- Настроение не слишком боевое? - спросил Глеб Вениаминович полушутливо, едва я устроилась на пассажирском сидении и щелкнула ремнем безопасности.
- Бывало и хуже, - ответила я в тон.
- Я узнал о твоем «приключении» постфактум, - сообщил сухо. Не оправдывался, хотел снять вопрос с повестки дня.
- Не сомневаюсь, - усмехнулась я. - Царь не нуждается в одобрении подданных.
Духота не желала отпускать из плена вечерний город. Но я попросила сыщика отключить в машине кондиционер и открыла окно, подставляя лицо легкому ветру. Так лучше получалось чувствовать себя живой, полноправной частичкой реальности. Я не спрашивала о пункте назначения, сидела молча, не спеша нарушать тишину первой.
Мы миновали магистраль с линией для скоростных трамваев, завернули налево, проехали мимо республиканской больницы - некогда зеленой, а ныне обновленной, обложенной бежевыми плитами. Выехали на трассу, прибавив скорость. Ветер обрадованно заиграл с распущенными волосами. Я проводила взглядом табличку с перечеркнутым названием города. Замелькали полосы деревьев, прячущие поля.
Я любила эту дорогу. По ней мы каждый год отправлялись на базу отдыха, ту, что показал лабиринт. Нужно лишь на скорой развязке повернуть направо и ехать еще с полчаса: по трассе, через поле и лес к Волге - широкой, завораживающей, могучей. Но мы пропустили поворот, авто лихо рвануло дальше, и сердце кольнуло нехорошее предчувствие. Следующий съезд с основной дороги вел прямиком к аэропорту - месту, где случайная встреча с Вольдемаром Литвиновым перечеркнуло нас с Антоном.
- Мы ведь едем не...
- Именно туда, - кивнул Глеб Вениаминович, уверенно сжимая руль. Точь-в-точь, как в воспоминаниях Карины. - Помнишь историю с чертями Клавдии. Страху надо смотреть в глаза, иначе не отвяжется.
- Стоит? - посопротивлялась я слабо. - И так чувствую себя, словно очнулась от кошмара, оставившего послевкусие - тягостное и мерзкое. Часы убегают, но ничего не меняется.
- Знаю. Но там внештатная ситуация. Мне нужна помощь. Надеюсь, «операция» и тебе пойдет на пользу. И дару заодно.
Я не стала выспрашивать подробности. Сыщик - не чародей, на копья не бросит. Подстрахует, если понадобится. Ему я верила. На сто процентов. На сто десять. Дорога петляла, летела серой лентой сквозь июньскую зелень, разбушевавшуюся после проливных дождей. Трава, черно-белые отбойники и небо: чистое, сизо-белое, бездонное - на такое одно удовольствие смотреть, лежа на покрывале.
Вышка вынырнула из-за поворота, разорвав зачатки хорошего настроения. В аэропорту мне чаще доводилось бывать по работе, нежели в качестве пассажира. С другими журналистами я встречала участников олимпийских игр - земляков, вернувшихся домой с медалями. Общалась с застрявшими отпускниками из северных регионов, вынужденных дневать и ночевать в зале ожидания из-за разорившейся авиакомпании. А однажды здесь при заходе на посадку разбился самолет, выполнявший вечерний рейс из столицы. В память о десятках жизнях, оборвавшихся в короткий миг, осталась каменная плита с именами.
Теперь же для меня главной ассоциацией станет наше с Диной возвращение из Египта. Неосторожное столкновение с мужчиной в невзрачном пальто и шляпе, надвинутой на глаза. Каждый раз подъезжая к терминалам, я буду вспоминать горькое мгновение, приведшее к моей личной катастрофе. Мы могли бы налететь на зазевавшуюся женщину, и ничего - ничего плохого - с нами бы не случилось...
Случилось...
Я насторожилась. В аэропорту тоже явно что-то случилось. Здание облепило множество машин с мигалками: и полицейские, и «скорые». Наружу гурьбой выходили люди - кто с чемоданами, кто налегке. Их отгоняли к гостинице, расположенной правее от воздушного вокзала - в сторону города.
Глеб Вениаминович через окно автомобиля показал полицейскому корочку, и нас безропотно пропустили через кордон.
- Ситуация такая, - заговорил сыщик, въезжая на стоянку. - Нужно «просканировать» подозрительного пассажира. Как ты это делала с Дамиром. Мне позвонил коллега и давний друг, сведущий немного о магических делах. Мы с ним прежде привлекали Алексея к некоторым расследованиям. Но нынче хитрый лис в делах-заботах, телефон отключил. Ольга говорит, его нет в городе. А дело срочное.
Машина остановилась, двигатель затих, сыщик посмотрел на наручные часы.
- Был звонок о бомбе на рейсе в Барселону. Чушь, скорее всего. Но терминалы эвакуируют, обследуют лайнер, багаж, и все закоулки. Всё, как предписано. Но подозрительный звонок - часть проблемы. Пассажиры упомянутого рейса успели пройти регистрацию до звонка. У мужика одного оказался липовый паспорт. Хорошая подделка, но на контрольно-пограничном пункте не дилетанты работают. Задержанный теперь играет в молчанку. Надо понять, это совпадение или звенья одной цепи.
Глеб Вениаминович кивнул, предлагая выйти из авто. Я открыла дверь, мельком глянула на международный терминал, шип гнева кольнул сердце, но не сильно. В голове закрутились шестеренки, анализируя информацию. Сыщик - всё-таки гений. Правильно сделал, что заговорил о деле сейчас, а не по дороге. Так проще отвлечься от воспоминаний, настроиться на работу.
- Кто-то хотел остановить пассажира звонком? Или наоборот - задержать рейс, чтобы дать возможность для маневров?
- Это тебе и предстоит выяснить. Я склоняюсь ко второму варианту.
- А звонок? Его отследили?
- Звонила женщина с мобильного, украденного три дня назад у студентки в кафе. Владелица заявление написала. Теперь телефон недоступен.
- Значит, не старшеклассник-шутник. Заранее готовились.
Глеба Вениаминовича ждали у входа. Взгляд крепкого лысеющего мужчины изучающе-недоуменно скользнул по мне, сыщика удостоили уважительного кивка. Я сделала вывод, что это не упомянутый друг. Тот поздоровался бы иначе, и моему присутствию б не удивился. Зал ожидания, по которому сновали люди в форме, мы миновали молча, как и коридоры, ведущие вглубь здания.
Нужную дверь охраняли двое верзил с оружием в кобуре. Провожатый подарил им красноречивый взгляд, и нас с Глебом Вениаминовичем пропустили внутрь. Без доклада.
- Подождите снаружи.
Приказ прозвучал сухо, ни единой властной ноты. Но в то же время жестко, такого ни за что не посмеешь ослушаться. Требование предназначалось троим мужчинам в комнате. Они серыми тенями скользнули прочь, я не успела выхватить взглядом лица. Его притянули другие персонажи: тот самый друг с пепельными, зачесанными назад волосами и парень в наручниках чуть моложе меня - спокойный, словно выхлестал всю упаковку хваленных антидепрессантов. Слишком спокойный для того, кто парализовал работу аэропорта и вот-вот за это поплатится.
- У вас пять минут, - объявил друг сыщика. - Пока он не сказал ни слова.
Глеб Вениаминович не счел нужным представлять нас друг другу, а я не рискнула рассматривать незнакомца. Хватило первого впечатления: сжатые губы и глубокие вертикальные морщины на лбу говорили о многом. Я шагнула к задержанному, заглянула в светло-карие глаза. Черные волосы спутались, ворот рубашки перекосился. Парень чуть сутулился, но не под гнетом обстоятельств. Он не удостоил меня взглядом, словно невидимку.
«Готова поработать?» - мысленно спросила я Миру.
«Как скажешь», - донеслось в ответ без промедления.
Я не испытывала ни капли волнения. Прежде спина бы покрылась липким потом под пристальным взглядом двух пар глаз мужчин, мастерски владеющих искусством прожигать насквозь самых несговорчивых собеседников. Но я физически ощущала силу. Она бежала по венам вместе с кровью, достигала нервных окончаний. Несла уверенность и мощь. Не разрушительную. Жизнеутверждающую.
- Кто ты? - поинтересовалась я строго.
Исключительно для «протокола», ответа я не ждала.
Задержанный криво усмехнулся. В уголке губ надулся крохотный пузырь.
- Я тебе не по зубам.
- Ошибаешься.
Я ловко положила ладонь, но не на грудь, как в прошлые разы, а на лоб. Парень дернулся и затих, закрыл глаза, как ребенок, погружающийся в дневной сон. Мне не требовалось задавать вопросы, выискивать ответы и разбивать стены. Кирпичная кладка разлетелась сама, будто декорация из папье-маше. Я вошла в чужие воспоминания, как острый нож приникает в подтаявшее сливочное масло. Сама стала частью памяти.
