– Для мисс Линли.
– Я догадался. От вас?
– Упаси боже, милорд! Я бы не осмелился!
– А значит?..
Этот тихий, вкрадчивый голос был хорошо знаком Беннету. Именно таким маркиз распекал и увольнял провинившихся.
– От вас, милорд.
– С чего вдруг?
– Вчера вы сказали, что два букета лучше одного. Из этого я сделал вывод, что три точно лучше двух.
Питер закрыл глаза.
Беннет досчитал до пяти и также негромко поинтересовался:
– Передать?
Питер выдохнул:
– Передать.
– Подпишете?
В ответ он молча протянул руку, в которую Беннет вложил букетик. Достав из кармана ручку, Питер подумал несколько секунд и, не придумав ничего лучше, написал на обороте карточки две буквы: «П. Д.».
– Белых не было.
Подняв бровь, Питер посмотрел на Беннета:
– Это имеет значение?
– Розовые – избито. Белые элегантнее.
Питер уже вышел за дверь и направлялся в сторону своей комнаты, когда вспомнил главное и вернулся:
– И Беннет, букетов больше не надо. Никаких. Ни розовых, ни белых. Это ясно?
– Да, милорд. Предельно.
– Очень надеюсь.
И Питер наконец смог спокойно пойти в свою комнату.
Сассекс, поместье Солсберри, 7 ноября, 11:25
В это время Кристина пыталась устоять на одной, здоровой ноге, параллельно застегивая блузку. Трюк удавался плохо, так как снизу равновесию мешала Рози, надевающая на нее юбку, а сверху – мама, укладывающая плойкой ее волосы. И виной всему был Луи, стоящий сейчас за дверью в ожидании искомого Entrez[3].
Наконец девушка была приведена в порядок, Рози отпущена, а Луи с букетом белых роз, наоборот, впущен в комнату.
От предложенного Аланой чая Луи отказался и, усевшись в кресло напротив Кристины, принялся вести светскую беседу. Обсудив погоду, охоту и здоровье Ее Величества Королевы, парень быстро перешел к сути визита:
– Что говорит врач? Сколько тебе еще так?
Луи кивнул на левую ногу Кристины в ортопедическом ортезе[4].
– Минимум неделю. Потом доктор Митч хочет отвезти меня в город, сделать рентген и уже после этого принимать окончательное решение о сроках моего лечения и реабилитации.
Кристина состроила грустную мордочку, Луи рассмеялся:
– Я к тому, что через неделю день рождения принца Уэльского. Будет прием, и мы приглашены. Я подумал, что ты можешь пойти со мной.
На лице Кристины озарилось сначала недоверие, а потом восторг:
– Мама!
Алана была шокирована, но, быстро взяв себя в руки, улыбнулась Луи:
– Крисси, детка, посетить такой прием – огромная честь, но нога все же важнее, согласись.
Кристина резко погрустнела.
– Да, Луи. Мама права. Не факт, что я смогу…
Возразить ему помешал стук в дверь.
В ответ на классическое «Войдите!» через пару секунд дверь отворилась, и на пороге возник слуга Питера с букетиком розовых фиалок.
– Добрый день, леди, милорд.
Слуга цепким взглядом окинул гостиную и подошел к Кристине:
– От маркиза Солтлейна.
Кинув взгляд на презрительно рассматривающего маленький букетик Луи, слуга добавил:
– С искренним пожеланием скорейшего выздоровления.
Слуга почти покинул комнату, когда сидящий спиной к двери Луи, смеясь, произнес:
– Видно, у маркиза дела идут не так хорошо, если он обрывает наши клумбы.
Сидя лицом к двери, Кристина увидела, как замер слуга Питера. Он медленно закрывал дверь, и надо было срочно что-то сказать, потому что если промолчать, то она лишится и этой маленькой, но ставшей уже привычной радости:
– Это не так. Маркиз… Он очень хороший. Он спас меня…
Дверь закрылась.
Слышал или нет? И что из услышанного он передаст Питеру? А фиалки в этот раз розовые.
И, кивая в такт что-то говорящему Луи, Кристина открыла в телефоне уже полюбившийся ей сайт и вбила «розовые фиалки». Ответ поисковик выдал незамедлительно: «… оберегают здоровье человека, дарят душевное спокойствие и чувство умиротворенности, являются универсальными при выборе букета независимо от возраста и профессии».
По расстроенной мордочке дочери Алана поняла, что и в этот раз Крисси не получила столь желанного ею признания.
Сассекс, поместье Солсберри, 7 ноября, 19:02
Беннет чистил хозяйский смокинг, когда Дженни прошла мимо него.
– Пит, я приму ванну.
Питер, работавший за новеньким ноутбуком, посмотрел на Дженни, прекрасную в бордовом шелковом халате, не скрывающем ее наготы.
– Джен, прекращай светить прелестями перед Беннетом.
– Пф, нужна я ему. Он же гей!
Беннет резко закашлялся.
Дженни рассмеялась и зашла в ванную комнату.
– Я не гей, милорд!
Разговор этот происходил не впервые, и Питер не счел нужным отвлекаться от дел:
– Я знаю, Беннет. Для Дженни любой равнодушный к ее прелестям мужчина – гей. Просто она такая. Не обращайте внимания.
– Это, конечно, не мое дело, милорд, но… если позволите…
Беннет понизил голос и, не переставая водить щеткой по смокингу, подошел к хозяину. Питер оторвал взгляд от экрана:
– Что такое?
– Юная леди, мисс Линли…
Питер непонимающе смотрел на Беннета:
– И что с ней?
– Я не хотел рассказывать, милорд. И никогда бы не рассказал, если бы не ОНА.
– Рассказывать что?
– Сегодня я невольно стал свидетелем нанесенного вам оскорбления, и именно ОНА вступилась за вашу честь.
Питеру стало дурно. Воплощались самые страшные его кошмары: что могли про него сказать, он знал хорошо – ему это говорили лет с шести, когда стало понятно, что он не такой, как все. Но это он – он привык. Но Кристина…
– Что именно сказали и что она ответила, Беннет? Без экивоков и подбирания слов. Прямо, четко и цитатами. Вы это умеете. Я приказываю.
Питер старался не кричать, но контроль давался нелегко.
Беннет принялся рапортовать:
– Отнеся ваш букет мисс Линли, я встретил там молодого лорда, внука милорда Солсберри. На столе стояли два букета роз, судя по всему, один из них от него.
– Ближе к делу.
– Это и есть дело, милорд.
Я его сейчас прибью.
– Увидев ваш букет и узнав, от кого он, юный лорд осмелился заявить буквально следующее: «Видно, у маркиза дела идут не так хорошо, если он обрывает наши клумбы». На что мисс Линли возразила ему, цитирую: «Это не так. Маркиз… – пауза. – Он очень хороший. Он спас меня», – конец цитаты, милорд.
Питер переваривал услышанное.
– И… что было дальше?
– Не могу знать, милорд. Я ушел.
Питер всмотрелся в лицо камердинера.
– То есть… вот эти слова сопляка и есть нанесенное мне оскорбление?
– Безусловно, милорд! Джентльмен, тем более в присутствии леди, не смеет порочить другого джентльмена. Это недопустимо…
Беннет продолжал распинаться, а в голове Питера билось только одно слово: «Идиот». Как же он напугал его.
Оставшийся до ужина час Питер восстанавливал душевное равновесие.
Сассекс, поместье Солсберри, 8 ноября, 10:30
Ровно в 10:30 подойдя к дверям кабинета дяди Ланса, Алана обнаружила их открытыми – ее ждали. Зайдя, она убедилась в этом – дядя Ланс сидел не на своем любимом месте за столом, а в одном из двух кресел. На столике перед ним стояли и чайник, и кофейник, что являлось крайне необычным для Англии. Закуски и сэндвичи дополняли натюрморт. На расстоянии вытянутой руки Алана заметила графины с виски и… ведро с шампанским во льду.
– Заходи, дорогая! Присаживайся.
Дядя Ланс радушно указал рукой на второе кресло, куда Алана и опустилась.
– Спасибо, что пришла.
– Вы попросили о беседе – как я могу вам отказать?
– Все верно. Хорошо было бы тебе помнить эту фразу всегда.
Алана напряглась:
– Что я могу сделать для вас, дядя Ланс?