались.

Я сел за кафедру, обхватив голову руками. Мне необходимо было подумать. То, что я узнал от Динки, то, что мелькнуло у меня в голове… все это требовало осмысления. И, может быть, даже хорошо, что я распустил студентов. Времени оставалось мало, а дел невпроворот.

Итак, что мы имеем.

Учитель. Кто-то, кто, пользуясь влиянием на неокрепшие умы и души вчерашних детей, их просто-напросто…что? Развращает, заставляя заниматься запретной магией? Использует в своих целях? Как бы то ни было, этот некто плюет на звание учителя. И вывести его на чистую воду, избавив Колледж от врага – дело чести. Он преступил закон уже хотя бы тем, что под его руководством был убит княжич Измор Претич-Дунайский. Может быть, он сам и нанес смертельные раны своему ученику… Весь вопрос только: зачем? Я чувствовал – когда найду ответ на этот вопрос, найду и преступника. А, зная имя, можно и бороться. И порчу с ребят снимать. И Динка будет освобождена. Ведь если выяснится, что она ни при чем, что она тоже жертва, то…

Но кто? У кого такая сила, чтобы повелевать умами и душами детей? Кто в состоянии наложить такие мощные чары подчинения?

Сильный маг, вот кто. Уровень не ниже мэтра, а то и магистра. Но магистр в Колледже только один, и это наш бессменный и бессмертный ректор. Силен еще и мэтр Сибелиус, но он уже стар, его сила, как ни парадоксально это звучит, осталась в прошлом. Сейчас он просто-напросто не вытянет… Другой вопрос, если бы он был помоложе – известно, что лет до сорока сила растет, потом стабилизируется и к шестидесяти годам начинается угасание, которое продолжается до самой смерти. К бессменному и {бессмертному} ректору это, само собой, мало относится…

Кстати, о бессмертии. Это ведь странно. Бессмертия, как такового, не бывает. Каждый смертен, но у некоторых процесс старения и умирания удается затормозить. Обычно это как-то связано с покровительством…богини Смерти? Получается, что моя жена связана с… ректором? Ну, если это правда! Я, значит, сиди сиднем, на посторонних девчонок и глянуть не смей, а она там… развлекается?

Нет, я понимал, что не дело смертного мужа так ревновать жену-богиню, но ничего не мог с собой поделать. Я знал, что до меня были и другие Супруги Смерти. И после меня еще будут. Но чтобы одновременно? Или я уже списан со счетов, раз сделал свое дело – ребенка? Но нет. Бессмертным и бессменным ректор стал задолго до того, как я поступил в Колледж… Тогда что? Или, вернее, кто?

- Я… не знаю…

- М-мать…

От неожиданности вскочил. Когда в пустой аудитории внезапно раздается чей-то голос…

Нет, аудитория была не пустая. На переднем ряду у края сидела Марианна Львович. Сидела и смотрела на меня.

- Ты что тут делаешь? Почему не ушла с остальными?

- Я, - она покраснела и опустила голову, - я думала… я надеялась… ждала, верила…

Голос ее упал до еле слышного шепота.

- Не слышу. Повтори погромче!

- Я вас ждала! – воскликнула она, и в ее голосе прорвались слезы. – До последнего ждала… замерзла, а вы…

- А что я?

- Вы не пришли! – чуть не завизжала она. – Я, как дура, там стояла, а вы…

- Где стояла?

- А вы не помните? – на глазах девушки показались слезы. – Я вас хотела видеть… а вы… вы надо мной посмеялись…

Уронив голову на парту, она расплакалась.