Усмешка Стального Регента была столь же кривой, сколь и свирепой.

— Я уже слышала эти слова раньше, отражающиеся эхом от зеркала в моей спальне.

Ее клинок резко ударил.. Калэдней снова закричала от боли в голове и деревянного клинка, скользнувшего под грудь, в сердце. Она положила руку на оружие Алусейр и наклонилась, чтобы отдышаться, печально размышляя о том, что она не была наполовину мастером меча, как принцесса.

— Вы славно умерли? —  спокойный вопрос заставил обеих задыхающихся, вспотевших женщин поднять глаза. Голос принадлежал Ласпире, и она никогда не беспокоила их на тренировках, если только дела не были срочными или крайне важными.

Калэдней с улыбкой отмахнулась от вопроса, пытаясь отдышаться.

Алусейр передала свой меч целителю, сошла с песка и спросила:

— Какие новости, Ласп? Старшая военная волшебница сообщила новости из Арабеля и о ее встречах с различными бормочущими критиками мага короля по пути к ним, в то время как две женщины сняли свои туники и головные платки, умылись мятной водой, вытерлись полотенцем и надели свежую одежду. Шамра протягивала Калэдней ленту для волос, а Ласпира пересказывала слова старшего лорда Хелмстоуна, подражая его тону так же точно, как и припоминая его высказывания.

Маг короля нахмурилась, напряглась и резко сказала:

— Позже, леди!

Место, где только что стояла Калэдней, внезапно опустело. Шамра протягивала ленту пустоте. Она моргнула, спокойно повернулась и положила ленту обратно на столик, с которого взяла ее. Алусейр и Ласпира обменялись удивленными взглядами.

— Один из ее сигналов сработал, — пробормотала военная волшебница. — Интересно, какая катастрофа разыгрывается сейчас?

Принцесса вздохнула и направилась к двери, на ходу завязывая волосы.

— Я скучаю по Вангердагасту, — сказала она. — Он тоже никогда ничего тебе не говорил, но эта его насмешливая, раздражительная манера каким-то образом убеждала тебя, что у него все под контролем. Я скучаю по этому чувству.

Улыбка Ласпиры, когда они вместе вышли из тренировочного зала, была слабой.

— Ты не единственная. И я тоже. Дворяне никогда не были так беспокойны под взглядом Ванги.

Позади них целительница улыбнулась. По привычке она повернулась, чтобы убедиться, что ничего важного не забыто, и задела деревянным мечом Алусейр о дверной косяк. Он все еще был мокрым от пота и выскользнул из ее пальцев, но так и не упал на пол.

На мгновение рука Шамры превратилась во что-то темное и очень похожее на щупальце, которое выхватило клинок из воздуха и снова превратилось в тонкопалую руку целителя. Она была одна, спина Ласпиры как раз исчезала за аркой.

Подняв деревянный меч в руке, целительница позволила себе улыбнуться шире. Не настолько, чтобы продемонстрировать клыки или показаться странной, но нетерпеливой и смертельной, под стать внезапному огоньку в ее взгляде. Скоро, наконец, настанет время действовать... Очень скоро. Обладая достаточной магией, она могла бы удержать трон, если бы захватила его. И это было бы легко. Свернуть шею младенцу, застать Алусейр одну и подвергнуть ее той же участи, прежде чем разнесется весть о гибели маленького Азуна... затем убить Филфаэрил, принять ее облик и разыграть скорбную королеву, ожидающую, чтобы за ней ухаживал достойный дворянин.

Было бы не так уж плохо править таким прекрасным королевством, если бы она могла удержать всех этих идиотов от его разрушения его.

— Что я могу сказать, милорд, чтобы убедить вас присоединиться к нам?

Старший лорд Хелмстоун был разгневан: боги небесные, неужели он не видит, что это правильно? В конце концов, он не был тупицей.

— Ничего такого, что пришло бы мне в голову,  — ответил лорд Эверран Саммертри резким от неодобрения голосом. — Кормир не может позволить себе... Хельмстоун, мы не можем позволить себе еще одну войну прямо сейчас, когда так много убитых и поля засеяны, а сембийцы жаждут хапнуть землю такую цену, чтобы голодающие крестьян едва сумели согреться и наесться в течение предстоящей зимы. Нашему королевству нужен мир для восстановления, а не очередная мелкая ссора из-за того, на чьих плечах лежит тот или иной титул, или даже чей зад греет Драконий Трон!

Лорд Хелмстоун вздохнул — гневный порыв человека, раздраженного упрямым идиотизмом. Он медленно перевел дыхание, вскинул подбородок вперед, как оружие, и прорычал:

— Придет время, Саммертри, когда вы поймете, что к чему. Я только надеюсь, что будет не слишком поздно. В конце концов вы поймете, что просто обязаны выступить против этих ведьм и глупых женщин, которые теперь невесть как управляют нами и этим пятнают светлую память о величии Азуна и Кормира!

На балконе, вернее, прямо под ним, где он висел на кончиках пальцев, Гларастир Раулиган закатил глаза. Неужели все эти аристократы учились своей напыщенности в одной и той же школе? Или Повелитель Предателей ответил на их молитвы, наполнив их умы одинаковыми величественными речами в духе «я делаю это ради блага королевства»?

— Если бы вы действительно заботились о благе Кормира, —холодно ответил лорд Саммертри, —Вы бы посватались к Алусейр и заставили своего сына ухаживать за магом короля, а там уже, преуспев или проиграв, получили бы возможность нашептывать им на ухо о политике и позициях, которые, по вашему мнению, должно принять королевство.

—Взять в жены это извержение огня? Привязать моего сына к простолюдинке?                                                                                    

— О, перестаньте пищать, милорд. Не прошло и двух столетий с тех пор, как ваш род получил дворянство, а сейчас вы едва ли подходите для этого. Когда-то мы все были простолюдинами. Что касается укрощения принцесс —считайте, что это лучшее развлечение, чем протыкать копьями оленей и нескольких тощих кабанов. По крайней мере, это заняло бы вас, и...

— И держало подальше от вас? Это я могу сделать, милорд! Доброго вам дня!

Прощальное пожелание лорда Хелмстоуна походило на рев, и когда он резко развернулся и выбежал, то отпихнул с дороги слугу-виночерпия с такой яростью, что один из лучших графинов Саммертри со звоном ударился о стену коридора.

Хозяин с ободряющей улыбкой отослал слугу, плотно закрыл дверь, поставил на место засов и направился к своему столу. Но, похоже, лорд Саммертри в этот момент был не в настроении писать. Он обошел кресло, не останавливаясь, и с удивительной быстротой для человека столь мускулистого и седеющего отдернул гобелен, скрывавший дверь в гардероб. Меч лорда был наполовину обнажен, когда он смотрел в широко раскрытые глаза все еще потеющего мага короля. Он вежливо спросил:

— Надеюсь, вы услышали все, что хотели. У вас есть веская причина объяснить мне, почему я не должен просто проткнуть вас этим славным клинком прямо сейчас, как я сделал бы с любым забравшимся вором?

Калэдней откашлялась.

— Вы не боитесь моего Искусства?

Саммертри криво улыбнулся ей в ответ.

— Разве вы не должны бояться моего?

Большее из двух богато украшенных колец на его левой руке мигнуло, и вокруг аристократа появилась поющая, сияющая аура. Он отступил назад и выхватил меч. В тишине они оба наблюдали, как сияние, которое соответствовало щиту Саммертри, пробудилось в его клинке и начало бесшумно мчаться по его ярким, острым краям.

— Нет, — решительно сказала маг короля, вскинув голову. — Я знаю, что вы верны Короне, и поэтому мне нечего бояться.

Саммертри поднял бровь. 

— Я не знаю, кому верны вы, — мягко ответил он, поднимая меч так, чтобы его острие оказалось на волосок от хлопка, покрывающего ее грудь,  —поэтому стоило бы.

Клинок поднялся, угрожая ее горлу.

— Кто такая Калэдней на самом деле? — спросил аристократ почти мурлыкающим голосом. — Откуда нам знать, действительно ли Вангердагаст выбрал вас, а если и выбрал, то что он планировал для нашего прекрасного королевства? Кому он по-настоящему предан и кому служите вы? Я снова спрашиваю: почему бы мне просто не пронзить вас сейчас, как того хотят многие горячие головы среди нас, носящих титулы?