Моя прошлая жизнь принадлежала тёмному эльфу, дроу Ллос. Я никогда не жил за пределами Мензоберранзана и провёл свои полвека только там, за исключением отдельных миссий, все из которых, кроме двух, проходили в Подземье и в основном заключались в патрулировании тоннелей вокруг пещеры, содержавшей мой родной город, или в других городах дроу под пятой Паучьей Королевы - обычно в Чед Насаде.

В той прошлой жизни я видел нескольких людей, пару дюжин дворфов и лишь горсточку эльфов. И я хорошо с ними обходился - даже старался заставить других быть такими же милосердными, насколько это возможно без того, чтобы обречь собственную жизнь.

Я думал, что это было правильно, было чем-то таким, что позволяло мне облечься мантией гордости. Как благородно поступает Закнафейн, отказываясь пытать или убивать дворфов просто за то, что они дворфы!

Я не видел собственных предрассудков и относил свои тихие, искренние чувства просто на счёт «порядка вещей».

Мне даже в голову не приходило, что в восхвалении собственной доброты тоже скрывалось молчаливое чувство превосходства. Молчаливое, но не могу сказать, что ненамеренное. Какое-то время я признавал ценность человека, дворфа, эльфа, полурослика или гнома как личности, а не как чудовищ-гоблиноидов - и хотя я пытался в своём кратком общении судить этих не-дроу по их убеждениям и тому, что было в их сердце, по их словам и поступкам, эти суждения выносил один лишь разум.

Их не было в моём сердце.

Заключалась ли причина просто в моём воспитании или дело было в обществе, в котором я жил, в «порядке вещей», правда в том, что я считал себя - дроу - выше. Я не признавал этого - может быть, не мог осознать - но обладал определёнными ожиданиями по поводу ограниченности других народов, физической и ментальной.

Теперь я отчётливо это вижу, особенно столкнувшись с реальностью, в которой мой сын женился на человеческой женщине, а она носит дитя человека и дроу!

Я вижу свои собственные предрассудки, но это не значит, что от них легко избавиться.

Нет. Я вижу правду каждый раз, когда с моих губ срывается насмешка, укол, подначка - унизительная для окружающих меня не-дроу или предназначенная напомнить тем немногим дроу рядом о «порядке вещей».

Теперь я знаю. «Порядок вещей» - самый упрямый и губительный демон из всех.

Неужели они все такие? Неужели у всех детей дроу такая наивность, такая простая, неиспорченная улыбка, которую губит уродство нашего мира?

Или ты особенный, Дзирт До'Урден? А если ты так отличаешься от других, то в чем причина? Моя кровь, которая течет в твоих жилах? Или годы, которые ты провел с твоей матерью-воспитательницей?

Этот не такой!

Этот не такой.

Я пуст.

Я считаю, что мне вручили великий дар - снова вернуться к жизни, в мир, полный обнадёживающих и зловещих перемен - и я чувствую, что могу что-то изменить в отношении последних.

На первый взгляд, это всё, чего я желал. Это открытый поединок с Ллос и её злыми слугами, шанс дать сдачи за все страдания, пережитые в руках Ллос мной и моим народом, и даже целым миром.

Но я пуст.

В последние мгновения прошлой жизни я отдал себя, чтобы мой сын мог жить. Такова была сделка, и другая сторона сдержала своё слово, пускай даже лишь потому, что Мэлис не сумела убить Дзирта. Из-за этой сделки Дзирт прожил хорошую жизнь, в которой нашёл лучший путь, нашёл спасение.

Он нашёл любовь.

Всё это должно облегчить мою душу, но как? Я отдал жизнь за Дзирта, а теперь моя сделка отменилась - в обе стороны, хотя для меня прошло всего несколько месяцев, а не долгие века. Я жив, а Дзирта больше нет - и теперь я не знаю, хочу ли вообще жить!

Знаю, что нельзя так думать, особенно теперь. Я напитаю свою скорбь гневом и решимостью - гневом из-за потери и решимостью выполнить для отпрыска Дзирта то, что я не смог пообещать сыну... или моей потерянной дочери.

Ребёнок Дзирта будет расти в объятиях и заботе любящей матери, в окружении множества достойных, чудесных друзей.

Если он или она сумеет пережить эту битву в месте под названием Гаунтлгрим.

Ребёнок уцелеет.

Даже если мне придётся убить каждого демона, каждого дроу, каждого врага во всём мире, этот ребёнок уцелеет.

Я обещаю тебе, мой потерянный сын Дзирт.

И тебе, моя потерянная дочь Вирна.

Жаль, что я не смог быть для вас лучшим отцом.

Моя маленькая Бри.

Большую часть жизни я был благословлён друзьями, а также ясным пониманием и чувством цели. Я видел мир вокруг, и всё, на что я надеялся – оставить его за собой немного более спокойным и ровным, чем те бурные воды, через которые мне пришлось пройти. Я стал сильнее в надежде на какое-то будущее товарищество, а затем – стал сильнее, когда наконец это товарищество нашёл. Нашёл и принял, и мой мир чудесным образом стал намного шире.

Это была хорошая жизнь. Не лишённая трагедий, не лишённая боли, но с чувством направления, пускай даже часто казалось, что тропа ведёт к призрачной цели, к манящему кольцу сверкающих алмазов, такому близкому, но каждый раз ускользающему из рук. Но да, хорошая жизнь, несмотря на то, что я много раз смотрел на мир вокруг и вынужден был усилием воли отгонять отчаяние, поскольку чёрные тучи часто закрывали небо надо мной, грязные поля подо мной, и страхи внутри меня.

Я пережил перемену – пережил плохо и едва не разрушил себя – когда утратил друзей, и в тот час небеса и поля моих мыслей были темны, как никогда прежде. В ту полночь моей жизни я утратил смысл, поскольку утратил надежду.

Но в конце я нашёл его снова – мне казалось, что то был конец, прежде чем изгибы судьбы и прихоти богини воплотили мою надежду на возвращение утраченных друзей. Той тёмной ночью на вершине Пирамиды Кельвина я мог погибнуть один с Гвенвивар.

И пускай. Я бы погиб довольным, поскольку снова стал тем, чего от себя требовал, и был удовлетворён, действительно успокоив многие воды в моём долгом и петляющем потоке.

Но затем – неожиданно – произошло столько всего. Возвращение товарищей, любви и дружбы, уз, выкованных за долгие годы путешествий бок о бок – во мрак и на солнечный свет.

И теперь – столько всего ещё предстоит.

Моя маленькая Бри.

Когда я влетел в ту дверь, чтобы впервые на неё взглянуть, когда я увидел её там, такую крохотную, среди моих самых дорогих друзей, среди тех, кто учил меня, утешал меня и странствовал со мной, в моё сердце хлынуло столько эмоций. Я подумал о жертве брата Афафренфера – никогда я не забуду, что он совершил для меня.

И никогда я не ожидал понять, почему он это совершил – но в то мгновение, когда я пересёк порог и увидел мою кроху Бри, мне всё стало ясно.

Я был ошеломлён – конечно, от радости, от обещания того, что может случиться. Но прежде всего я был ошеломлён тем чувством, которого не ожидал. Не в такой степени. Ведь впервые в жизни я знал, что меня можно по-настоящему уничтожить. В той комнате, глядя на моё дитя, итог истинной и долгой любви, я был, прежде всего, уязвим.

Но я не могу позволить этому чувству изменить мой курс.

Я не могу прятаться от ответственности перед тем, во что верю. Нет, совсем напротив!

Ради моей маленькой Бри, ради других детей, которые могут у меня быть, ради их детей, ради любых детей, которые могут быть у Реджиса и Доннолы, ради наследников короля Бренора и Вульфгара, ради всех тех, кому нужны спокойные воды – я буду продолжать идти вперёд к цели.