Трелвин напомнила себе, что дварф был нарушителем границ и вором. Несмотря на древнее соглашение, он вошёл в их лес, осквернил реку своими раскопками и ранил двух дозорных, посланных прогнать его. Пришлись бы удары его топора иначе, среди его преступлений значилось бы и убийство.

— Сделай это, — сказал Валек, его глаза мерцали в ожидании. — Окровавь меч. Убей его.

Девушка глубоко вдохнула. И ударила. Но в этот самый момент дварф дернулся из рук дроу-лича, вынуждая того подставиться под удар. Вместо того, чтобы пронзить пленника, её меч погрузился в грудь Валека, проткнув его немёртвое сердце. Глаза лича расширились, и он вцепился в клинок обеими руками. Пронзительный, отдающий пылью крик вырвался из его тонких губ.

Парализованная страхом, Трелвин наблюдала за тем, как красный туман, выходящий из раны Валека, свернулся вокруг ее меча. Клинок впитал его, и свет в глазах дроу неожиданно померк. Он накренился в сторону и упал, соскальзывая с меча.

Девушка стояла, ошеломлённая случившимся; c меча в её руке стекала чёрная, дурно пахнущая кровь.

— Храни меня Владыка листьев, — прошептала она. — Я убила его.

Она отступила от тела лич-дроу, опасаясь, что даже после смерти он может накинуться на неё. Но его труп лежал абсолютно неподвижно: душа не вернулась в филактерию. Вместо этого она оказалась заперта в мече.

Одним богам известно, что случится, если душе Валека удастся сбежать. Но если уничтожить её достаточно быстро…

Уголком глаза Трелвин заметила дварфа, извивающегося на полу в отчаянной попытке достигнуть двери, хотя, будучи связанным, ему бы не удалось открыть её. Наконец он смог избавиться от кляпа во рту.

— Умоляю тебя, только не этим мечом! — вскричал дварф. — Если ты должна убить меня, возьми что-нибудь другое.

— У меня нет выбора, — ответила эльфийка не только ему, но и себе. Меч подрагивал в ей руке, как если бы лич-дроу стремился вырваться на свободу.

— Выбор есть всегда, — вздохнул пленник. — Отпусти меня. Я буду молчать… обо всём, что случилось. Просто оставь меня в живых.

— Мне жаль, что тебе придётся умереть вот так, — сказала ему Трелвин, поднимая меч, — но ты сам навлёк на себя всё это. Зная наши законы, ты всё же решился войти в наш лес. Этим ты спровоцировал нападение и всё что за ним последовало.

— Как удобно! — выплюнул дварф, его ноздри раздулись. — Ты вызвалась убить меня, потому что верила в силу закона, или потому что тебе нужна была жертва для зачарования меча? Если бы я неожиданно не подвернулся тебе под руку, принесла бы ты в жертву кого-нибудь из своего народа?

— Не говори глупостей! — вырвалось у Трелвин. — Я бы не стала…

— Тогда кого бы ты убила? Заклинанию требуется смерть разумного существа, разве нет?

Трелвин ничего не ответила. Но глубоко внутри она осознала правду. Если бы не дварф, кого бы она выбрала для злых ритуалов Валека? Насколько бы далеко она пошла в жажде мести?

— Ты и в самом деле соблюдаешь законы трунадар, — мягко спросил дварф, — или просто служишь своим личным целям?

Девушка закрыла глаза. Чем она лучше королевы Бетильды? Тем, ответила она себе, что в отличие от приговора, который королева вынесла Роллану, наказание дварфа было справедливым. Он знал, какую цену ему придётся заплатить за вторжение в их лес, и всё-таки решился нарушить границы. Единственным спорным вопросом был метод его казни.

— Ты атаковал наш народ, — сказала она ровно.

— Атаковал? — разъярился дварф. — Это были вы, трунадар, кто атаковал без повода. Я только защищал себя.

— Ты вторгся в наши границы. Украл у нас.

— Я ничего не забрал. Я просто исследовал. Я бы заключил официальный договор с вашими королём и королевой, прежде чем добыть хоть один слиток из реки.

— И ты ожидаешь, что мы бы поверили в это? — Трелвин покачала головой.

— Вы дураки, если бы поступили иначе. Знай, эльф, секрет вашего народа когда-нибудь станет известен. В реке золота на целое состояние. Рано или поздно здесь появятся другие исследователи. И рудокопы, которые придут за ними, вырубят ваш драгоценный лес, поскольку им понадобится топливо и брёвна под рудничный лагерь. А затем они пойдут войной на трунадар, когда те решат сопротивляться. И тогда ваш народ пожалеет, что убил единственного, кто мог бы им гарантировать, что золотодобыча по крайней мере не осквернила бы землю.

Значит поэтому он так настаивал на аудиенции с королевой Бетильдой. Однако вместо того, чтобы выслушать его, она высказала свой прямой отказ: «Нам не нужны дварфы в нашем лесу. И никаких рудников, ни в коем случае». Затем она приказала казнить дварфа. И Трелвин вызвалась выполнить это.

Девушка присела и вытерла меч о ковёр, стирая с него кровь лича. Ей надо было подумать. Душа Валека будет изгнана из меча с убийством королевы, но хватит ли у неё храбрости ждать так долго?

— Откуда ты знаешь наш язык? — спросила она у дварфа.

Его губы изогнулись в грустной улыбке:

— Не все зелёные эльфы столь враждебны как вы, трунадар, — ответил он. — Некоторые ценят дружбу с другими расами и доверяют им свои секреты. Какое-то время я жил среди эльфов леса Чондал.

Должно быть он врал:

— И как же зовут эльфа, который правит ими?

Он ответил — правильно. В его глазах проблеснула надежда, когда Трелвин приподняла брови.

— Я сохраню твой секрет, — быстро проговорил он, — и никому не расскажу… о твоих планах. Я могу даже помочь тебе сбежать, когда всё будет выполнено.

— Сбежать? — девушка горько рассмеялась. Она снова стояла над ним. — Это в мои планы не входит.

Его глаза слегка расширились:

— Но…

Если она сейчас не убьет его, то потом уже не решится на это. Не давая дварфу закончить, Трелвин подняла меч и со свистом устремила его вниз. Потрясённый её неожиданным ударом, дварф никак не мог уклониться. Но вместо того, чтобы перерубить ему шею, в последний момент клинок резко повернул, и удар пришёлся в пол возле головы дварфа, болезненно отдаваясь в руке эльфийки.

Восстановившись, Трелвин ударила в его грудь. Меч, словно живой, отскочил в сторону, оставляя остриём борозду на ковре. Дварф издал отрывистый удивлённый смешок:

— Кажется, у твоего меча есть свои мысли на этот счёт.

Трелвин подняла клинок на уровень глаз:

— Валек!

Меч слегка склонился в её руках, как бы в ответ.

— Перестань управлять мечом. Ты только продлеваешь свою пытку.

Меч резко дёрнулся налево, затем направо: Валек покачал головой.

— Тогда приятных мучений, лич-дроу! — вскричала Трелвин, заталкивая меч в ножны. Хотя бы это Валек разрешил ей сделать. Меч скользнул внутрь, и в скрежете металла о металл ей послышался злобный смех.

Пока эльфийка стояла, раздумывая, что же делать дальше, раздался стук в дверь. Из-за неё донёсся приглушённый голос:

— Мастер? Вы здесь?

Трелвин посмотрела на своего пленника и жестом показала ему молчать. Дварф кивнул: по крайней мере, оба они были согласны, что стычки с дроу лучше избежать.

Девушка прижалась ухом к двери и вслушивалась до тех пор, пока звук шагов не начал удаляться. Затем она приложилась к камню и откатила его, открывая расселину. Убедившись, что никто не притаился в коридоре, она развязала лодыжки дварфа и помогла ему подняться на ноги. Что делать с ним, она решит, когда они окажутся на поверхности.

Вход в туннель, из которого появилась Трелвин, скрывали заросли ежевики, вслед за собой она вытянула дварфа. Уже почти рассвело: небо к востоку окрасилось в розовый. Это было к лучшему, из-за солнечного света прислужники дроу-лича не захотят покидать Подземье, но возникала и проблема: естественный свет разрушал магию дроу. Зачарования, которые лич-дроу наложил на оружие, исчезнут, как только солнечные лучи коснутся меча. Ножны защитят сам клинок, но рукоять нужно было прикрыть. Также это значило, что ей нельзя доставать меч из ножен до наступления темноты. Если ей понадобится держать пленника под контролем, то придётся делать это голыми руками.