— Глеб Давидович, можно? — Секретарь, что работала еще с папой, заметно похорошела.

Я удивился, когда сегодня утром увидел ее при полном параде: с накрашенными глазами, губами, идеальной прической и одеждой. Диане около тридцати, она никогда не была замужем, у нее нет детей, а еще хорошая зарплата, поэтому максимум, который я могу ей дать, — двадцать пять. И даже в таком возрасте она взрослая для меня, но видно же, что старается. С папой это, видимо, не прокатывало. А с Милой уж тем более. Там был явный риск остаться без работы, упакуй она свою худосочную задницу в ту юбку, в которой находится сейчас.

— Заходи, есть новости?

— Звонила Марина Павловна, она задерживается.

— И где же?

— Она не уточнила, лишь просила передать вам, что не может сдержать обещания прийти вовремя.

— Понял, спасибо.

Диана уходить не спешит, переминается с ноги на ногу, будто чего-то ждет или что-то недосказала.

— Есть еще что-то?

— Я тут узнала, — коротко говорит она. — Вы хотите сократить штат?

И улыбается так, опускает взгляд в пол и стреляет взглядом в меня. Видно же, что соблазняет, но сейчас как-то не до того. Непонятно, откуда она вообще узнала о том, что я собираюсь сокращать штат.

— Допустим, — киваю. — У тебя есть что мне сказать?

— Я могла бы, — она запинается, заламывает пальцы на руках, а после расправляет плечи и говорит: — Составить характеристику сотрудников.

Не скажу, что предложение меня удивило. Больше интересует, откуда она об этом узнала. С отцом мы разговаривали об этом у него дома, разве что подслушала, пока мы говорили с Мариной, но ведь разговаривали мы у нее в кабинете, а не у меня.

— Спасибо, Диана, я подумаю.

Она хочет сказать что-то еще, но вместо этого лишь улыбается и разворачивается, чтобы уйти.

— Диана, у меня к вам просьба, — останавливаю ее.

— Да, конечно, — она тут же разворачивается и даже улыбается мне.

— Я приходил в офис, когда тут был отец, и предпочел бы, чтобы вы лишний раз не строили иллюзий, — смотрю прямо на нее. — Отношения на рабочем месте не входят в мои планы, — отсекаю последнюю надежду, которая оставалась у женщины.

— Простите, я… я совсем не думала, — Диана неумело оправдывается.

— Очень рад, что вы изменились не для меня, спасибо, — улыбаюсь ей и жду, пока она уйдет.

Сам же захожу в карты и смотрю на пробки, образовавшиеся за городом. Как я и думал! Марина опаздывает именно из-за пробок, а значит, все выходные она провела со своим Мишей за городом. Не знаю, почему интересуюсь этим, ведь, по сути, все, что я должен сделать, когда она придет на работу, — потребовать объяснительную и предупредить о штрафах на будущее. Вместо этого я упорно смотрю на часы и жду, когда она явится в офис. Прошу Диану сказать мне сразу, как прибудет Марина, и вызвать ту в кабинет. Я не хочу делать ей поблажки только потому, что она моя сводная сестра, уверен, отец ничем подобным не занимался.

— Глеб Давидович, Марина Павловна пришла. Я вызываю ее к вам? — после того как я расставил приоритеты, ее голос даже по телефону звучит по-другому.

— Вызывайте.

Марина приходит ко мне в кабинет через десять минут. Даже здесь заставила подождать, ведь путь от ее кабинета к моему занимает максимум две минуты. Упорная и дерзкая, она плавно входит в кабинет и закрывает за собой дверь.

— Доброе утро, Глеб Давидович, — громко произносит она и подходит ближе, к столу.

Я же осматриваю ее с ног до головы. Не замечаю никаких симптомов усталости и недосыпания: отсутствуют круги под глазами, не пожелтела кожа. Так что даже упрекнуть ее в ненадлежащем внешнем виде не получится. Даже сейчас, после несколько часового пути в пробке, она выглядит лучше той же нагримированной Дианы.

— Доброе, Марина. Ты предупредила Диану об опоздании, но это не выход. Я хочу, чтобы ты приходила на работу вовремя.

— У меня был форс-мажор, я попала в пробку и не могла выбраться, — объясняется она. — Не буду обещать, что такого больше не повторится, но я постараюсь быть пунктуальнее.

— Я ввожу новую систему штрафов для тех, кто не отличается пунктуальностью и все время опаздывает. Ознакомиться с ней можно будет ближе к вечеру, она будет отправлена всем сотрудникам компании.

— Надеешься таким способом пополнить бюджет фирмы? — с ухмылкой интересуется она. — Или заставить сотрудников уволиться?

— Я лишь хочу, чтобы соблюдали временной норматив. Это одно из главных требований при приеме на работу в Штатах.

— Мы не в Штатах, Глеб Давидович, — язвит она. — У многих дети, которые ходят в сад и школу, а автомобиля нет. Приходится отвозить их на общественном транспорте, а потом так же добираться на работу. Опоздание даже на полчаса вполне приемлемо.

— Тогда необходимо отработать эти полчаса вечером.

Она снова усмехается и качает головой.

— Я не против штрафов. Сегодня я опоздала по своей вине, не подумала с вечера о том, что будет пробка на трассе. Такие моменты должны штрафоваться, но у нас есть люди, которые не могут без опозданий не потому, что они не вовремя встают, а потому, что школы и сады работают с определенного времени и часто находятся едва ли не на другом конце города.

Марина с таким запалом объясняет мне элементарные вещи, что я даже заслушиваюсь. Я ведь считал ее богатой мамкиной дочкой, которую не заботят судьбы других сотрудников компании, а она, оказывается, переживает.

— Я подумаю над твоим предложением и внесу коррективы в разработанную систему.

— Почему бы тебе не пересмотреть свои методы и вместо кнута пообещать пряник? Что, если тем, кто не будет опаздывать, мы будем выписывать премии?

— Нам нужно сократить расходы компании, а не увеличить их, — замечаю.

— Нам нужно увеличить доход компании, — парирует она. — Если у сотрудников будет стимул работать, мы пойдем в гору. Ты не забывай, что у нас творческий филиал.

— Я помню это, но дополнительные траты ни к чему.

Марина вздыхает, видимо поняв, что ничего не добьется. Я и правда не собираюсь уступать — не потому, что она жутко меня бесит, а потому, что я следую составленному ранее плану. Отходить от него не вижу смысла. Поощрение сотрудников работает только там, где между коллективом и начальником взаимопонимание. Судя по результатам работы, между отцом и многими сотрудниками не было никакого понимания. Кроме того, многие просто садились ему на шею, не выполняя нормативы и не дотягивая до основных требований.

— Я готова понести ответственность за опоздание, — произносит Марина, поднимаясь.

Она кладет руку на стол на несколько секунд, но мне хватает их, чтобы заметить другое кольцо, то, которого я у нее не видел. Оно на порядок дороже того, что подарил Миша в вечер предложения. Сам не понимаю, как хватаю девушку за руку и спрашиваю:

— Неужели Миша раскошелился на другое колечко?

Она хмыкает и не отвечает, дескать, не твоего ума дело.

— Отпусти руку, Глеб. — Она вырывает из захвата свою кисть и зло смотрит на меня. — Я замуж выхожу, ты не забыл? Кольцо в подарок не должно тебя удивлять.

— Меня удивляет твоя наивность, — с триумфом в голосе произношу я. — Пока ты сидела за городом, твой Миша окучивал престарелую женщину в баре. Видимо, зарабатывал тебе на это самое колечко.

Глеб

Я жду, что Марина осунется в лице, удивится и произнесет высохшими вмиг губами:

— Как?

Прохрипит это единственное слово и осядет на стул, начнет биться в истерике и плакать мне в плечо. Я так жду этого, что, когда ничего подобного не происходит, даже не верю. Ей все равно?

Марина начинает смеяться, складывается пополам и заливается звонким смехом, от которого внутри все начинает дребезжать от злости. Она за идиота меня держит?

— Ты с Жорой встречался, что ли? — она хохочет как ненормальная и смотрит на меня как на полоумного.

Я и сам чувствую себя идиотом. Если даже Марина говорит, что Жора есть, значит, я что-то не так понял. Или мне привиделась полная копия Миши, потому что я нажрался, или Марина сама не знает, о чем говорит.