Вот только запахи говорили о другом. Они никогда не могли наврать ищейке. И острый нюх оборотня уловил, что человечка не настолько сильно устала, как пытается показать. Ещё буквально пару минут назад она бодро шла домой.

Женька едва заметно поморщилась.

И, когда Игорь упрыгал к себе, тихо, так, чтобы никто кроме оборотня её не услышал, произнесла:

— Я понимаю, что работа медсестрой в онкоотделении — не самая лёгкая, но неужели она не могла хотя бы спросить у Игорёши, как он?

Было ещё несколько историй, буквально коротких картинок даже, не полноценных сюжетов, но я поспешил их показать. Как Женька сама ногу сломала, а оборотень носил её на руках. Как он учил Игоря рыбу ловить, а их сестра потом организовала им уху на костре. Как они отмечали этот Новый Год в кругу семьи оборотня. Как Женя плакала перед этим у него в машине, а у самого Серова от этой картины сердце кровью обливалось...

И у нас вместе с ним.

Мы не знали, почему она плакала, но в каждой слезинке чувствовалась такая горечь, которая передавалась не только оборотню, но и нам, как бы я ни старался уменьшить его эмоциональное влияние.

— Как она там до сих пор живёт? — внезапно осипшим голосом спросил я.

— Не знаю, — в грустном рычании демона едва угадывались слова.

— Заберёшь её к себе? — предложил я. Выразительный взгляд был мне единственным ответом.

Евгения Унгевиссова

Хватит! Хватит, надоело!

Меня, конечно, дома из-за работы практически не бывает, я не вижу, что здесь происходит в моё отсутствие, но по поведению Игоря всё сразу становится понятно!

Особенно по затравленному взгляду, который младшенький бросил сегодня на своего отца, когда я уходила на пары, и по вжатой в плечи голову, когда рядом оказался его брат...

Ух, бодрят, сволочи, прямо с утра пораньше.

Я всё-таки не выдержала. С матерью разговаривать на эту тему было бесполезно, хотя я попыталась, но она не слышит ни меня, ни того, как с её сыном общается её собственный муж.

Пора подключать тяжёлую артиллерию.

Звонить её свекрови.

Анастасия Игоревна была весьма своеобразной женщиной, мягко говоря. Жёсткая, резкая, к такой на кривой козе не подъедешь, как отреагирует на любое неосторожное слово — остаётся только гадать. Повезёт, если только пару ласковых скажет... я имею в виду, пару десятков матерных. Так она ж ещё и клюкой своей избить может кого угодно. Просто так, для профилактики. А чего они к пожилой женщине с претензиями лезут?

Меня она «слегка» недолюбливала, к своей второй невестке — моей матери — без конца цеплялась из-за каждой мелочи, но вот младшего внука обожала, могла за него и сыночку старшего огреть по голове, а уж про истерики, которые она порой закатывает родителям Игоря из-за их отношения к ребёнку, вообще молчу.

Ну, вы поняли, да? Это единственный человек, который может хоть как-то повлиять на ситуацию...

Вот только не очень-то хотела она со мной разговаривать.

Зная сволочной характер этой чудо-женщины, звонила я ей уже после пар, благо их всего две сегодня было, да ещё и с самого раннего утра. Она ведь не с первого раза трубку может взять.

А может вообще не взять.

Вот по пути на работу я и пыталась спасти младшего от домашнего кошмара.

Карга старая, трубку возьми!

— Чего надыть? — раздался недовольный старческий голос спустя долгих пятнадцать минут.

О, мои молитвы всё-таки были услышаны, надо же.

— Добрый день, Анастасия Игоревна, — максимально спокойно поздоровалась я.

— Ишь, какая вежливая. Говори быстро, что случилось. У тебя тридцать секунд.

То, что я о ней думала — в принципе и конкретно в данный момент, — цензор не пропустит даже после глубокой редактуры.

— Игорь ногу сломал, над ним дома издева... — начала тараторить я.

— Как сломал? Мой бедный мальчик! — её тон тут же стал мягче и намного, намного взволнованнее. А потом она набросилась на меня с обвинениями: — Чего ты раньше не сказала, негодная девчонка!

— А Вы бы трубку ещё часа три не брали, — зашипела я в ответ.

Ну достало меня это всё уже! Я тоже не железная, нервов на всех не хватит.

— Ишь, зубы она ещё показывает, — заворчала Анастасия Игоревна, но спорить не стала. — Ладно, признаю, моя вина. Но ты не самый приятный для меня собеседник.

Ни минуты не сомневалась в этом. Она для меня тоже.

— Что случилось у вас там опять? — требовательно спросила она.

Я коротко пересказала события последней пары дней: как забирала Игоря из школы, отвозила его в травмпункт, как над моим братом издеваются дома...

— Так. Я всё поняла. Я его забираю до выздоровления, — решительно сказала эта женщина, когда я закончила свой невесёлый рассказ. — Родителей его сама перед фактом поставлю.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я, но она уже сбросила звонок.

Что ж, по крайней мере, можно выдохнуть. Раз эта мадам изволит забрать к себе внука, то за Игоря можно не переживать: он будет в безопасности. Анастасию Игоревну даже Глеб с Никитой боятся, против её воли идти не рискнут. И тем более не рискнут донимать мальчонку в её присутствии.

Испытывая какое-то мрачное удовлетворение, направилась ко входу в здание, где располагался стационарный портал в Нижний мир.

За увлекательным ожиданием и не менее увлекательным разговором и не заметила, как добралась окольными путями почти до самой работы.

— Ты чего не в настроении? — сразу же возник рядом Гриша, стоило мне только зайти в кабинет. Он был здесь один.

— И тебе привет, — криво усмехнулась я. — Со старшей Усилевской разговаривала.

— У-у... понятно всё с тобой, — махнул рукой оборотень. — Все живы?

— Пока что да, но это ненадолго. Я натравила её на Глеба с Никитой, — я без сил упала на стул. Даже такой короткий разговор с этой кошмарной старушенцией лишил большей части сил.

А ведь надо ещё как-то до вечера продержаться...

Гриша поставил передо мной кружку кофе.

Но забрать мне её не дал. Он что, дразнится?

Оказалось, нет. Издевается. Он достал какую-то флягу, откупорил её — кабинет сразу наполнил запах спиртного, — и от щедрот плеснул в кружку.

— Держи. Успокаивайся, — он аккуратно пододвинул посудину ближе ко мне.

— Что там? — я с опаской покосилась на напиток. — И вообще, распитие алкоголя на рабочем месте немного не поощряется. Самую малость так.

— Пф-ф, — насмешливо фыркнул Гриша в ответ. — Тебе тут вообще всё можно, а уж нервишки полечить ложкой коньяка в кофе — тем более.

— Чую-чую, алкоголем тянет, — в кабинет ввалился Алек. — Григорий, добрый день. Женя, привет.

— Давно не виделись, — проворчала я и всё-таки притянула к себе кофе.

— Ты какая-то немного не радостная, — дроу присел на край моего рабочего стола и как-то странно на меня посмотрел. Его глаза буквально на миг вспыхнули зелёными искрами. — Что у тебя случилось, что ты такая потрёпанная?

— Настолько хорошо выгляжу? — вымученно улыбнулась я.

— Капни ей в кофе ещё алкашки, — лекарь повернулся к оборотню. — Там мало.

Гриша выразитель поднял одну бровь, но флягу всё-таки достал и тонкой струйкой влил ещё немного алкоголя мне в кофе.

— Я не окосею?

Алек наблюдал за движениями Гриши и, видимо, остался не очень доволен дозировкой. Он отобрал флягу и добавил ещё алкоголя так, что теперь этот «чудный» ароматный кофь доходил до краёв кружки.

— Видимо, всё-таки окосею, — пробормотала я и громче добавила: — Я это пить не буду!

— Будешь, — жёстким тоном припечатал дроу. — В лечебных целях. А потом пойдёшь спать. И это не обсуждается.

Гриша, зараза такая, Алека только поддержал.

А ещё побратим называется!

Они всё-таки заставили выпить меня ту гадость, в которую превратили кофе. Но на этом издевательство над бедной-несчастной мной не закончилось: за испорченным диким количеством алкоголя напитком последовало какое-то жутко горькое зелье. Его вливали в меня уже насильно — я не давалась просто так.