Просто мир поплыл и под ногами земля ушла. Это странно, невозможно, глупо. Но я увидела голубые глаза. Умные. Глубокие. И грустные. И меня к полу приковало. Я смотрела в красивое лицо парня и двинуться не могла. Сжимала коробку с маминым сервизом и смотрела в самые красивые глаза, которые когда-либо видела. Парень улыбнулся. Открыто и задорно. Только глаза его остались серьёзными и грустными. И в тот момент у меня мысль мелькнула, что я хочу сделать так, чтобы эта эмоция никогда больше в его глазах не появлялась.

Тоша выкинул сигарету, закрыл форточку и поднялся на лестничную клетку. Представился и предложил помощь с разгрузкой вещей из грузовика. Может, я полюбила его уже тогда.

— Любимый, — прошептала, пальцами едва касаясь чуть колючей щеки.

В груди всё щемило, сжималось от нежности, от безграничной любви к парню.

Сейчас все обиды казались мне такими пустыми, такими глупыми. Смерть его матери будто показала, насколько хрупкой может быть жизнь. Насколько легко потерять близкого человека. Три года мы потратили на пустые, беспочвенные обиды. Я бы уехала с родителями, выбора у меня не было. Я была несовершеннолетней. Не могла остаться одна. К тому же, мама хотела, чтобы я стала архитектором. Своё обещание попробовать я выполнила. Но это было не моё направление. Я не видела себя архитектором.

Именно мама сказала мне, чтобы я вернулась в родной город. Именно мама настояла. Моя строгая мама была очарована Тошей. Моя мама, которая редко принимала людей, которой вообще никто и никогда не нравился, была в восторге от Антона. В подробности нашей ссоры я не вдавалась. Мама и не расспрашивала. Она просто видела, как плохо мне было без Антона. Не раз замечала меня ревущей в комнате ночью. Мама ничего не спрашивала, советов не давала. Просто сказала брать академический отпуск и ехать домой. Приглядеть за квартирой, привести её в порядок.

Если бы не мама, я бы так трусливо и сидела там. Не лежала бы сейчас рядом с Тошей, пальцами исследуя его лица и спускаясь ниже, на грудную клетку. Приподнялась и губами заскользила по линии челюсти парня. Ласково, просто кайфуя от близости Тоши. От запаха его, ставшего ярче и насыщеннее.

Антон завозился, думала, что глаза откроет, замерла, вглядываясь в его лицо. Но парень только на спину перевернулся и руку за голову закинул, отчего мышцы невероятно красиво обрисовались. Не смогла сдержать восхищённого вздоха. Снова подалась вперёд, склонилась низко и заскользила губами по шее, грудной клетке. Ниже, по поджарому животу с красивыми косыми мышцами и кубиками пресса. Да, мои, конечно, и рядом не стояли. Носом с жадностью втягивала запах Тоши. Такой вкусный. Невероятно родной. Самый-самый родной.

Не удержалась и лизнула чуть солоноватую кожу, сохранившую запах мыла. Губы замерли у кромки боксёров. Задышала часто, робея и вновь боясь. Стесняясь дико.

Но желание тянущее низ живота, делающее моё нижнее бельё неприлично влажным, придало смелости. Смело все страхи. Я оттянула край боксёров и губу прикусила, видя, что член Антона уже напряжён. Провела по плоти парня пальцами, хмелея от того, как она дрогнула.

Качнулась вперёд и языком лизнула головку члена. Вкус парня разлился на языке. Между бёдрами всё пульсировать стало. До боли затянуло. Я несмело и неуверенно ласкала Антона ртом, и каждая ласка отзывалась наслаждением в моём теле. Я будто продолжением парня стала. Единым с ним целым. Неделимым.

Кончиком языка провела по всей напряжённой плоти, ртом вобрала головку и вскинула глаза, чтобы тут же столкнуться с чёрными провалами. Антон смотрел на меня с таким голодом, что я не выдержала. Пальцами коснулась развилки между бёдрами и задрожала, чувствуя, как накатывают сладкие волны оргазма. Рука парня вдруг в волосах оказалась, фиксируя мою голову. Бёдрами парень стал толкаться вверх. Я смотрела в его лицо, искажающееся от страсти, в чёрные, безумные глаза. На то, как он шипел сквозь зубы и издавал сдавленные звуки, походящие на рычание зверя. И меня вновь уносило. Пальцами поглаживала его бёдра, царапала ноготками короткие колечки тёмных волосков, лаская ртом горячую плоть. Помогая себе рукой.

Тоша приподнялся. Почти согнулся. Увидела, как мышцы пресса напряглись ещё сильнее. Как он дрогнул. Парень зашипел, сжал волосы на затылке до боли.

— Мишка, чёрт, — Тоша просто дёрнул меня на себя, усадив на живот.

Раскрытую. Влажную. Снова трепещущую от желания. Я всхлипнула, когда пальцы Антона резко отодвинули кромку трусиков в сторону и сразу же скользнули в меня.

— Тоша, Тоша, — залепетала, теряя голову, руками бестолково пытаясь ухватиться хоть за что-то.

— Моя. Моя девочка. Моя блятство… — удовлетворённо и горячо зашептал.

Я вскрикнула, когда парень резко дёрнул мои бёдра на себя. Упала спиной на его бёдра, прогнулась и макушкой в колени упёрлась, когда Антон длинно лизнул влажные складочки. Все связные мысли покинули голову. Я могла только всхлипывать, ладонью закрывая рот, чтобы Настя не услышала, и глаза жмурить, подрагивая от невероятного удовольствия. Каждое прикосновение языка и пальцев заставляли дрожать, огненным иглам желания пронзать каждую клеточку тела. Язык и пальцы бесстыдно касались влажных складочек. Горячо. Жадно. Нетерпеливо.

А взгляд Тоши, горячий, тёмный, одержимый удерживал мой. Не отпускал. Не позволял закрыть глаза. Отвести взгляд. Даже когда мир поплыл перед глазами, я не смогла закрыть глаза. Смотрела и смотрела в чёрные очи любимого, чувствуя, понимая, что он вместе со мной переживает это удовольствие.

Я не успела прийти в себя, как оказалась лежащей на спине, придавленной к кровати весом тела Тоши. Внутренней поверхностью бедра снова чувствовала напряжённую плоть Антона. Парень встал на колени меж моих бёдер и стащил нижнее бельё. Несмотря на всё то, что произошло раньше, покраснела и попыталась прикрыться. Но пальцы Тоши перехватили ладошки и завели за голову. Любимый навис надо мной, вглядываясь в лицо, а после склонившись и целуя покрасневшие щёки. Мягко подтянулся выше. Напряжённая головка члена коснулась складочек, раздвигая, заставляя дрожать.

Я зажмурилась и уткнулась лицом в плечо парня, пряча своё смущение и ожидая боли. Но Тоша не спешил врываться в меня на всю длину. Он медленно раскачивался, входя и выходя напряжённой плотью, растягивая, давая мне привыкнуть к своему размеру. Я всё же осмелилась взглянуть в его лицо, чтобы увидеть, как он напряжён. Как по вискам и лбу течёт пот. Как на скулах ходят желваки.

Он сдерживался. Ради меня. Чтобы не причинить мне боли. Чтобы даже первый раз был запоминающимся. Я сама подалась бёдрами вперёд, насаживаясь на плоть парня до упора. Больно не было. Лишь лёгкий дискомфорт. Который тут же забылся, стоило пальцами Тоши сжать мои ягодицы, а парню сорваться на бешенный темп. Я могла только пальцами сжимать подушку над головой и кусать губы, чтобы громко не стонать.

Казалось, что я просто потеряла сознание. Мир поплыл. Все мысли вылетели из головы.

Я вздрагивала, чувствуя, как Тоша изливается на мой живот.

Парень упал на смятые простыни рядом со мной. Притянул к себе и губами вжался в висок, часто дыша и лениво целуя.

Хотела сказать парню, что люблю, но сил не осталось даже на то, чтобы открыть глаза. Я провалилась в сон, сквозь дрёму чувствуя, как влажные салфетки убирают свидетельства страсти с тела.

Мишка

Снова проснулась в кровати одна. Села и тут же поморщилась, почувствовав, как мышцы тянет. Хоть Тоша и был очень аккуратен, мой организм не привык к такого рода нагрузкам. Кое-как дошла до ванной, где, приняв тёплый душ, немного смогла прийти в себя. Когда вышла на кухню, увидела Настю, сидящую спиной ко входу.

— Тёна, а что ты дома делаешь? Почему не в школе? — с удивлением в голосе поинтересовалась я.

Услышала, как сестра Антона шмыгнула носом и стала суетливо вытирать лицо ладонями. Обошла быстро стол, не обращая внимания на тянущее чувство в мышцах, и заглянула в заплаканное лицо. Настя не плакала на похоронах. Не плакала после. И что-то мне подсказывало, что сейчас в её глазах стояли слёзы не из-за матери.