Сквозь полуопущенные ресницы поймала взгляд Антона на своём лице. И тут же волны удовольствия прошибли меня. Тоша смотрел жадно. Одержимо. С таким неприкрытым наслаждением. С такой зависимостью. Он ловил каждую мою эмоцию. Считывал. Впитывал. Пропускал сквозь себя.

Я обмякла на его коленях. Парень усмехнулся криво и порочно. Рукой медленно заскользил вверх по подрагивающему животу. Вытащил руку штанов и поднёс к губам.

— Тош, — сжалась. Внутри всё запротестовала. Смущение вновь затопило.

— М? — ухмыльнулся, облизав пальцы.

— Боже, — зажмурилась и опустила голову. Как стыдно.

Но Антон лицо моё обхватил, пальцами провёл по губам. Я дёрнулась. Распахнула глаза, смотря в тёмные порочные глаза. Думать о неправильности происходящего Тоша не дал. Подался вперёд и поцеловал. Языком проникая в рот. Будто занимаясь со мной сексом. Целуя так, что внизу живота снова всё судорогой свело, будто не кончила только что от пальцев и взгляда парня.

— Моя вкусная девочка, — заурчал низко и довольно, оторвавшись, когда дыхания совсем перестало хватать. Лизнул нижнюю губу несколько раз. — Моя.

Тоша урчал, точно довольный кот. Целовал мои припухшие губы, прикусывал, слизывал с них вкус моего возбуждения. Пока проворные пальцы вновь вниз заскользили, оттягивая ткань штанов и замирая на лобке. Касаясь завитков волос, от которых я так и не избавилась. Я сама отстранилась от Тоши и заполошно зашептала, смущаясь и краснея:

— Я потом уберу… Я…

— Глупая, — Антон мягко усмехнулся и пальцами потянул волоски. Я всхлипнула и уткнулась лбом в плечо Тоши, пряча своё смущение. — Малыш, тогда я сказал лишнее. Прости, — вжался губами в мою ушную раковину. — Я дурею от тебя. Твоего запаха. Вкуса. От твоих кудряшек.

— Тоша, — я всхлипнула и ещё глубже зарылась лицом в его плечо. Слишком неловко было слышать такие слова. Слишком откровенно. И пошло.

Почувствовала, что Антон тихо рассмеялся. Проворные пальцы вновь коснулись половых губок, заставив глухо и сдавленно застонать в плечо Тоши. Руками заскользила по плечам парня. По торсу, чтобы сжать напряжённую плоть сквозь ткань штанов и боксёров.

— Мишка… — Антон дёрнулся.

— Знаешь, Тошенька, — жмурясь и стесняясь, зашептала, — я тоже от тебя дурею. Особенно от вкуса.

Ладошкой нырнула под ткань штанов. На удивление ловко подцепила резинку боксёров и обхватила член Тоши. Антон сдавленно застонал и прикусил кожу за моим ушком. Я охнула, выгнулась, но ласку продолжила. Скользила ладонью по напряжённой плоти, желая доставить удовольствие. Увидеть, как Тоша кончает. Целовала его скулы, тёрлась носом, вбирая, впитывая его запах точно губка. И губами ловила его прерывистое и частое дыхание. Бесстыдно насаживалась на его пальцы, дрожа и жмуря глаза.

Как-то жалобно и излишне громок застонала, вновь достигнув пика. Уже в мареве наслаждения почувствовала ладошкой, что Тоша кончил. Улыбалась лениво, не имея даже сил открыть глаза. Щекой прижималась к плечу Антона, вдыхая его запах, ставший таким ярким и насыщенным.

Почувствовала, как парень влажной салфеткой коснулся развилки между бёдрами, убирая излишнюю влагу. Поправил моё нижнее бельё, заправил маечку в штаны. Хлюпнула носом и выпрямилась. Забрала из рук Антона пачку влажных салфеток и отзеркалила его заботу, прикусывая смущённо нижнюю губу и стараясь не сталкиваться с ним взглядом. Слишком острым было смущение.

Краснела от понимания того, что два раза кончила от пальцев Тоши в школьном автобусе. В любой момент кто-то мог зайти и увидеть непристойную картину.

Парень выбросил салфетки в целлофановый пакет, завязал его и сунул в боковое отделение рюкзака. Вновь его руки оказались на моей попе. В этот раз прикосновения казались совершенно другими. Ленивыми. Полными нежности.

— Простишь меня? — тихо спросил, заставив вскинуть на него глаза.

— Да, — кивнула для пущего эффекта. — А ты меня?

— За что? — казалось, что Антон искренне удивился.

— За то, что тогда уехала. Я должна была поговорить перед отъездом. Я всё равно бы уехала с родителями, но…

— Миш, я не хотел тебя слушать, — Антон перебил меня. — Поступал, как мудак. Знаю. Оскорблял.

— Тош, — пальцами накрыла его рот, чтобы его губы тут же в нежном поцелуи прижались к ним, — в любом случае я виновата. Особенно, когда тебя с Игорем сравнивала. Как тварь последняя. Я… — скривилась, злясь на себя. — Тош, прости…

— Ой, — за моей спиной раздался мужской голос, — вы почему здесь? Почему не на экскурсии? Все уже ушли.

— Проспали, простите, — Тоша очень аккуратно ссадил меня с коленей, чтобы не было заметно, в какой провокационной позе я сидела. — Сейчас догоним всех.

— Давайте быстрее, — мужчина с густыми чёрными усами приблизился к нашим местам.

Тоша кивнул, поднялся, закинул рюкзак на плечо и протянул мне руку, помогая подняться на ослабшие ноги. Покинули автобус и пошли за группой людей, виднеющейся вдали. Некоторое время молчали. Антон сжимал мою руку, наглаживал пальчики.

— Миш, я слишком ревнивый. Я это знаю. И тебе придётся с этим смириться. Не могу быть уверенным в том, что научусь справляться с ревностью. Слишком… — я вся напряглась, внутренне обмерла, ожидая заветных слов. Но Антон осёкся. — Я собственник, Миш.

Я прикусила губу и кивнула.

— Я так рада, что мы поговорили, — призналась, смотря на пыльную дорогу под ногами.

Антон только руку мою сжала, давая понять, что он тоже этому рад. Дальше шли молча, нагоняя класс Насти. Едва подошли, сестра Тоши тут же отделилась от одноклассников и подошла, кидая хмурые взгляды исподлобья.

— Ничего сказать мне не хотите? — надула губы и скрестила руки на груди.

— Ты врушка, — Антон наигранно нахмурился.

— Что? — увидела, как Настя задохнулась от возмущения. — Я помогла вам помириться! Если бы не я…

— А кто сказал, что мы помирились? — видела, что Тоша с трудом сдерживает улыбку.

Настя раскраснелась от злости. На круглом личике читалось негодование.

— Спасибо, Настёна, — я выпустила руку Тоши и шагнула к его сестре. — Ты оказалась хитрее двух взрослых людей.

Обняла девочку, погладила по голове. Настя ещё некоторое время сопела возмущённо, потом обняла в ответ и заворчала:

— Надоело уже смотреть, как страдаете.

Я переглянулась с Тошей и улыбнулась. Я была безгранично, просто неприлично счастлива.

Антон

Голова Мишки лежала на моём плече. Девчонка заснула, немного приоткрыв рот во сне. Щекой прижался к её волосам, глубоко и жадно втягивая её запах. Поглаживал тонкие пальчики в своей руке, обводил аккуратные ноготки, наслаждался мягкостью кожи. Мелькнула мысль, что на её руке шикарно бы смотрелось обручальное кольцо. Чтобы все, весь мир знал, что эта девушка занята. Что она принадлежит мне.

Прикрыла глаза и носом зарылся в волосы Мишки, пытаясь спрятать довольную, идиотскую и счастливую улыбку. До конца поверить не могу, что она моя. Вся. Это походит на наваждение. На очередной сон. Мишка только моя. Вся. От кончиков крохотных, нереально аккуратных, красивых пальчиков на ногах до кончиков золотистых волос. И я уверен, что этой ночью покрою всё её тело поцелуями. Вылижу девчонку полностью. Как давно хотел. Как мечтал. Как видел в чёртовых снах, после которых просыпался на мокрых простынях и с адским стояком.

Заглянул в лицо спящей Мишки. Не удержался и пальцами провёл по губам. Припухшим и покрасневшим от моих поцелуев. Облизнулся. С огромным трудом сдержался, чтобы не разбудить и не поцеловать. Чтобы убедиться, что это реальность. Мы с ней поговорили. Поговорили бл* спустя три года.

Чувствовал себя мудаком. Идиотом. Придурком безмозглым и ревнивым. Столько лет прохерили из-за меня. Из-за моей ревности. Из-за моего ослиного упрямства и нежелания её слышать. Ведь я мог поговорить с Мишкой три года назад. Я бы тогда шею свернул Игорю. Все эти три года мы могли бы состоять в отношениях. Она бы все эти три года была моей. Моей девочкой. И эти три года не казались бы мне таким адским котлом. Потому что только Мишка своей улыбкой могла снять любое напряжение.