Телефон матери Антона был без пароля. Сжала с силой зубы, когда увидела, что старший сын записан как «Игорёша, любимый сынок». А мой Тоша просто «Антон». Что за скотское отношение? С трудом отогнала от себя мысли. Нельзя о покойнике плохо думать. Набрала номер, механический голос сообщил, что абонент временно недоступен. Написала сообщение.

Но на похороны Игорь не заявился.

Настя все похороны стояла с безразличным видом. Девочка будто не понимала, что хоронила мать. Тоша же… Я старалась его не трогать. Стояла рядом, но не трогала. Отошла, когда увидела, что плечи любимого стали сотрясаться.

Я знала Антона слишком хорошо и понимала, что потом ему будет стыдно. Слишком строг был его отец, вдолбил парню в голову, что мужики плакать не могут. Что плачут только слабаки.

Только не знал его отец, что его сын самый восхитительный мужчина на Земле. Самый сильный. И его слёзы потери ни капли не смущали.

После похорон, когда мы вышли из автомастерской Игната, где его друзья накрыли поминальный стол, Антон поцеловал меня в висок и ушёл. Я поняла, что парню нужно было побыть одному. И я ничего не сказала вслед. Только ждала до утра на подоконнике, чувствуя острую необходимость ложиться спать вместе с ним.

Все эти дни они с Настей жили у меня. В их квартиру ходила только я. Тоше было сложно видеть вещи, напоминающие о матери, а Тёна пережила сильный стресс, увидев труп матери.

Проснулась я от того, что лица касались пальцы. Подняла веки и улыбаться стала. Тоша навис надо мной и с нежностью смотрел.

— Доброе утро, — немного смущённо улыбнулась. Просыпалась рядом с ним впервые.

— Доброе, — склонился и поцеловал в подбородок.

— Ты сегодня никуда не ушёл.

— Скоро уйду, — Тоша поджал губы. — Нужно переоформлять квартиру на меня. И опять ничего не понятно с опекой. Сказали, что два месяца ждать. Я пиздец как боюсь, что Тёну заберут.

— Тоша, я сомневаюсь в Настю заберут. Зачем государству забирать ребёнка в детский дом, когда есть родственники?

Антон кивнул и склонился, чтобы подарить долгий поцелуй.

— Только ты не даёшь мне с ума сойти, малыш. Без тебя я бы загнулся.

Я ласково поцеловала Тошу и потащила на кухню, готовить завтрак. Настя ушла в школу, Тоша уехал к нотариусу. Я делала уборку в коридоре, когда услышала, что в соседнюю квартиру звонят. Открыла дверь и скривилась.

— Что ты здесь делаешь, Игорь?

— Узнала меня, красотка? — самодовольная ухмылка, делающая его лицо отталкивающим. — Скучала здесь без меня.

— Безумно. Что тебе нужно?

— В свою хату попасть.

— Не получится. Дома никого нет.

— Где мой безмозглый братец?

— Рот свой закрой, урод, — я мигом разъярилась. Захотела вцепиться ногтями в мерзкую рожу. Расцарапать в кровь.

— А ты, кошечка, ещё горячее стала, — похабно ухмыльнулся. — Жаль, что не трахнул тебя тогда.

— Пошёл к чёрту. Проваливай. Тебя здесь никто не ждал. Ты даже на похороны матери не явился.

— Какой кошмар, — наигранно округлил глаза. — Моя наркоманка мамаша сдохла? Как же так?

Я даже дар речи потеряла. Я видела перед собой лицо Антона, но этот человек был настоящим исчадием Ада. Мерзкий и бесчувственный слизняк.

— Я тебе писала сообщение с её телефона.

— Да? Печаль какая, мамаша давно занесена у меня в чёрный список. Хочешь больше денег? Избавляйся от мусора в своей жизни.

От каждого слова я обалдевала всё больше. Как можно быть таким циничным?

— На похороны ты опоздал. Тебя больше никто не ждёт.

— Да срать я хотел, кто меня ждал, а кто нет. Я приехал получить наследство, лупоглазая. Свою квартиру.

Антон

Голос брата узнал сразу, едва вошёл в подъезд. Перепрыгивая через две ступеньки, рванул наверх. Слышал возмущённый голос своей девочки.

— Я приехал получить наследство, лупоглазая. Свою квартиру.

Я даже разбираться не стал. Подлетел и кулак впечатал в печень Игорёши. Братец взвизгнул громче Мишки и согнулся, матерясь себе под нос.

— Ещё хоть раз оскорбишь МОЮ девушку, все кости переломаю.

— Вах, какой герой-любовник, — Игорёша слишком быстро распрямился. Нужно было бить сильнее. — Смотрю, наплела она тебе о любви? Как был лопухом, так и остался.

— Закрой свой мерзкий рот, — Мишка подлетела к Игорю и зашипела, сжимая кулачки. Маленький и разъярённый котёнок. Моя! — Ты ничтожество. Эгоистичная и бессердечная тварь.

Игорёк только бровь выгнул и насмешливо улыбнулся. Снова зачесались кулаки от нестерпимого желания вмазать по его морде. Хорошенько так. Чтобы кровь на пол подъезда брызнула. Чтобы захрипел, захлёбываясь собственной кровью.

— Слушай, крошка, а чего ты так трясёшься над моим братцем? Неужели наследство получить хочешь? На квартирку рассчитываешь? Не поверю, что ты полюбила этого убогого. Но спешу тебя огорчить — мать давно переписала хату на меня. Так что… — урод выдержал театральную паузу. — Он беднее цирковой мыши. Гони ключи, братишка, — протянул руку, улыбаясь самодовольно, явно чувствуя вкус победы.

Мерзкое чувство царапнул внутри. Сразу вспомнились все эпизоды, когда он так улыбался. Когда отец за ремень хватался. Когда Игоря снова хвалили.

— Сейчас. Разбег возьмём и дадим, — Мишка руки на груди сложила. — Сначала покажи документы. Нет документов, нет ключей от квартиры.

— Что-то слишком борзая у тебя баба, братец. Плохо воспитываешь. Трахаешь некачественно. Моя из-под меня едва живая вылезает.

Я с отвращением уставился в лицо Игоря, не понимая, столица его так испортила или раньше я до конца не осознавал, какое он дерьмо.

— Конечно, ты на неё дыхнёшь, она в обморок падает. Потом своей тушкой навалишься, пыхтишь, стараешься, стручок приткнуть пытаешься, она бедная потом ползёт в ванную отмываться, — с насмешкой выпалила Мишка.

Я едва не заржал, когда увидел, как изменилось выражение лица Игорька. Такое выражение у него было, когда отец за что-то меня хвалил и ставил меня ему в пример. Поражение. Ярость.

— Ты, конечно, мачо-мэн, я уверена. Только, Игорёк, ты и рядом не стоял со своим братом. Ведь ты всегда прекрасно знал, что Антон лучше. Во всём. Его все больше любили, к нему всегда все тянулись. Просто так. Это знаешь, как отличник, который всегда списывает и умеет подлизать где нужно, и хорошист, умный, но не пытающийся из кожи вон лезть. И отличник всегда, всеми силами будет пытаться доказать, что он лучше хорошиста, умнее.

— Что за бред ты несёшь? — Игорь скривился.

— Ты всегда знал, что Антон лучше тебя. С детства. Ты всегда с ним соперничал. Всегда подставлял перед родителями, чтобы выглядеть лучше в их глазах. И у тебя это прекрасно выходило. Всегда. Вот только есть одно маленькое «но»… Сам ты всегда знал, что ты никчёмное дерьмо, по сравнению с братом. Фикция. Бледная тень брата.

Игорь рассмеялся.

— Детка, послушай, твои уроки психологии на мне не работают. Смешно и грустно. Слушай, брат, как ты с такой занудой живёшь? Болтает слишком много. Надо рот членом затыкать.

— Главное, Игорёк, чтобы было чем затыкать, — кажется, малышка вспомнила мои слова, которые я ей кричал вслед, когда она по лестнице убегала. Я улыбнулся и покачал головой. Моя маленькая защитница.

Игорь заметно спал в лице. Сначала побледнел, потом покраснел. Полный ярости взгляд перевёл на меня. Зацепила его малышка. Сильно зацепила. И пока она говорила, у меня пазлы складывались. Ведь права она. Почти во всём. Только родители с ранних лет выбрали себе любимчика. В этом Игорю стараться не приходилось. Особенно мать слепо любила его. Казалось, что чем хуже Игорь к ней относился, чем дальше посылал, тем сильнее она его любила. Батя же считал, что в отличие от меня, бесхребетной размазни, Игорёк характер имеет.

— Сучка. Тварь лупоглазая, — Игорь взбесился, рванул вперёд. Я знал этого урода слишком хорошо. По роже видел, что ударить собирается. Слишком сильно слова Мишки зацепили. Ну да, маленький член комплекс. Болезненный такой.