Младший сын дома Блет на мгновение ощутил сильный холод и жжение, которое яростно усиливалось, душа его, а когда мир медленно потемнел, он уставился на обнаженные кости своей руки с мечом, вообще ничего не ощущая.

«Сделано.»

Мысленный голос был спокойным, торжествующим и каким-то насмешливым, подумалось Калэдней сквозь алую хватку агонии, пока волшебник теней наблюдал, как она откинулась на спинку дивана с двумя мечами, пронзившими ее. Она попыталась протянуть ему руку, но он спокойно наблюдал за ее усилиями, улыбнулся своей жестокой улыбкой, махнул рукой и исчез, как будто его никогда и не было.

В отчаянии Калэдней позволила боли овладеть собой, дрожа на мечах, чьи острия не позволяли ей откинуться на роскошную обивку и отдохнуть. Так вот каково это — умереть...

Послышался шум, быстро приближающийся неровный бег, который закончился скользящим ударом по краю дивана. Выплевывая кровь, пока мир вокруг нее темнел, маг короля не чувствовала боли от этого столкновения, ничего, кроме бушующей стены агонии, которая давила, сокрушая ее.

Серебро вспыхнуло перед ее носом, и успокаивающий огонь пробежал по ее губам.

— Калэдней! — прошипел чей-то голос. Маг короля изо всех сил пыталась сосредоточиться, чтобы увидеть лицо принцессы. Алусейр плеснула в горло второе целебное зелье. Боги, но это было приятно! Затем поставила ногу в сапоге на грудь Калэдней и потянула.

Выходя, клинок потащил за собой мага короля, и если она думала, что раньше испытывала боль, то теперь ощущения вышли на новый уровень. Сталь зазвенела где-то далеко внизу: Алусейр, должно быть, просто отбросила клинок за плечо, без паузы наклонилась вперед и вытащила второй меч. Кто-то очень близко кричал в агонии — грубый и ужасный звук, и когда Калэдней корчилась и дрожала на диване, безудержно кусая губы и язык, она очень боялась, что это была она.

Перед ней снова возникло искаженное болью лицо принцессы.

— Держись, маг, — прорычала Алусейр, когда Калэдней отпрянула от света, шума и боли, дрейфуя вниз, в темноту. — Теперь ты одна из нас, —  взревела принцесса, —и Кормир нуждается в тебе!Не смей умирать при мне! Мне так хотелось скитаться по свету и искать приключения, пока мой отец правит безмятежным царством все более богатых фермеров и аристократов, у которых столько драгоценных камней, что они бросают их горстями своим слугам... но почему-то я не удивляюсь, что у богов были другие идеи. Если завтра будет Кормир без Вангердагаста, ты мне нужна. Кормир нуждается в тебе! Будь ты проклята, Калэдней!

Сильные пальцы трясли Калэдней, как тряпичную куклу, но все это казалось таким далеким.

Алусейр отвернулась от тела Мага Короля и побежала через комнату, крича от боли, которая пронзала ее ноги, ребра и раздробленную руку с каждым шагом, пока она не достигла статуэтки, венчающей каминную полку —скульптурного изображения Пурпурного Дракона.

— Чтоб тебя разорвало, Вангердагаст, — всхлипнула она, хватая его с насеста и, морщась, пробираясь обратно в комнату, — лучше бы это была не одна из твоих хитрых лживых историй!

Дрожащими пальцами она сорвала одно из зачарованных колец с пальца на своей сломанной руке, под конец упав на колени и задыхаясь от боли, и воткнула его в одну из своих открытых ран, разрывая плоть, пока сочащаяся кровь снова не потекла ручьем.

Засунув статуэтку в сгиб здоровой руки, Стальная Принцесса протянула руку, чтобы удержать кольцо в ране, поднялась на ноги и как можно мягче опустилась на обмякшее тело Калэдней, иначе они рискуют вместе соскользнуть с этого проклятого дивана. Алусейр угрюмо сунула пурпурного дракона — одного из трех во всем Фаэруне, если Ванги сказал ей правду — в здоровую руку, неловко приподнялась, вцепившись сломанной рукой в умирающую подругу и кольцо, зажатое в ее собственной крови, и изо всех сил ударила статуэтку о спинку дивана. Потребовалось два сопровождаемых рыданиями удара, прежде чем эта штука сломалась. Со слезами Алусейр поднесла зазубренный осколок, все еще зажатый в руке, и вонзила его себе прямо в кольцо. За ним тянулся голубой огонь. Значит, старый волшебник не солгал, и это вполне могло случиться. Голубое пламя пронзило ее, как огонь и лед, охлаждая и успокаивая. Боль исчезла!

Алусейр вздрогнула, когда очищающая сила пронеслась через нее, и... и, боги, Калэдней! Быстро, пока он не угас!

Она снова наклонилась вперед и поцеловала первый участок кожи, который смогла найти — левую щеку Калэдней, под застывшим глазом — и напряглась, чтобы убедиться, что их контакт не закончится. С дразнящей медлительностью, почти лениво, исцеляющая магия выскользнула из нее, хлынула обратно, заструилась в мага короля и осталась там.

Тело под ней подпрыгнуло, содрогаясь и тихо постанывая, и пыталось подняться. Алусейр удерживала ее, цепляясь за резную спинку дивана, а Каладней рыдала, вздрагивала и задыхалась.

— Принцесса? Алусейр?

Стальной Регент улыбнулась и отпустила ее руку, начав медленное скольжение к полу.

Вся боль чудесным образом исчезла, и, ощущая лишь покалывание, Калэдней подняла голову, чтобы оглядеться заплывшими глазами. В тот момент в комнату вошел улыбающийся Гларастир Раулиган с поднятым обнаженным мечом, Ласпира, выглядывающая из-за одного его плеча, и Вангердагаст, пронзающий взглядом из-за другого. Позади них стояла королева Филфаэрил с младенцем-королем на руках и мудрецом Алафондаром рядом с ней. Казалось, между маленьким Азуном и благородным мудрецом шло невольное состязание, кто из них будет выглядеть наиболее ошеломленным и только что проснувшимся.

Раулиган покачал головой, убирая меч обратно в ножны, и пошел им на помощь. Он был еще в двух шагах, когда Стальная Принцесса упала на пол.

— Я знаю,  — заметил он, протягивая ей руку, чтобы помочь подняться, — есть люди, которые, глядя на эту трогательную сцену, сделали бы совершенно неправильные выводы, но...

Алусейр одарила его спокойным взглядом и решительно сказала:

— Как хорошо для вас, сэр, что Вангердагаст, мой отец и Эльминстер все тщательно нашли время, чтобы по отдельности и в строжайшей тайне объяснить мне, кто вы. Это хранило вашу жизнь последние несколько месяцев, когда некоторые люди очень настойчиво желали вашей смерти.

Пока она говорила, голубое пламя исцеляющей магии закружилось между ее губ.

— Значит, я ошиблась, —  слабо пробормотала Калэдней с дивана. — Боюсь, это не самая большая моя ошибка.

Она виновато посмотрела на Вангердагаста. 

— Ты все еще уверен, что сделал правильный выбор? Я ничего не знала об этих дворянах и... и об этой щупальцевой твари.

Ее предшественник улыбнулся, покачал головой и сказал:        

— Похоже, Кровь Малога теперь повсюду, и в Кормире всегда находятся благородные предатели и изгнанники, которые думают, что цареубийство вернет им их поместья и титулы одним ударом меча. Ты привыкнешь к ним.

Калэдней села и сказала почти умоляюще:

— Я подвела Корону! Я не… 

Вангердагаст фыркнул.

— Нет, нет, девочка, не думай так легко отделаться от места мага короля!Теперь все ошибки — твои. Я не присматриваю за всеми вами, готовый появиться в облаке магического дыма, чтобы спасти ваши стройные задницы, когда вы споткнетесь.  

Он медленно повернулся на каблуках, одарив всех присутствующих строгим взглядом, и добавил:

— Считайте, вам повезло, что я проезжал мимо. Кормир теперь ваш. С уходом Азуна мой долг был исполнен, и у меня осталось так мало времени, чтобы впихнуть в него все мои забытые задачи, капризы и незаконченные дела. Прощайте!

Под напрасный хор протестов он снова улыбнулся, игриво пошевелил пальцами перед королем-ребенком и исчез. Филфаэрил вздохом нарушила наступившее молчание, повернулась к Калэдней и спросила:

— Как это делают волшебники? Мне тоже всегда хотелось уметь просто раствориться в воздухе, обычно когда приближались особенно несносные дворяне. Это было бы очень удобно...

Не считалось вежливым прерывать королеву Кормира, но Калэдней внезапно зашлась в приступе хихиканья — веселья, которое породило смех у других. Сквозь нарастающий хор хохота маг короля лишь смутно расслышала мрачное замечание Гларастира Раулигана: