— Я тебя предупредил! Хочешь быть со мною в контрах, дело хозяйское. Но тогда не приводи мне на прием своих родственников и подружек неимущих, и рецептов на лекарства я тебе выписывать не буду, — категорично отрезал Анатолий.

— Ладно, — притихла Карповна. — Ты только не шуми, Дмитрич. Присядь, кофейку выпей, ты ж мужик не брезгливый, всякого тут в больнице навидался. Просто Ирочке было по дороге, — извинялась Карповна. — Но больше мы ни-ни, я ж хотела, чтобы как лучше было…

— Вот и договорились, — примирительно ответил ей Анатолий. — А кофейку я через полчасика забегу выпить, сначала нужно сержанта проводить и с женой приятеля разобраться.

— Заходи, касатик, заходи, — чуть ли не кланялась ему присмиревшая Карповна. — Хоть через полчасика, а хоть и через часик. Кстати, — залебезила она, — Ирочка моя на колено жаловалась: при ходьбе хрустит и в поясницу стреляет. Ты бы, Дмитрич, нашел время ее посмотреть… А?

— После отбоя, когда пациенты заснут, пусть твоя Ирочка приходит на осмотр, — согласился Анатолий.

— Ага, ага, — кивала головой Карповна. — Спасибо, сердешный, я ей все передам.

— Только пусть она одна приходит, — подкузьмила старуху медсестра. — И конкретно к Анатолию Дмитриевичу и без трупов на каталке по дороге в морг.

— Ах ты, ехидна, — прошипела ей вслед Карповна. — Вот доживи до моих лет, неизвестно, какая сама будешь.

— Санта-Барбара! — ухмыльнулся Анатолий, слушая бабские пререкания. — Не передеритесь, — посоветовал он, возвращаясь в свой кабинет.

— Ну как там Ангелина? — взволнованно спросила Катя.

— Я могу взять у нее показания и подписать протокол? — осведомился сержант Николай Егорович.

— Да, пожалуйста. Извините, что мы так вас задержали, — Анатолий проводил его до дверей палаты.

— Я не зря потратил время, — отрапортовал сержант. — Я овладел новой информацией о галлюциногенных грибах и теперь с успехом могу проводить лекции в подростковых клубах и образовательных учреждениях.

— Тогда успехов вам, Николай Егорович, — Анатолий попрощался с ним и крепко пожал руку.

— Я буду держать вас в курсе всех дел, — пообещал сержант.

— Буду очень вам признателен, — поблагодарил его Анатолий. — Кстати, у меня к вам одна маленькая личная просьба. Если вас не затруднит, сообщайте все подробности о ходе расследования лично мне, а не господину Голубеву.

— А я-то думал, что вы близкие друзья… — Николай Егорович колебался и не знал, как реагировать на неожиданную просьбу врача.

— Пусть вас не смущает моя просьба, — Анатолий улыбнулся в ответ на реакцию молоденького сержанта. — Мы с Толяном — друзья детства, он — хороший мужик, но обожает совать свой нос во все дыры. Про таких в войну говорили, что они вызывают огонь на себя. А Голубев — прирожденный экстремал. У него своих проблем невпроворот, а он еще и в чужие лезет. Знаете, как он задумал изобличить отравительницу Ольгу Ивановну?

— Интересно, интересно, — в глазах Николая Егоровича блеснули искорки азарта. — И как же?

— Методом ловли на живца! А в качестве наживки он предложил свою и вашу кандидатуры, — выпалил Анатолий.

— Между прочим, идея не так уж плоха. А самое главное, действует без осечек, — одобрил инициативу Голубева сержант. — Если честно, то в вашем случае присутствуют только показания потерпевших, а свидетельские показания, являющиеся необходимым доказательством виновности преступника, отсутствуют.

— Хорошенький закон у вас получается, — хмыкнул Анатолий. — Престарелая маразматичка травит людей, а против нее нет никаких действенных мер! Ведь факты налицо — трое госпитализированных больных. А могло бы быть и хуже, я имею в виду летальный исход.

— Не кипятитесь, доктор, — сержант Николай Егорович не одобрил его нападок на закон. — Если к вам привезут больного с неподтвержденным диагнозом, вы же не бросите его на операционный стол лишь на основании заявления самого пациента, о том, что у него гнойный аппендицит. Вы же сначала обязаны удостовериться в правильности диагноза, а потом уже полосовать живот скальпелем. Вот и в нашей профессии сначала нужно удостовериться в том, что именно эта особа обвиняется в серьезном злодеянии. А лучше всего, как советовал ваш друг, спровоцировать ее и захватить с поличным на месте преступления.

— Николай, скажите мне честно, пока вы оставались с Голубевым наедине, он не склонял вас к совместной вылазке в Елкино? — сурово спросил Анатолий.

— Доктор, я не понимаю, кто из нас двоих работает в милиции, — отшутился сержант. — И потом, я же не вмешиваюсь во врачебные операции, так как ремеслу не обучен. Вот и вы не учили бы меня, как нужно ловить преступников.

— Ишь, молодой да ранний, — подумал Анатолий. — Такой далеко пойдет. — Но вслух не выразил ни капли неудовольствия, сохранив хорошую мину при плохой игре. — И все же, Николай Егорович, помните о моем предупреждении, — напутствовал он амбициозного сержанта, впуская его в палату Ангелины. — Врачи нигде и никогда не были лишними: ни в тылу, ни на полях сражения.

Анатолий закрыл за ним дверь. Осталось разобраться с Катей и Ильей. Он вернулся к друзьям и застал Катю в слезах, а Голубева возбужденно бегающим по кабинету.

— Что? Что такого случилось? — пафосно восклицал Илья. — Подумаешь, Татьяна приехала!

— Не верю я в ее искренность, — плакала Катя. — Не верю. Мы и так по уши в дерьме, а она тебя окончательно утопит!

— Тьфу, ты! — бесновался Илья. — Типун тебе на язык! Зачем ей меня топить? У нее из-за меня и так хроническая головная боль.

— Вот за это она тебя и потопит, — предсказывала Катя. — Ты в свое время деньги с нее потребовал за свободу и право на сладкую жизнь, а теперь она, наверняка, почуяла жареное и решила компенсировать потери. Буржуи они все жадные, поэтому и богатые. Это только ты у нас рубаха-парень, вот тебя судьба и наказала за расточительность и безответственность.

— Толян, ну хоть ты успокой ее, — Голубев бросился к другу за помощью. — Если бы Танька хотела оттяпать часть моего имущества, она бы давно это сделала. Закон ведь на ее стороне. А она, наоборот, сама от меня скрывалась, не отвечала ни на письма, ни на звонки.

— Мне кажется, что в Катиных словах есть резон, — Анатолий невольно подлил масла в огонь. — Ты бы, Илюха, сперва присмотрелся к ней, прощупал, чем она дышит, а потом бы уже раскрывал перед ней свои карты. Люди часто меняются и не всегда в лучшую сторону.

— Она затаилась до поры до времени, — пророчила Катя. — А когда поняла, что твой капитал может уплыть в чужие руки, решила урвать свою долю. Женская месть — штука тонкая, тебе, милый, этого не уразуметь. Татьяна тешила свое самолюбие тем, что ты мучаешься из-за неразделенной любви к ней. Но ты вдруг резко остыл и женился на мне… Улавливаешь ход моей мысли? — спросила она мужа.

— Не совсем, — Илья отчаянно упирался, не желая вникать в хитроумные Катины доводы.

— Твоя бывшая жена потеряла запасной аэродром, — растолковывала ему Катя. — А ты сжег мосты между прошлым и будущим.

— По-моему, дорогая, у тебя галлюцинации, — Илья отмахивался от нее, как от назойливой мухи. — Не нужен я Таньке! Ни женатый, ни холостой. Не ну-жен! — произнес он по слогам. — И заруби это на своем курносом носике. Танька сама перепугана до смерти. Если я разорюсь, я могу возбудить против нее встречный иск и оспорить законность ее нынешнего брака.

— То есть… — переспросил Анатолий.

— То есть, она вступила в брак с иностранным гражданином, предъявив фальшивое свидетельство о разводе. Следовательно, власти Швеции вправе усмотреть в этом корыстное желание получить гражданство, путем вступления в фиктивный брак. В таком случае Татьяне грозит депортация, это как минимум, а как максимум — тюремное заключение, — отчеканил Илья.

— Значит, — Катя заморгала ресницами, стряхивая слезинки. — Значит, это не ты у нее на крючке, а она у тебя… Вау! — издала она победный вопль.

— Илюха, колись, — заподозрил друга Анатолий. — Когда ты фабриковал фальшивое свидетельство, ты заранее все рассчитал?