─ Ну как тебе, Рей? ─ сходу обратилась к нему уже знакомая девушка, заметив проснувшегося. Он с трудом поднял взгляд с её ботинок и серых брюк. На лице же у неё он не видел ликования выполненному заданию ─ лишь какую-то немую тоску. Но не похоже, чтобы это была грусть по умершему товарищу. ─ Нравится новая обстановка? ─ она сидела у отодвинутой двери камеры, свесив руку.

─ Где я?.. ─ с болью в голове пробормотал нага, не имея сил обратить внимание на девушку.

─ В шахте, ─ безэмоционально ответила она, ─ в одном из тюремных блоков. Сейчас решается, куда тебя засунут, но, судя по способностям, ты пойдёшь в химический сектор. Впрочем… Не радуйся раньше времени. ─ она вдохнула воздух, будто хотела тут же сказать что-то ещё, но остановилась. Немногим погодя, Изуми встала и отряхнула с себя пыль после сидения на каменном полу. Смотря на узника в жалком состоянии, она вздохнула. Отвернувшись куда-то в сторону, она добавила: ─ Тебе ещё многое предстоит пережить.

Вспоминая слова, которые вырезались в памяти по пробуждении, Рей забормотал: «Второй…»

Изуми повернулась с неким замешательством в глазах и вопросительно подняла бровь.

─ Я второй… Кто был первым?

Замешательство продлилось ещё несколько секунд, прежде чем в глазах проступило осознание. Девушка усмехнулась.

─ Тебе надо – ты и узнавай. Я… ─ она запнулась. ─ Ой. Мне пора. Поговорим когда-нибудь. Развлекайся, Рей.

II

Затухающие светильники в деревне ознаменовали последние часы вечера очередной весны. Спокойная тишь позволила забыть о нужде поставлять ресурсы столице на военное дело, хотя бы во сне, и только сверчки фоновым шумом стрекотали в тандеме с ветром, ласкающим листья деревьев и цветов в садах.

И так и было первые несколько часов, пока в дальней части деревни не послышался чей-то крик, быстро оборвавшийся через мгновенье. Люди понемногу начали просыпаться, и, один за другим, в домах посеялась паника. Ужасным топотом зазвучали копыта нескольких лошадей, несущихся в деревню.

В какой-то момент разбойники добрались до крайнего обветшалого, кажущегося заброшенным, дома. В поисках полезной добычи, они врывались в разные комнаты, в каждой из которых ураганным беспорядком лежали вещи, не подходящие по назначению или стилю к предполагаемой комнате.

Зайдя в одну из спален, мародёры нашли ребёнка с лисьими ушами и четырьмя хвостами. На звук обыска он не реагировал, спал мёртвым сном. Когда находку оценивать пришёл главарь, было решено продать мальчика на аукционе. Судя по виду, лис был не обычный ─ это был дзинко. А за таких всегда хорошо платили, особенно в детском возрасте. Дитя схватили и посадили в клетку.

Проснулся лисёнок уже на складе. После продажи на него надели ошейник из какого-то тёмного металла, иногда отдававшего перламутровым блеском. На время удержания узник подвергался издевательствам от обожающего редкие экземпляры аукциониста.

Мальчик несколько месяцев перепродавался разным людям, пока в конце концов не попал к Исаму Маста, в одноимённое поместье.

У лиса спросили его имя и, узнав, выковали именную бирку, на коей было написано: «Леон». В поместье рыжеволосому мальчику было суждено выполнять грязную работу и подвергаться не меньшим издевательствам, лишь в большем количестве, чем на аукционе, ввиду презрения людей к зверолюдям.

Так продолжалось четыре года. Над молодым дзинко, чью силу сдерживал ошейник, потешались жестокие хозяева и не менее жестокие слуги и дети, взращённые таким же поведением по подобию, пока тот не мог дать отпор, вынужденный терпеть издевательства.

Однако поздней летней ночью, почувствовав, что сквозь годы беспрестанных попыток освободиться на ошейнике появилась трещина после очередной взбучки, он подумал, что если в ещё разок ударить по ней чем-то достаточно сильно, сдерживающий силы ограничитель расколется.

Вернувшись в камеру, Леон вновь подобрал уже до боли знакомый небольшой осколок стены с заострённой гранью ─ кусок старого кирпича в камере.

Сквозь страх поранить самого себя, как и раньше, он ударил по замку, но без толку. Однако, ведомый мнимой надеждой, юноша продолжал бить по трещине снова и снова, ночами напролёт, сменяя осколок за осколком.

Наконец, ослабленный спустя годы непрерывного использования, ошейник сломался. Дзинко почувствовал невероятный прилив сил, будто в него впрыснули с десяток доз адреналина. В воздухе повсюду начали появляться голубым ореолом огоньки разного размера. От воодушевления лиса всего распирало изнутри жаждой действовать. Вспоминая, что с ним приключилось за все годы пыток, воодушевление и радость освобождения сменила ненависть. Понемногу его хвосты начали раздваиваться, а оболочка приятных голубых огоньков омерзительно разъедалась, раскрывая что-то, по цвету напоминающее кровь.

Ведомый желанием отомстить хозяину, освободившийся от оков и впервые за множество лет почувствовавший прилив сил, семнадцатилетний Леон впал в ярость и разрушил всё, чего смогли коснуться магия и выросшие поверх пальцев неприятно выглядящие когти.

Оставив своего хозяина и его семью последними выжившими, дзинко высказал тем всё, что накопилось за годы пресмыкания перед людьми, нередко даже приглашавшими своих друзей «полюбоваться на диковину». Почувствовав, что после излияния души своим ненавистникам лис мог бы смягчить хватку, глава семейства попытался договориться, но в его дочь тут же полетел взрывоопасный снаряд. Одного за другим, дзинко убивал ненавистных членов семьи, оставив хозяина напоследок, чтобы тот мог насладиться своей ошибкой.

Это был первый раз в жизни Леона, когда он кого-то убивал, пускай и под аффектом. Закончив в поместье и немногим успокоившись, он почувствовал долгожданное удовлетворение. Без оглядки хвостатый радостно побежал из поместья, но сильная слабость истощения остановила его, стоило ему зайти в лес. Обессиленный, дзинко упал без сознания.

Через несколько часов после происшествия в поместье, по округе распространились слухи о «демоне», уничтожившем Маста. Вскоре, по следам крови и сильному запаху, с помощью ищеек было найдено место, где лис пал. С несколькими людьми на цепочке повозок подъехал Ивамото.

Пока истерзанный дзинко ещё лежал истощённый, его вновь схватили и отправили в новое место ─ в комплекс. В пути, к утру, Леон проснулся. Осмотревшись, он осознал своё положение, будучи схваченным вновь. Ещё не оправившись из-за утомительного сна, было решено пока не пытаться выбраться, дабы узнать конечное назначение и что ждёт дальше.

Деревянную повозку на одной лошади везли два охранника; ещё два шли сзади, следя за тем, чтобы лис не сбежал. Почувствовав жажду, Леон, недолго думая, повернулся лицом к одному из охранников сзади. Как оказалось, Ивамото находился позади, но, похоже, с кем-то разговаривал, не обращая внимания на пойманного. Леон показательно закашлял и обратился к заметившему проснувшегося:

─ Я, конечно, дико извиняюсь, но можно ли мне, как вашему пленнику, попить немного воды? ─ максимально вежливо, хотя и несколько наигранно, спросил он. Ответа, однако, не последовало. Для ясности дзинко решил повторить: ─ Возможно, вы меня не услышали. Ла-а-дно, повторю ещё разок, ─ он глубоко вдохнул. ─ Могу? Ли? Я? Попить? Воды? ─ намеренно разделяя каждое слово, он выдохнул на последнем.

─ Умолкни! ─ прикрикнул охранник, мельком бросая взгляд к нанимателю. ─ Такие как ты вообще не должны разговаривать. Ты жив только потому, что вы, животные, ─ хорошая рабочая сила.

─ А вода? ─ ещё раз повторил дзинко, подняв бровь с заговорщической улыбкой, чуть скаля зубы.

─ Чего?

Леон с раздражением простонал, уже уставший повторять одно и то же человеку.

─ В-О-Д-А! ─ произнёс теперь по буквам он. ─ Я пить хочу! И, думаю, буду куда полезнее живым, чем мёртвым! А так, того глядишь от обезвоживания помру! ─ он усмехнулся.

─ А я вот гляжу на тебя и думаю: нам не нужен такой нытик, как ты. Ещё раз вякнешь ─ прирежу, ─ решил угрожать другой охранник сзади.