- И поэтому, - сказала Мномена, - к тому времени, когда он осознает истину…

- Будет уже слишком поздно, - сказал Талбот. – Потому, что она уже будет мертва.

- Что?

Мномена хрустнула страницами,  открыв последнюю сцену.

- Хм… - прокомментировал Талбот. – Я думал вы дочитали.

Её глаза расширились, когда она прочитала последние страницы:

- Ты убил её!

- Вы же сказали, что хотите, чтобы сердца публики…

- Нет, нет, - сказала она, скользя пальцем по диалогу на последней странице. – Вы были правы. Это ужасно. Я имею в виду, это великолепно. Я хочу увидеть эту сцену.

- Ну, Пресбарт ещё её не читал.

- Тогда ты сыграй Криона.

- О, нет, - сказал Талбот. – Пресбарт лучше подойдёт для роли, уверяю вас.

- Вы говорите не то, что думаете, разве нет?

- Ну, по большей части, - признался Тал. – Остальные всегда говорили…

- Тогда решено, - сказала Мномена. – Мне понравилось, как вы сыграли Азуна, так что я хочу, чтобы вы играли Короля Криона.

Акт

IV

Пресбарт не возражал обменять роль короля на дурацкий колпак. На самом деле, вся труппа казалась была довольна тем, что Талбот сыграет ещё одну титульную роль и он мог сказать почему, ведь ему теперь приходилось проводить каждый час своего бодрствования в постоянном заучивании текста и отработки своих сценических действий. Репетиции длились весь следующий месяц и, вскоре, младшие актёры начали разносить молву по трактирам и праздничным залам, чтобы возбудить любопытство аудитории к своей постановке.

На премьере «Короля Криона», заполнена была лишь половина зрительского зала. По сравнению с предыдущей продукцией театра, это была очень приличная постановка. Однако, на третью ночь, люди, которые впускали людей в зрительский зал, вынуждены были развернуть более пятидесяти человек, включая дворян, которые согласны были даже на то, чтобы смотреть спектакль стоя. На следующую ночь Талбот удвоил цену за места на галерее и на тронах и все же около ста человек осталось за дверью.

Театр Широкие Королевства никогда не знал такого успеха. Но если остальные члены труппы покидали театр, чтобы присоединиться ночным весельям в Зелёной Рукавице или Чёрном Флаге, Талбот оставался в театре, где он и Мномена разбирали вечернее представление с копией пьесы и бутылкой  Старого Ускского на столе – любимого напитка позднего отца Талбота.

- Мне всё ещё не нравится сцена с пытками, - сказала Мномена. – Очень уж она отталкивающая! Ему и правда нужно бросаться в зрителей желейными глазами?

- Но их реакция была бесподобной. Говорю вам, толпа любит немного крови.

Мномена попыталась сдержать улыбку, но не приуспела.

- Весь Селагунт слышал эти крики, - сказала она. – Значит завтра, они будут занимать очередь уже с полудня.

- Итак, вы довольны?

- О, да, - сказала Мномена.

Через плечо Талбота на пустые троны на сцене, всё ещё замазанные искусственной кровью. Один, который Талбот зарезервировал для её гостя, оставался пустым каждую ночь, несмотря на все жалобы дворян, жаждущих приобрести его. Талботу никогда не приходило в голову попросить Мномену избавить его от этого обязательства, ведь тогда, он бы здорово ошибся, ведь весь спектакль предназначался для одного человека.

К середине следующей десятидневки, мать и брат Талбота пришли, чтобы посмотреть спектакль. Сперва, Тамлин притворился, что обиделся из-за того, что Талбот не забронировал для него место на троне, но потом, он с таким усердием нахваливал шоу, что Талбот начал подозревать в этом насмешку. Он удивился, когда Тамлин стиснул его в объятиях перед тем, как уйти.

- Я и представить не мог, что отец и ты были так близко, - сказал Тамлин. – Я завидую тебе, мой огромный младший братец.

Только их младшая сестра называла Талбота этой детской кличкой, но именно эмоция, с которой Тамлин это сказал, заставила его сердце ёкнуть. Талбот знал, что оба они скорбели об отце, которого он никогда в сущности не знал, но, возможно,  репетируя роль Короля Криона, он пришел к пониманию чего-то об этом человеке, чего не понимал прежде.

Театр заполнялся людьми и ночной гость Мномены тоже явился.

Толпа расступилась перед ним так, словно он был Владыкой Сембии, хотя гость двигался без герольдов и фанфар. Его роба состояла больше из золотых нитей, чем из золота, а тапочки, казалось, были полностью набраны и красных и чёрных драгоценных камней, хотя выглядели мягкими, словно кожа ягнёнка и пока он шёл по сырой улице, к ним не пристало никакой грязи. Его борода и волосы были золотыми с примесью серебра. Талбот мгновенно узнал его. Это мог быть только отец Мномены.

Пройдя турникет он не заплатил, но Эннис и не думал останавливать его. Здоровяк так и стоял, открыв рот и таращась на эту царственную фигуру, которая вошла в театр и уверенно направилась к забронированному месту так, словно это и в самом деле был трон. Когда он сел, нависший над театром звуковой вакуум снова заполнился привычными звуками.

Талбот увидел, что Мномена глядит на своего гостя от края сцены. Она казалась решительной и взволнованной.

- Наконец-то Ваш гость прибыл, - сказал он.

Она кивнула и удалилась со сцены.

- Чтобы сегодня не произошло, - сказала она, - я хочу поблагодарить тебя.

- Что вы имеете в виду? – спросил Талбот. – Что значит «чтобы ни произошло»?

- Вот, - сказала она. – На удачу.

Мномена вложила в руку исполнителя главной роли рубин и поцеловала его в щёку.

Голова Талбота закружилась от этого поцелуя и, когда она резко повернулась и направилась к лестнице на верхнюю галерею,  он стоял как истукан.

Она уже почти скрылась из виду, когда он снова спросил:

- Удача для чего? Что произойдёт?

Мномена помедлила и оглянулась через плечо.

- Я буду наблюдать с галереи, - сказала она. – Будет лучше, если он не будет смотреть на меня.

-Мномена!

- Просто помни, это - твой дом, а он здесь просто гость.

Она последний раз одарила его взволнованной улыбкой, произнесла магическое слово и испарилась.

- Теперь здесь темно и пусто, - проворчал Талбот.

- Что не так? – спросила Сивана, выходя из костюмерной под сценой.

На ней была только половина костюма, а остальную она держала под мышкой, вместе с королевской робой Талбота и его короной. Маллион, одеяниях принца, был прямо за ней.

- Ничего, - сказал Талбот. – Надеюсь, что ничего.

Его надежда, однако, не прожила долго после начала спектакля.

В начальной сцене, Король Крион, он же Талбот, перед тем, как раздать наследство, потребовал, чтобы его дети воздали ему хвалу. Принц Маллиона возносил завоевания отца и обещал, что его меч не будет знать покоя в деле защиты его королевства. Ему Крион доверил свои армии и даровал ему ничтожное годовое жалование.

- Вы призываете меня к оружию, отец, но не вооружаете, - вознегодовал принц.

Отец Мномены презрительно фыркнул.

Старшая принцесса, которую играла симпатичная молодая актриса, талант которой Маллион «открыл» в местном праздничном холле, восхвалила мудрость короля и поклялась неустанно служить, надзирая за правосудием в его королевстве. Король жаловал её скипетром судьи и ещё одним скудным жалованьем.

- Суди лучше тех, кто занят подсчётом монет, а не тех, кто горбатится, чтобы выжить, - раздался непрошенный совет из зала, но отец Мномены зарычал.

- Если бы ты сопоставил то, во что она тебе обходится с её мозгами, - сказал он, выплёвывая каждое слово, - тебе бы следовало забрать свой дар назад!