«На краю тьмы — это то место, где больше всего света.»

Последние заметки Шевера

Она решила дойти до места назначения пешком — поход продлится много ночей, но он позволит ей размять свои друидские мышцы. Она будет жить за счет земли и наслаждаться луной, звездами, солнцем и землей. Она предполагала, что какая-то часть ее будет скучать по этим вещам, когда она переедет в Анклав Шейдов, но это не значит, что она не могла бы уехать сейчас.... В любом случае, это не имело значения. Когда она снова обуздает друидку после этой поездки, волшебница будет довольна. Лучше всего сначала угодить этой — самой сильной из двух ее натур. Когда на горизонте показались Пустынная Пасть, кусты и небольшие деревья вдоль берегов реки, по которой путешествовала волшебница-друид, уступили место луговой траве по мере ее приближения к предгорьям. Она свернула в сторону от реки и пошла вдоль ручья через залитые солнцем рощи и горные цветы. Пропутешествовав еще несколько часов с сусликами и луговыми жаворонками в качестве единственных спутников, она выбралась из небольшого участка дубов и осин и наткнулась на дом, где под уклон шел ручей, вдоль которого она следовала. По пути она миновала несколько хижин, но до сих пор не встретила ни одной, в которой была бы аура надежды, которую она искала.  Но вот этот ... этот был другим. Она заглянула в окно с перекошенным стеклом, но единственная комната была пуста. Миска с тушеным мясом и листы пергамента на грубо сколоченном столе говорили ей о недавнем занятии. Дверь между шкафами с полками и какими-то садовыми инструментами у задней стены была приоткрыта, позволяя лучу солнечного света проникнуть внутрь и осветить пылинки и половицы. Она будет наблюдать за владельцем коттеджа. Прошло много времени с тех пор, как она применяла Изменение формы, и было бы хорошо снова принять облик волка. Она выполнила ритуал и лениво наблюдала, как ее ладони утолщаются в лапы, а пальцы втягиваются в подушечки. Она почувствовала, как ее нос и рот вытянулись, как будто какой-то бог вылепил их из глины. Мех пророс по всему ее телу, она была словно земля весной, побеги волос появлялись из нее тихим взрывом. Ее костная структура изменилась, заставив ее лечь ничком. Колени вывернулись, копчик вытянулся в хвост. Процесс длился всего мгновение, и странный голос в ее голове пронесся за этот миг, как будто это он, а не она, приказал Измениться. Волшебница-друидка свернула в луговую траву, прокралась к наблюдательному пункту среди нее. Ее коричневые уши и голубые глаза поднялись чуть выше кончиков трав. Мужчина стоял к ней спиной. Он был стройным, но мускулистым, и черты его лица вырисовывались на фоне зеленых и желтых деревьев ручья и солнца на листьях, образуя плавные углы на фоне его взъерошенных волос. Он заговорил тем же голосом, который сопровождал ее Изменение. Волшебница-друидка бочком обернулась, чтобы лучше видеть, что делает этот человек. Он сидел на корточках возле огорода, в тени под карнизом. Он разговаривал с розой. Но губы его не шевелились.

Его голос, казалось, на мгновение затих, как будто удивление волшебницы-друидки заставило То, Что Было стать Тем, Чего Не Было. Но потом доверие вернулось. За сотни лет своей магии она видела и более странные вещи. Почему это так повлияло на нее? Голос вернулся, поднимаясь и опускаясь в ритме ветра. Он словно и создавал ветер, потому что, хотя ни один порыв не коснулся травы, среди которой пряталась волшебница-друидка, роза кивала и качалась, как будто отвечая на мысли человека. Волшебница-друидка повернула уши, как будто хотела лучше уловить эти мысли.

«... заснул в волнении и грезил о музыке. В этой музыке ты говорила со мной. И я пытался сказать тебе «скоро», но не знаю, дошли ли до тебя мои слова. Теперь я проснулся и могу говорить с тобой только так. Пожалуйста, пойми меня. Пожалуйста, знай, что я говорю с тобой. Ах! Ты киваешь! Но я никогда не знаю, являются ли твои ответы реальными или просто плодом моего отчаяния. Я потерял способность знать что-либо с уверенностью. Я... Я заблудился...»

Он разразился тихими рыданиями. Волшебнице-друидке показалось, что она почувствовала образ в его сознании — образ женщины... Очевидно, этот человек сошел с ума в своей изоляции. Очаровательно. Волшебница-друидка почти могла представить, что он каким-то образом разговаривает с ней, а не с розой. Какая-то часть ее откликнулась на эту идею с такой внезапной волной желания, что она не могла дышать, позыв, который на мгновение уничтожил все остальное. Она не теряла контроля над своими эмоциями таким образом с детства. Такая неожиданность от мысленной проекции простого отшельника! Быть ослепленной эмоциями, которые до сих пор подавлялись, о которых никто не подозревал! Она должна уйти, сила такого масштаба может погубить ее. Даже когда она думала об этом, она знала, что, какая бы сила ни действовала здесь, она уже захватила ее. Кроме того, она должна была выполнить задание для шадовара, а это означало изучение всех дорог этой страны. Она должна увидеть, куда ведет этот путь. Мужчина встряхнулся. Возможно, он упрекнул себя за то, что стал таким эмоциональным из-за растения, или, возможно, он содрогнулся от эха желания волшебницы-друидки. Он встал и вошел в свою хижину, закрыв за собой дверь, оставив розу в одиночестве кивать и трепетать. Она повернулась к волшебнице-друидке, как будто знала, что она здесь, и смотрела на нее с любопытством. Но виной этому был лишь порыв ветерка. Злясь на себя, волшебница-друида приняла человеческий облик слишком резко, причинив себе боль, и направилась к задней двери коттеджа. Она ненавидела свою слабость, но не могла отрицать, что хотела этого мужчину— хотела заставить его говорить с ней так, как он говорил с розой. Постучав, она отбросила смятение и сосредоточилась на том, чтобы подчеркнуть свою красоту. Она черпала из смутного образа женщины, который видела в сознании мужчины, а также из своего собственного идеального образа. Цвет ее глаз стал ярче, волосы приобрели новые оттенки и завитки, несколько верхних пуговиц рубашки расстегнулись сами собой. Ни один мужчина никогда не сопротивлялся этому заклинанию.

Мужчина открыл дверь, и его озадаченная полуулыбка выдавала удивление при появлении посетительницы так скоро после его разговора с розой — и у задней двери. На мгновение его сердце наполнилось дикой надеждой, что... но нет, он не должен предаваться таким фантазиям. Когда он увидел женщину, недоумение уступило место вожделению и настороженности, потому что такая женщина никогда не появится в подобном месте без сопутствующих проблем или действия могущественной магии.

Пришло время волшебнице-друидке сыграть свою роль, если она действительно хочет сделать этого человека своим. Она приняла выражение неуверенности и пробормотала смесь правды и полуправды:

— Я... я... чувствовала, что меня тянет к этому месту. У меня никого нет, и мне снилось, что я должна отправиться в путь... Я увидела тебя с розой и подумал, что хотела бы познать такую любовь. И... я здесь. Я уйду, если пришла по ошибке, —  добавила она, чтобы развеять любые сомнения, которые могли остаться после ее речи. Он не сказал ни слова — ни единого слова своим голосом! — но втянул ее внутрь. «Теперь я посмотрю, смогу ли я вызвать любовь так же эффективно, как могу вызвать боль», — подумала она. И, как только я это сделаю, я пойму, может ли любовь дать мне столько же удовлетворения. Возможно, как утверждают некоторые, даже больше.

Она позволила своему телу взять контроль над собой — притянула его голову к себе, глубоко поцеловала, почувствовала, как он ответил на поцелуй. Оттуда они упали на пол, и так прошел день. Позже, когда они сидели за столом над свежими мисками тушеного мяса, и волшебница-друидка тайно использовала свою магию, чтобы уничтожить любой шанс, что был зачат ребенок, мужчина, наконец, заговорил с ней.