Самуэль уселся напротив. От него несло водкой. Юэлю показалось, что он похож на зверя, который забыл побриться. Если, конечно, звери бреются.

Отец пил кофе. Юэль знал, что ему стыдно. Но Юэль не постеснялся воспользоваться этим. Должен же Самуэль получить за все то, что он ему устраивал.

— У тебя еще остались деньги на ботинки? — спросил Юэль.

Самуэль кивнул.

— Они лежат в комоде.

Случалось, когда Самуэль стыдился, он начинал врать. Но на этот раз Юэль ему поверил. У него отлегло от сердца. Во всяком случае деньги на ботинки отец не пропил.

Но тут черной лавиной нахлынуло другое.

— А зачем ты подчеркнул в книге? — спросил Юэль. — Разве ты не знаешь, что в библиотечных книгах нельзя писать?

— Но я подчеркнул карандашом, — стал оправдываться Самуэль. — Это легко стереть. Я хотел показать тебе кое-что.

— Я уже прочитал, — сказал Юэль. — Об острове Питкерн. И мятежниках, которые живут там по сей день.

— Когда-нибудь и мы туда поедем, — сказал Самуэль, и в его покрасневших глазах зажегся мечтательный огонек. — Только ты да я.

— Мы поплывем на лодке? — поинтересовался Юэль. — Или на плоту?

Но Самуэль, казалось, не слышал.

— Мы поедем туда, — повторил он. — И, может, даже поживем там несколько лет.

— А там есть школа?

Самуэль снова не услышал. Он все глубже погружался в свои мечты.

— Наверно, пора отсюда убираться, — медленно произнес он. — Уехать от этого вечного снега на теплый песок.

Юэлю хотелось верить, что Самуэль действительно так решил. Но он боялся. Он не хотел вновь оказаться обманутым. Как не раз случалось раньше.

Самуэль останется тут, в доме у реки, и будет и дальше рубить деревья в лесу. Может, однажды, ему посчастливится прорубить дорогу к морю? Но так долго Юэль не станет ждать. Если он собрался на остров Питкерн, ему придется действовать самостоятельно. И пусть отец продолжает блуждать в своих мечтаниях. Они никогда не уедут вместе. Юэль не может проникнуть в Самуэлевы мечты. А Самуэль на самом деле никогда не сможет уехать.

Это так. Юэль вдруг представил себе все ясно и отчетливо.

Он больше не может позволить себе оставаться ребенком.

Сначала Эва-Лиза научит его целоваться. Потом он станет королем рок-н-ролла и уедет из города, прочь от зимы и снега, тихо падающего по ночам. Он оставит отцу довольно много денег. Но путешествие на остров Питкерн он совершит один. Или с кем-нибудь другим.

Может, с Соней Матсон.

Или с Эвой-Лизой?

Или с кем-то, кого он еще не знает.

— Я пойду спать, — сказал Юэль.

Самуэль кивнул.

— Нам обоим нужно выспаться, — сказал он. — Завтра вечером я никуда не уйду. Я обещаю.

«Посмотрим, — подумал Юэль. — Хотя я все равно пойду домой к Эве-Лизе. И не подумаю идти тебя искать».

Но он знал, что пойдет, если потребуется. Тут уж ничего не попишешь.

На следующий день Юэль снова пришел в школу без опозданий. Правда, когда он проснулся, то чувствовал себя таким разбитым, что подумал, уж не заболел ли. Но потом он вспомнил об Эве-Лизе и о том, что должно случиться вечером. Он тут же ожил и соскочил с кровати. На кухне Самуэль брился. Глаза у него были слегка красноватые.

— Вчера это было в последний раз, — сказал он. — Спасибо, что пришел за мной.

— Когда мы пойдем за ботинками? — спросил Юэль.

— Завтра суббота, — ответил отец. — Я закончу рано, и мы успеем в магазин.

Потом он взял рюкзак и ушел. Юэль жевал бутерброды и думал, что Саре стоило бы узнать, что она натворила. И пусть теперь дает Самуэлю деньги, если ему потребуется выпить. Это она во всем виновата.

И Юэль мысленно отправил Сару на помойку для негодных взрослых. Потом взглянул на часы и понял, что пора выходить.

Эва-Лиза сидела рядом с ним на скамейке и хихикала. Юэль засомневался, действительно ли она выполнит свое вчерашнее обещание. Но спрашивать он не стал. Это означало бы выдать себя с головой.

На первом уроке Юэль слушал невнимательно. Это был урок краеведения. Фрёкен Недерстрём рассказывала о том, как выглядел город у реки давным-давно. «Во времена Ларса Ульсона», — подумал Юэль.

Вдруг Борзая сунула ему смятую записку. Он осторожно раскрыл и прочел:

«Не раньше семи часов. Тогда они уйдут».

Все-таки это правда! Юэль посмотрел на девочку. Она снова хихикнула. Юэль засунул записку глубоко в карман.

— Ты слушаешь, Юэль? — вдруг спросила учительница.

У нее был острый глаз. Особенно, когда дело касалось Юэля Густафсона.

— Да, — ответил Юэль. — Мы говорим о том, как выглядел наш город во времена Ларса Ульсона.

— Кто такой Ларс Ульсон?

— Тот, кто лежит на кладбище. Но он раньше жил здесь.

Класс засмеялся. Но фрёкен Недерстрём в виде исключения заступилась за Юэля.

— Хорошо, что ты слушаешь меня, — строго сказала она. — И вы все должны так делать.

После уроков Борзую как ветром сдуло. Юэль тоже торопился. Ему предстояло побегать целый день. Сначала домой за гитарой, чтобы пойти на урок к Крингстрёму. Потом снова домой — отнести гитару, и опять назад, к Эве-Лизе, которая будет дома одна. Ему придется дважды приходить в один и тот же дом. Сначала на второй этаж, а потом на третий.

Но он все успел. Крингстрём оказался в хорошем настроении и научил Юэля трем аккордам. Впервые мальчик почувствовал, что все же сможет научиться играть. Даже если сейчас у него выходит неважно, если пальцы у него слишком короткие и если он неправильно держит руку.

После урока Юэль ровно час вытирал пыль с граммофонных пластинок и мыл посуду. Потом, схватив гитару, он помчался домой готовить обед. Самуэль пришел, как обычно, и глаза у него не были красными.

— Сегодня я почитаю твою книгу, — сказал он. — А хочешь, мы почитаем вместе вслух?

— Я не могу, — ответил Юэль. — Я ухожу.

— Сегодня опять?

— Вчера я был дома, — напомнил Юэль. — Но мне пришлось идти за тобой. Это не считается.

Его слова задели Самуэля. И больше он ничего не сказал.

Юэль пошел в свою комнату и лег на кровать. Он нервничал. А вдруг Эва-Лиза все-таки встретит его в прозрачных одеждах? Что ему тогда делать?

Он резко сел. Нужно пойти умыться. А лучше вымыться. И поменять одежду. И причесать ежик. А еще почистить зубы. Это самое главное.

Мытьем придется пренебречь. Самуэль удивится, если он вытащит лохань на кухню посреди недели. Достаточно будет, если он помоется по краном. Юэль бросился в ванную и снял одежду. Вымылся и вытерся с головы до ног. Начистил зубы так, что из десен пошла кровь. Потом надел чистое белье и свои самые лучшие брюки. Стертые лодыжки щипали. Но завтра у него будут новые ботинки. И тогда он уже будет уметь целоваться. При мысли об этом ёкало под ложечкой.

Наступила половина седьмого. Юэль заглянул в комнату Самуэля, который сидел на стуле с книгой в руках. Но он спал. По-прежнему еще не одолев первой страницы.

У дома Борзой Юэль прождал в темноте, пока не убедился, что сейчас не меньше четверти восьмого. Потом поднялся по лестнице мимо квартиры Крингстрёма, из-за двери которой слышались веселые звуки тромбона, и остановился перед дверью Эвы-Лизы. На двери висела табличка с надписью «Александерссон». Юэль приподнял ёжик и позвонил. Ему тут же захотелось убежать. Но было поздно. Эва-Лиза открыла. Юэль сразу заметил, что она накрасила губы. Они были совершенно красные.

— Ну что ты стоишь? — спросила она. — Заходи, что ли?

— Твои родители ушли? — спросил Юэль.

— Они играют в бридж, — ответила девочка.

Юэль вошел. Он надеялся, что она не спросит его, знает ли он, что такое бридж. Тогда он не нашелся бы, что ответить.

— Сними ботинки, — сказала она. — А не то ты запачкаешь полы.

Юэль сделал, как ему велели. Потом прошел за ней в гостиную.

Квартира была большая, обставленная красивой мебелью. Юэль знал, что папа Эвы-Лизы местный прокурор. Что это означало, он точно не знал. Но понимал, что прокуроры зарабатывают куда больше, чем лесорубы, такие, как Самуэль.