Лёгкий и теплый ветерок, дующий из-за стен кладбища, наполнял двор Дома в Тупике запахом свежей листвы и раннего утреннего тумана. Всё предвещало ещё один прекрасный солнечный день.

Стоя на вершине ведущей к главным дверям Дома лестницы, Липлоу сделал глубокий вдох. Он обожал подобные дни – дни, в которые практически можно было услышать, как растут деревья в находившемся по ту сторону стены Городе Мёртвых. В такую погоду там бывало весьма оживлённо – сюда стекались красивые девушки со всего Уотердипа, чтобы прогуляться по кладбищу, полюбоваться знаменитыми памятниками и ненадолго передохнуть от городской суеты.

И, когда они остановятся, чтобы во всех подробностях рассмотреть статуи и монументы, посвященные славным героям прошлого, то их взгляды, несомненно, не обойдут стороной и рослого, широкоплечего и привлекательного юношу, полирующего латунные ограды и мраморные колонны. Особенно если он закатает короткие рукава рубахи повыше, чтобы продемонстрировать мышцы, которым – в чём он был абсолютно уверен – не имелось равных во всём Глубоководье. И абсолютно без разницы, будут ли они с кавалерами или нет - в городе и за его пределами не найдется ни одного мужчины, с кем бы ему не удалось справиться в честном бою. И, если какому-нибудь горячему парню, возмущённому тем, что Липлоу перемигивается с его дамочкой,  придет в голову мысль почесать кулаки – будет просто замечательно!

Радостно насвистывая, словно весенняя птичка, Липлоу принялся закатывать рукава, предвкушая ещё один прекрасный день, посвященный работе в Городе Мертвых. Однако, когда во двор спустился Фитнор, на плече которого висела сумка, его настроение моментально омрачилось.

- Не понимаю, почему твой отец не поручит мне что-то поважней, чем чистить старые статуи, - пожаловался его троюродный кузен.

Опустив взгляд на худощавого юнца, Липлоу подавил вздох. Фитнор, несомненно, принадлежал к их роду, о чем недвусмысленно свидетельствовало генеалогическое древо семьи, однако внешне он сильно отличался от прочих Карверов. Большинство из них являлись здоровяками с квадратными плечами и крепкими головами, увенчанными шапкой чёрных кудрей. Фитнор же был низкорослым и сутулым, а над его розовым высоким лбом развевалась грива светлых волос. Своим обликом и в особенности постоянно подергивающимся носом он чем-то неуловимо напоминал крысу. Учитывая, что в данный момент Липлоу с гораздо большим удовольствием разглядывал бы девушек в весенних нарядах, сейчас это сходство бросилось ему в глаза особенно сильно.

И всё же он являлся Карвером, и Липлоу не мог его проигнорировать или же попросту сбросить в ближайшую открытую могилу - его мягкосердечная мать Рейе, сварливая бабка Маэмав и властная младшая сестренка Софраея неустанно продолжали твердить ему об этом с тех пор, как несколько месяцев назад тот впервые объявился на их пороге.

Пользуясь их отдаленным родством, Фитнор попросил взять его в семейный бизнес. Карверы рыли могилы, изготавливали памятники, гробы и похоронные принадлежности для тех, кому было суждено вскоре обрести вечный покой в Городе Мертвых и сопредельных кладбищах. Те из членов семьи, кто проживал в Доме в Тупике, совершенствовались в своём искусстве на протяжении всей жизни. Даже их жены происходили из родов, которые были связаны с похоронным бизнесом. У каждого из них был определенный круг обязанностей, с которыми они справлялись куда лучше, чем Фитнор. От этого малого не было никакого толку!

Поначалу семья решила, что Фитнор присоединится к двум трудящимся на Карверов могильщикам, ведь копать ямы каждому по плечу. Однако тот категорически отказался работать с Рыбой и Усатиком, аргументируя это тем, что у них щупальца и чешуя – что за возмутительное предубеждение! Это ранило чувства работников, а всех остальных Карверов повергло в тихий шок. Хотя Рыба и Усатик и не были частью семьи, они жили в подвале Дома в Тупике много лет и стали если не роднёй, то близкими друзьями.

Это оказалось лишь началом. На протяжении всей долгой зимы они пытались отыскать подходящее занятие для своего прибывшего издалека странного кузена, но каждый из дядей Липлоу старался как можно быстрей избавиться от Фитнора, спихивая его кому-то другому. До сих пор в нём не обнаружилось ни одного присущего Карверам таланта. Согласно отцу Липлоу Астуту, он не имел никакой склонности к работе с камнем или деревом, а при виде того, как Фитнор шьет саваны, его дядя с воплями выбежал из дома. Когда Фитнор сломал два любимых замка дяди Джудишеса, предназначенных для того, чтобы удерживать ходячих мертвецов внутри мавзолеев, это положило конец его работе в мастерских, которые окружали двор Дома в Тупике.

Некоторое время он трудился в самом Доме, помогая Рейе, Софраее и Маэмав, пока эти трое хором не потребовали, чтобы ему подыскали занятие где-нибудь ещё. И тогда все единогласно решили, что Фитнор должен помогать Липлоу ухаживать за могилами в Городе Мёртвых.

Липлоу прекрасно понимал, что те задачи, которые поручали ему отец и дяди – например, полировка латуни и чистка великолепных мраморных монументов в южной части Города – должны были мотивировать его наконец определиться со своим основным видом деятельности и заняться более сложной работой вроде изготовления гробов. Их ремёсла ему действительно нравились, и он с легкостью мог бы продолжать трудиться в одной из мастерских под руководством многочисленных дядей, тётей, старших братьев или отца. Однако пока что ему крайне не хотелось отказываться от привычной свободы. Когда-нибудь, когда он станет намного, намного старше, время для этого, несомненно, придёт – но не сейчас.

Начиная с четырнадцати лет, когда он, чтобы выиграть спор, впервые с помощью одних только кулаков разбросал толпу пьяных забияк и был приведен домой Городской Стражей с двумя великолепными фингалами и ещё более впечатляющими синяками, Липлоу стал считаться позором семьи – статус, которым он от души гордился. Это оказалось намного лучше, чем быть «респектабельным» Карвером. В дальнейшем он продолжал заниматься всякими интересными делами вроде организации уличных боёв на пару с кузенами Бейтором и Кадриффлом. Каждый раз бабушка читала ему долгие нотации, и, чтобы «преподать мальцу урок», ему поручали всё больше и больше разнообразной работы в Городе Мёртвых.

Липлоу был совсем не против. В конце-концов, в том, чтобы трудиться в одиночестве, находясь вдали от надзирающих взоров большой семьи, имелись свои преимущества. Когда он занимался делами, то, увидев неподалеку красивую женскую лодыжку или джентльмена, который явно напрашивался на то, чтобы преподать ему урок, всегда мог зашвырнуть сумку в ближайшую могилу и хорошенько поразвлечься.

Но с тех пор, как Фитнор повсюду принялся таскаться за ним, поискам приключений в Городе Мёртвых и на улицах Уотердипа наступил конец. Все последние восемь дней Липлоу появлялся дома задолго до наступления темноты - трезвый, невредимый и крайне раздраженный тем, какой стала его жизнь.

Но он решил, что даже его троюродному кузену не удастся испортить столь очаровательный денёк. Утвердившись в этой мысли, Липлоу хлопнул раздраженного Фитнора по плечу и направился к ведущим в Город Мёртвых воротам.

- И зачем нам вообще чистить эту статую? – продолжал ныть насчет последнего поручения Астута коротышка, плетясь позади него.

- Это важная работа! – провозгласил Липлоу. – Знаешь ли ты, что изваяние Агхайрона известно по всему миру? Вдобавок наша задача заключается не только в этом. Мы должны проверить, всё ли в порядке с креплениями для факелов, лестницами и всем прочим, что могло прийти в негодность за лето. Затем нам предстоит осмотреть остальные монументы в южной части кладбища. В конце-концов, о Городе Мёртвых и его выдающихся мавзолеях написано множество книг, и толпы народу приходят сюда, чтобы полюбоваться ими. Наша цель – позаботиться о том, чтобы они выглядели так же великолепно, как и в тот день, когда были возведены.

Миновав ворота, Липлоу, как обычно, поспешно спустился по ведущей на кладбище лестнице, увлекая за собой своего кузена.