– Не торопись, Ристо. Санитаров подождём, такого лося двое вытаскивать прибегут.

Но немцы не торопились вытаскивать раненого пейджер-боя. Почему, я увидел первым, так как на подстреленного солдата не смотрел. Ну ничему не учатся. В одной из прогалин я увидел, как двое немцев устанавливали пулемёт. Ну как устанавливали? Это не придумка киношников двадцать первого века, это действительно наработанная практика применения ручного пулемёта. Второй номер, прикрывая ухо, держит ручник за сошки одной рукой на собственном плече, раскорячившись в позе, скажем так, вопросительного знака, а первый стреляет. Правда, здесь «ручник» держали двое, но разницы особой я не заметил.

Короткая очередь ударила по острову, потом ещё одна и ещё. Правда, нашу позицию пулемётчик не засёк и хлестал очередями направо и налево, но нервы нам, собака, подпортил. Костя с Ристо разделились. Ристо так же выжидал санитаров, которые уже копошились недалеко от раненого, готовясь вытащить его из-под обстрела, а Костя переполз левее и настроился на пулемётчика. Ну и хорошо. Это им решать.

Пулеметчик, не торопясь и не особенно скрываясь, принялся менять диск. Выстрелили ребята почти одновременно. Как только пулемётчик начал стрелять, санитары рванули к раненому пейджер-бою, и было их трое. Ристо свалил всех троих. Сейчас он стрелял в туловище и начал с последнего, так что раненых прибавилось, но это ненадолго. Пока он перезаряжался, Костя ранил второго номера в живот, а пулемётчика – в грудь. Третий солдат, бросив сошку пулемёта, рыбкой кинулся в сторону и с шумом, разбрызгивая воду, исчез из вида.

Я опять смотрел на это, как в театре, но всё равно внёс свои коррективы.

– Костя, стреляй пулемётчику по ногам, если попадёшь, и оставь так. Ристо, ты здоровому фрицу и тоже в ногу, а лучше пару раз. Остальных добивай, но здорового оставь, пусть орёт. Им уже никакие врачи не помогут. Болото, заражение крови получат как с куста, но потаскаться с такой тушей им придётся. Если каким-то чудом выживет, получится одноногий инвалид. Зачем облегчать противнику жизнь? Потом, может, вылезет ещё кто, да и миномётчики со злости побольше мин потратят, а у них их не так много, им вопли наверняка слышны. Пусть поёт, заодно настроение им поднимет.

Теперь Костя, не скрываясь, заржал, очень ему последняя фраза понравилась, а я не пошутил ни разу. Я действительно так думаю. Понимаю, это не слишком благородно, но не надо захватывать детей и вешать мирных жителей. Тогда и к тебе отношение будет попроще, а пока так как есть. Ничего личного, но если бы в нашей стране после войны проповедовались принципы кровь за кровь и жизнь за жизнь, то таких государств, как Германия, Латвия, Эстония и Литва, в моём времени просто не существовало бы, да и остальные тоже сильно подсократились.

А пока я ненадолго опять выпал из реальности, Ристо добил санитаров и направился обратно, я только в спину ему сказал:

– Ристо, Мишу не присылай, пускай вам помогает. Я, если что, здесь отдохну, да и Косте поспать дам. – Ответа я традиционно не услышал, но мои слова Ристо принял к сведению – Миша у нас не появился.

То, что мы убили корректировщика, это, конечно, здорово, но это только совсем небольшая отсрочка. Максимум до завтрашнего дня, а как бы и всего не на пару часов. Немцев подвела самоуверенность. Они совсем не ожидали наличия у нас отличных стрелков и своих же винтовок с хорошими прицелами. Совсем скоро они включат мозг, оттянут корректировщиков вдоль болота ещё метров на шестьсот и начнут пристреливать миномёт.

Уже к утру они загонят в землю сваи, сколотят помосты, поставят на них миномёты и разнесут этот остров в мелкую пыль. Затем под прикрытием миномётов и установленных на берегу пулемётов они пустят пехоту, а дальше понятно. И уйти нам некуда. То, что со стороны Финляндии нас ждёт засада, я почти уверен. Взаимодействие между войсками у немцев всегда было на высоте, и жить нам осталось максимум до завтрашнего утра. Сегодня в атаку немцы не пойдут. Торопиться им некуда, лишние сутки погоды не сделают, и класть людей из-за них они не будут.

В общем, так всё и происходило. Единственное, что немцы предприняли ещё одну попытку вытащить своих раненых уже под прикрытием трёх пулемётов, и Костя, стрелявший из СВТ, гарантированно убил двоих и ранил ещё минимум троих солдат противника, после чего здоровяка санитары всё же вытащили, наверное, достал он сослуживцев своими воплями.

Раненный Костей пулемётчик, похоже, тихо скончался от потери крови, так как немцы даже не пытались его вытаскивать. Пока Миша с Костей перезаряжались, фашисты успели вытащить раненых, и вдоль края болота остались одни трупы. После чего егеря притихли, и сколько я ни смотрел в бинокль, но нигде по краю болота и дальше в лесу никакого движения не углядел.

Вечерело, Костя уже давно спал, а я лениво смотрел за противоположным берегом, но ничего кроме далёкого дыма от костра за всё это время не обнаружил. Жить нам оставалось несколько часов.

Тропу Степан нашёл уже глубоко вечером. Вернее, не так, нашёл он её почти сразу, но, пробивая дорогу, чуть не утонул – ребята вытащили. После чего Степан взял тайм-аут, и дальше тропу торил уже Ристо при поддержке Фёдора и Миши. Только к полуночи ребята дошли до второго отсюда острова. Первый был совсем мизерный.

Уходить решили рано утром – парни были совсем вымотаны. Единственное, что я мог для них сделать, это приготовил поесть да накипятил чаю, традиционно накидав в него черники по своему рецепту. Ну и взял на себя охрану всего нашего умотанного воинства, так как спал я тоже по своей схеме, ребятам пока недоступной. Через каждые три часа мне надо было поспать двадцать минут, и мой организм полностью восстанавливался. Больше времени на ногах – больше сна. По этой схеме я жил и работал на «скорой помощи», а в последнее время – во время своих путешествий на машине. Вот теперь и пригодилось и это умение.

В собачью вахту, то есть во время утреннего тумана, меня сменил выспавшийся Костя, и я, проснувшись перед самым выходом, принялся мастрячить очередную свою гранатную пакость. Правда, пришлось пожертвовать пропотевшей гимнастёркой Фёдора, который не сменил её, вопреки моему приказу, на немецкий мундир. В следующий раз будет внимательней относиться к моим приказам. Впрочем, узнав, зачем мне его гимнастёрка, Фёдор отдал её с радостью.

Ничего хитрого я не придумал, но ребятам настроение поднял. Гимнастёрку я поместил в болото, но так, чтобы её невозможно было достать. У самого края берега росла склонившаяся в болото чахлая ёлочка. Если за неё взяться рукой, можно палкой подтащить к себе гимнастёрку. Я создал полное впечатление, что человек утонул в болоте, пытаясь схватиться за дерево на краю болота. Причём для того, чтобы гимнастёрку достать, надо ёлку отодвинуть или взяться за неё рукой.

Доставать гимнастёрку будут обязательно – хоть какие-то доказательства немцам нужны. У них та ещё бюрократия. В болото офицер не полезет, а приказать рядовому он прикажет. Четыре лимонки, распиханные мною по черничнику, с наполовину вытащенными кольцами и соединённые немецким телефонным проводом, будут моим прощальным приветом. Нельзя уйти, не попрощавшись, невежливо это. Правда, потратил я на сооружение очередной подлянки в общей сложности минут сорок, двадцать минут вечером и двадцать как проснулся. Делал всё медленно – очень не хотелось накрыться на собственном творчестве.

Гранаты взорвались во второй половине дня, когда мы уже отдыхали на третьем по счёту острове. Всё развивалось так, как я предположил. То есть по правилам немецкого военного «орднунга»[3].

В девять утра началась долгая тягомотная пристрелка, а затем – массированный миномётный обстрел, сносящий всё на том конце острова, который был обращён к немцам, потом подключились пулемёты. Дальше всё по канонам военной науки, только без нашего «ура» и очень медленно. Так что на остров немцы выползли только во втором часу дня.