В конце концов Сивана, в образе любимой младшей дочери, предстала перед своим королём. В ответ на его требование похвалы, она пообещала свою любовь и выполнения дочерних обязанностей. Ни больше, ни меньше.

- Ха! – прогремел гость. – Ничто не происходит из ничего!

Талбот сузил глаза, думая, что маловероятно, чтобы этот мужчина с ходу придумывал свои реплики. Он догадался, что отец Мномены должно быть смотрел спектакль до этого и довольно внимательно и так, как труппа не возражала, чтобы зрители реагировали на события шоу, крикун на сцене, особенно дворянин, никого не удивлял.

Талбот загорелся, его голос почти бессознательно изменился, имитируя голос гостя:

- Ничто не происходит из ничего! – сказал он, указывая на принцессу перстом, не сулящим ничего хорошего.

За остаток первого акта гость больше ничего не сказал, но всякий раз, когда какой-то персонаж ставил под сомнение невинность Несмы или призывал короля к благоразумию,  ёрзал на стуле или кашлял.

Но когда Король Крион изгнал своего верного сенешаля, начались проблемы.

- Идиотизм! – снова прогремел гость, вскочив и показывая пальцем на Талбота. – Вот с этого момента начинается беспардонная околесица. Такого не было. Никогда!

Пресбарт в своём шутовском наряде и звеня колокольчиками подскочил к кричавшему, так, будто это был один из лордов, приглашённых ко двору короля.

Десятилетиями он управлялся с крикунами, которые, в большинстве своём, тоже хотели привлечь к себе немного внимания.

- Разве вы не видите, милорд? – спросил он, беря возмутителя спокойствия за руку, чтобы снова усадить его на трон. – Король спятил!

Гость отпихнул его и другие актёры продолжили спектакль, пытаясь игнорировать эту его вспышку ярости даже когда Эннис, по кивку Талбота, изменил направление своего выхода  со двора Криона, чтобы остановиться рядом с воинственным зрителем. Тот если и заметил намерение Энниса, но не подал вида.

- Только этот дурень мог принять мудреца за безумца который разбазаривает своё добро на наглую, распутную молодёжь!

Говоря так, гость направился к Талботу, укоризненно покачивая пальцем.

 – И чьим же дурнем приходишься ты?

Когда Эннис попытался схватить его за руку, он одним взмахом оттолкнул здоровяка.

- Да, чьей же марионеткой являешься ты – тот, кто так оскорбляет хорошего отца своей жалкой пантомимой?

- Слишком уж он хорош для того,  кто просто хочет повыкрикивать из зала, - заметил Маллион.

- Спокойнее, мой верно подданный, - сказал Талбот.

В подобных импровизациях он был не столь хорош, сколь Пресбарт, но он должен был попытаться, прежде, чем вышвырнуть агрессора со сцены. Он поднял свой скипетр и жестом указал гостю на его место.

Неугомонный гость вышиб скипетр из его руки.

- Где она? – потребовал он. – Покажись, Мномена!

- Довольно, - прорычал Талбот. – Выметайся.

- Ты кто такой, чтобы приказывать мне, ты, жалкая пародия на человека?

Он повернулся и крикнул в сторону галлереи:

- Мномена, покажись наконец! Твоему фарсу пришёл конец!

- Он только начался, - прозвучал с верхней галереи голос Мномены. Она либо находилась в состоянии невидимости, либо хорошо спряталась. – За последний месяц все видели, какой ты жалкий сухарь.

- Слушай, старик, - сказала Сивана, подходя сзади. – Ты поразвлёкся, но зрители… уфф.

Она перелетела через всю сцену мимо колонны и угодила в толпу из полдюжины зрителей. Их смех сделался нервным. Они конечно любили хорошую боевую сцену, но не могли понять к чему шла эта внезапная импровизация.

Талбот потянулся к нему, но гость уже превращался. Его шитая золотом роба скукожилась и вросла в кожу, сформировав металлические чешуи, руки вытянулись, пальцы разошлись, формируя широкие золотые крылья, из его боков выросла пара когтистых рук, а ноги превратились в мощные задние лапы.

Смех толпы перерос в крики и галерея загрохотала от звука бегущих ног.

Золотой дракон продолжал расти. Когда он стал слишком большим, чтобы помещаться под крышей сцены, он сделал шаг со сцены, взмахом крыльев раскидывая всех, кто попался ему на пути. Он потянулся к балкону, откуда слышал голос Мномены, схватил поддерживающую балку и вырвал её.

- Предстань предо мной, дитя! – или я разберу этот хлев доска за доской.

- О, предстаньте, пред ним, Мномена! - вопил Маллион.

Он вынул из ножен свой тренировочный меч, взглянул на него и выкинул бесполезную вещь, отступая.

Талбот начал собственную трансформацию, чувствуя как рвётся на спине одежда, а его плечи становятся огромными и широкими.

- Эннис, убедись, что Сивана в порядке, - крикнул он, пока его горло было достаточно человеческим, чтобы артикулировать слова. – Остальные – выводите людей.

Дракон оторвал ограждения галереи и пытался нащупать свою невидимую добычу. Его когтистые лапы скользили, оставляя за собой кучу разорванных в щепки скамей, которые теперь и на дрова не очень годились. Он выплеснул свой гнев, плюнув огнём в казавшуюся пустой область.

- Покажись, девчонка! Предстань предо мной!

- Нет, здоровенный придурок, - прорычал Талбот. Его голос сломался в вой:

- Это ты предстань предо мн-ууу.

Когда трансформация Талбота завершилась и он стоял, сжимая меч Перивела в своей когтистой руке, на нём осталось лишь несколько клочков одежды. Полу-человек, полу-волк был высотой с огра, а тело его сочилось тлеющей яростной силой. Но, даже будучи на сцене, его макушка доставала лишь до покрытого сверкающей чешуёй бедра дракона.

Увидя у своего колена Чёрного Волка, дракон несколько замешкался.

- Какое любопытное млекопитающее, - сказал он. – Не стой между драконом и его яростью.

- А ты не ломай мой театр, - прорычал Талбот уже в прыжке. – и перестань топтать скамейки!

Он взмахнул своим исполинским мечом, угодив тупой стороной лезвия дракону под коленку. Звук был такой, будто обрушилась колонна в мраморном зале,  а эхо заставило сжаться от страха тех немногих, кто ещё не выбрался из театра.

От стены галереи отвалился большой кусок и когда заклинание невидимости перестало действовать, появился золотой дракон поменьше. Она в страхе глядела на большого дракона и в следующее мгновение подпрыгнула, в надежде найти спасение над крышами Селгаунта.

- Ты не сможешь сбежать, непослушное дитя!

На какое-то мгновение в Талботе заискрилась надежда, что отец улетит в погоне за Мноменой, но огромный дракон помедлил, осматривая театр.

- Но сперва, - пророкотал он, вытягивая лапы к крыше, выламывая балки, - надо поставить жирную точку в этой фиглярской постановке.

- Нет! – взвыл Талбот.

Дракон поднял ногу, чтобы пнуть Талбота, но он откатился в сторону, подпрыгнул и проткнул мечом драконью ступню, так, что оружие глубоко вошло в землю. Пронзительный крик дракона вызвал крики людей с улицы, после чего вылился в бушующее пламя, которое лизнуло соломенную крышу. Несмотря на то, что крыша была защищена от возгорания магическими оберегами, этот невероятный жар всё же далеко превосходил предельную нагрузку, заложенную заклинателями. Солома загорелась.

Дракон потянул к себе прибитую к земле ногу, но толстая гарда не давала ему возможности вытащить оружие из раны. Талбот подпрыгнул и взобрался по бедру дракона, пробивая свой путь наверх по золотому телу словно медведь, карабкающийся на дерево, вонзая в него когти.

- Послушай меня, зверь!

Дракон схватил его так, как мог бы это сделать человек, снимая мышь со своей туники. Талбот напрягся, пытаясь освободиться из гигантской хватки, но дракон держал его надёжно и поднёс к своей пасти, от которой всё ещё веяло жаром.