- По какому праву в этих широких королевствах ты смеешь отдавать мне приказы, маленький волк?

Талбот чувствовал, как в его груди, словно пламя, закипает его собственная ярость. Он мог бы поддаться ей, дать ей поглотить и тогда, словно дикий барсук прогрызть себе путь через руку дракона к очагу его сердца, чтобы, в поисках мести, поглотить его или умереть, пытаясь. Вместо этого, пока он окончательно не превратился в варвара, он решил использовать последнее средство убеждения, подсказанное ему Мноменой.

- Я чёрт возьми хозяин этого дома! -  прокричал он. – Ты угрожал моим друзьям, терроризировал зрителей и спонсоров и разрушил мой театр. Это ты, досточтимый сир, нарушил правила гостеприимства!

Дракон захлопнул огромную пасть и поскрежетал зубами. Он зарычал, потом, оскалившись зашипел. За его зубами разгоралось пламя. Он сжал Талбота так сильно, что он чувствовал, что его рёбра сейчас треснут.

Дракон так буравил Талбота взглядом, что он думал, что он может загореться даже без его огненного дыхания. В конце концов дракон поставил его обратно на сцену и отпустил. На склонённую голову огромного дракона падали угли с горящей крыши.

Возможно… - сказал дракон. – Возможно, я был несколько груб.

Акт

V

Крион, как по догадкам Талбота звали дракона, пробубнив несколько скупых извинений, улетел сразу, как только Талбот вынул меч из его лапы. Талбот снова представил как он гонится за Мноменой и понадеялся, что он догонит её где-нибудь в другом городе. Не в Селагунте.

Ещё долго после того, как пожарная бригада ушла, он стоял один в дымящихся руинах театра Широких Королевств. Он подсчитывал потери и подсчёт этот был не сложным. Театр был в руинах. Конечно фундамент пережил огонь, но это были сущие пустяки и захоти он перестроить театр, ему пришлось бы начинать совсем с нуля и даже доход от «Короля Криона» был каплей в море для такого колоссального проекта.

Из положительного было то, что чудом никто не погиб в огне. Ломми и его семья сбежали сразу, как только почуяли приближение Криона, но теперь они были бездомными, как и вся труппа. Даже если возобновить эту популярную постановку в другом месте, это будет лишь маленьким шагом на пути к восстановлению Широких Королевств. Владельцы постоялых дворов всегда забирали себе половину дохода от показа, да показы бы им теперь пришлось делать в более маленьких помещениях.

Да, пожалуй, он ничего не забыл. Также он подумал о том, что с небольшой помощью своих друзей, актёров, он смог сделать пьесу, которая действительно «разбила сердце одного скряги», или, по крайней мере, не на шутку его разозлила. Более того, хоть Талбот и написал пьесу, которая откликалась как в сердцах черни, так и в сердцах высочайших членов Старого Совета, он на самом деле опирался на свои собственные чувства, связанные с отцом, которому, к моменту, когда он ушёл, так и не смог сказать всего, что было на у него на сердце.

- Полагаю, я должен принести извинения, - сказал Крион.

Забитые дымом ноздри Талбота не учуяли приближения дракона. Крион снова был в человеческом обличии, но на сей раз был одет значительно скромнее.

- Ничто так не говорит «мне очень жаль», как пятьдесят пять тысяч пятизвёздников, - сказал Талбот, оценив сумму, которая ему потребуется, чтобы начать перестройку здания.

- Это честная сумма, - сказал Крион. – Не сомневаюсь, подчиняйся я вашим человеческим законам, ты бы мог получить её у меня через суд. Я никогда не понимал, как вы, млекопитающие, оцениваете сокровища у себя в сообществе. Но, как я и сказал, я извиняюсь.

Талбот не стал его поправлять и попытался не выдать и других замечаний, касаемо других способов изъятия монет у дракона. Даже будучи на грани бешенства, он ещё не настолько спятил, чтобы думать, что Чёрный волк был соперником золотому дракону.

- У меня появилась идея, - сказал Крион. – Такая, какая могла бы принести нам обоим долговременную выгоду. Содержание пьесы было сомнительным, но сама идея меня заинтриговала.

- Нет, - отрезал Талбот.

- Теперь, когда у тебя есть больше опыта в сотрудничестве, если историю будет курировать более зрелый спонсор…

- Ну уж нет, - сказал Талбот. – Если я сказал так однажды, я могу повторить это тысячу раз.

- Я думаю, что твоей аудитории понравится моя история о короле, которого обидели его неблагодарные дети.

- Мы… не… работаем… на…

- Этим своим здоровенным тесаком, - сказал Крион, - ты поцарапал монаршую особу!

- А вы будто заметили?

- Давай обговорим условия.

-

Пятьдесят

тысяч

пятизвёздников

.

-

Ба

!

Даю тебе двести.

- Плюс ещё двести за мою гарантию больше не показывать «Короля Криона».

- Что? Да это же грабёж!

- Нет, это ежегодная стипендия.

- Да ты предлагаешь разорительную сделку, волк, - сказал дракон.

- Спасибо, - сказал Талбот. – Это мне передалось от отца.

ПИВО У ТОЛСТОГО ДРАКОНА

Дон Бэссингтвейт

Караван медленно двигался вниз по песчаной дюне к оазису. Солнце, тонувшее в закате за спинами всадников, создавало длинные тени, проходя сквозь заросли сухого кустарника и жухлой травы. Туйганские женщины наблюдали за наездниками со скамеек, стоявших у покрытых войлоком юрт, в то время как дети носились вокруг в наступающей вечерней прохладе, пробегая мимо лошадей, мулов и повозок, запряженных буйволами. Некоторые караванщики смеялись и бросали неугомонной ребятне всякие побрякушки, но Тайко Арисанн улыбался только смотревшим женщинам. Особенно симпатичным.

Девушка с правильным, утонченным лицом и красивым загаром, какой может быть только у степняков, одарила его улыбкой и томно посмотрела в ответ. Когда караван повернул и остановился у одного из камней, указывавших направление Золотого Пути на восток сквозь Бескрайние Пустоши, Тайко улыбнулся своему компаньону:

– Дома одни женщины, Ли! – возликовал он. – Все мужчины, должно быть, уехали.

– Странно, что они не оставили нескольких присматривать за оазисом.

Куан Ли Чен откинул назад широкую соломенную шляпу, защищавшую его от палящего солнца, и окинул взглядом оазис. Его лицо тут же стало мрачнее тучи.

– Пёсья мать, – пробормотал он. – Я знаю, где мы. Я помню это место по путешествию на запад.

Тайко проследил за его взглядом: помимо туйганских юрт на берегу мутного водоёма, в самом сердце оазиса, небрежно раскинулся огромный шатёр. Крупная фигура – самый толстый человек, которого Тайко когда-либо видел, – откинула полог и вышла с поднятой в знаке приветствия толстенной рукой:

– Добро пожаловать, жаждущие путешественники! – проревел он голосом, разнесшимся по всему оазису. – Входите! Войдите и утолите жажду в таверне Онга!

– Таверна? – остальная часть каравана издала радостные возгласе, а Тайко посмотрел на Ли. Тот выглядел угрюмым.

– Ли, мы не видели ни одной таверны с тех пор, как покинули Алморел на озере Туманов. Что-то не так с этим местом?

– Сначала, займись своей лошадью,– сказал Ли выскальзывая из седла. – А потом пойдём со мной, и ты увидишь, что здесь не так.

Откинув полог, Тайко шагнул внутрь, и его тотчас окутало тепло вперемежку с вонью. Главный зал этой так называемой таверны уже был заполнен караванщиками и их охраной. Кто-то сидел за грубо сколоченными столами, кто-то на покосившихся стульях, но большинство развалились на подушках неопределённого цвета и возраста. Все держали в руках кружки – сделанные из глины или из промасленной кожи – и усиленно предавались веселью. Многие женщины из оазиса тоже были здесь: некоторые из них обслуживали посетителей, но многие сами отдыхали, разделившись на маленькие группки, чтобы поговорить или сыграть за столом в какую-то шумную игру с применением покрытых рунами костяных пластинок и ножей.