Кристина поерзала и решилась:

– А картошка?

Питер рассмеялся:

– А про картошку мы забыли.

– Мы?

– Мы с Беннетом. Я ему не напомнил, а Беннет весь этот фастфуд не признает, так что…

Он развел руками.

– С меня, ладно?

Кристина, покраснев, кивнула.

Он сделал приглашающий жест:

– Угощайтесь. Здесь много – мы и без картошки не останемся голодными.

Она наклонилась, чтобы положить себе на тарелку еды.

– Голодными мы не останемся в любом случае. У нас есть еще одна корзинка.

– Простите?

Кивнув в сторону окна Кристина пояснила:

– Там стоит еще одна корзинка для пикника.

Заинтригованный Питер не спешил есть:

– И что там?

– Не знаю, я не заглядывала.

– И зачем она?

Кристина, успевшая надкусить ножку, посмотрела на его удивленное лицо и, сдерживая смех, пожала плечами.

Питер встал, подошел к окну и, отодвинув штору, увидел стоящую там корзинку для пикника. Приподняв крышку, он насчитал несколько банок с домашними паштетами, пару головок сыра, нарезку колбасы и два сложенных напополам французских багета.

Не перестававшая есть Кристина с любопытством наблюдала за ним.

– Очень интересно.

Он вернулся к Кристине, сел на пол и принялся за еду:

– Ну в то, что вы не знаете совсем уж ничего об этой корзинке, я, простите, не поверю. Но вы же… никогда не врете, верно?

Кристина опустила голову.

Не спрашивай меня, пожалуйста! Я не хочу тебе врать!

– Ну да, зачем врать, когда можно промолчать. Тоже воспитание?

Скрывая улыбку, Кристина молча ела ножку.

Питеру стало любопытно:

– Малверн?[6]

– Берджесс-Хилл[7].

– Почему она?

– В получасе езды от Лондона. Мама не хотела отпускать меня далеко.

Питер кивнул.

– Закрытая школа, пансион, да? Учеба, домашние задания, кружки и вновь учеба?

Кристина кивнула.

– У вас тоже?

– Кембридж.

Я знаю.

– Вам там нравилось?

– Нет.

Действительно, что ему там могло нравиться?

– А вам?

Кристина задумалась.

– Не знаю. Я не думала об этом.

Питер потянулся к корзине и достал оттуда два бокала и бутылку шампанского, обернутую мокрым полотенцем. Заметив удивленный взгляд девушки, он прокомментировал:

– Безалкогольное.

Она нахмурилась:

– Вы правда считаете меня… пьяницей?

Он ловко открыл шампанское и разлил его по бокалам:

– Я правда считаю вас неопытной. В частных пансионах девочек учат вальсировать, но не учат пить. А надо бы.

– Неопытность лечится опытом.

Он протянул Кристине наполненный бокал:

– А я и не спорю. Но не сейчас. Я обещал.

– Кому?

Он замялся:

– Одному хорошему человеку.

– Дяде Лансу?

Питер фыркнул:

– Вот еще! Этому пройдохе я не стал бы обещать ничего. Кстати, о «дяде Лансе».

Он так ехидно произнес это имя, что Кристина улыбнулась.

– Как случилось, что именно он стал вашим опекуном? И откуда взялся этот миллион? Линли никогда не были… богачами.

– Он не «взялся», он всегда был.

– В смысле?

Она замялась, что не укрылось от Питера:

– Некрасивая история? У каждого капитала есть свои скелеты в шкафу. Но не хотите – не рассказывайте. Я не настаиваю. В конце концов, это ваше дело и…

Но Кристина решительно перебила его:

– Этому миллиону почти сто лет. Прадедушка заработал его в сороковых годах прошлого века. Он то ли пушки отливал, то ли ружья, но на той войне он нажился хорошо.

Питер внимательно ее слушал.

– Потом мы победили, и это стали как бы «стыдные деньги». Так заявил его сын, мой дед.

Питер понимающе кивнул.

– Прадед большую часть денег промотал, а красивую сумму в один миллион фунтов завещал сыну – моему деду. Получив их, дед тут же отписал все моему отцу, а тот в свое время – мне.

– «Старые деньги» – они в основном такие. Вам нечего стыдиться.

Кристина отпила «шампанского».

– Да, я понимаю, но про «эти деньги» никогда не говорили. Они как бы были, и их как бы не было.

– Пока «дядя Ланс» не решил их прикарманить.

Кристине нравилось, что Питер, как и она, явно недолюбливал дядю Ланса.

– Не то чтобы решил…

Тут уже ее перебил возмущенный Питер:

– А как иначе назвать его страстное желание выдать вас замуж за внука?! Или это любовь? Вы говорили, он вам не нравится. Или нравится?

Питер так обвиняюще говорил с ней, что на секунду ей показалось, что он ее… ревнует?

Нет. Глупости. Только не Питер Девенпорт. За НИМ всегда очередь. ОН выбирает.

– Нет, конечно.

– Почему «конечно»?

Она растерялась.

Скажи мне! Скажи, что высокие голубоглазые блондины тебе не нравятся!

– Ну он… Мне с ним скучно.

– В смысле, он вас не развлекает?

Кристина рассердилась:

– Меня не нужно развлекать. Просто мы с ним разные, очень.

– В каком смысле?

– Во всех. Абсолютно во всех, понимаете?

Только не это!

– Можете привести пример?

Она опустила голову:

– Я не хочу всего этого. Верней, я хочу другого. Просто…

– И чего же вы хотите?

Только не говори мне, что ты лесбиянка!

– Я хочу учиться.

Она произнесла это тихо, полушепотом, но Питер услышал. Он почувствовал, как бетонная плита, давившая ему на плечи последние пару минут, упала и с грохотом разлетелась на куски.

– Где, милая? Где ты хочешь учиться?

Кристина подняла на Питера ошарашенный взгляд, и он мысленно дал себе подзатыльник.

Баран! Не смей ее так называть!..

Ладно, сделаю вид, что этого не было. Проехали!

– В Европейском институте дизайна.

– Где это?

– Три в Италии, два в Испании и один в Китае.

Эта девушка вновь удивила его. Ни одна из его баб никогда не хотела учиться!

Она не баба! И уж точно не твоя!

Последняя мысль неприятно царапнула.

– В Китае?!

– Да, в Шанхае.

Она говорила об этом так легко, что он понял, что предмет их беседы изучен ею досконально.

– У меня хороший китайский. И испанский тоже. А вот итальянский похуже.

Хороший китайский???..

Стоп. Подумаешь об этом позже.

– А в Америке такого нет?

Палишься!

– В Америке – да, при Луизианском университете есть Колледж искусств и дизайна, но он не такой престижный.

Питер судорожно думал, что не отпустит ее ни в какой Китай! И даже в Луизиану. А вот Италия с Испанией…

– А на кого учиться?

– На дизайнера мебели.

– Почему мебели?

Она застенчиво улыбнулась:

– Не знаю. У этого направления большой потенциал. Мне это интересно. Мама показывала мои работы нескольким дизайнерам, они говорят, у меня талант.

– Работы?

– Рисунки.

Она рисует. Я не знал.

Ты не станешь ей мешать!

– И что вы выбрали?

– А выбираю не я, а дядя Ланс.

Кристина опять пожала плечами.

Похоже, это ее любимое выражение эмоций.

– Вам восемнадцать, и одобрение опекуна вам не нужно.

– Верно, но мне нужны деньги, а по условиям завещания пользоваться «этими деньгами» сможет мой муж, в случае моего замужества до двадцати пяти лет, либо уже я, но только после исполнения мне двадцати пяти лет.

Питер соображал быстро, но на сей раз ему явно не хватало воображения:

– То есть вы хотите подождать своего двадцатипятилетия и, получив деньги, пойти учиться?

– Либо взять сейчас взаймы, отучиться и через семь лет отдать долг. Можно даже с процентами.

Кристина выжидающе уставилась на Питера.