«Несчастный случай? повторил Рами. Ты уже скрывала несчастные случаи? Они просто смотрят в другую сторону, когда богатые белые девочки убивают людей? Так это работает, Летти? Кроме того, разве ты не в отношениях с адмиралом?
Ноздри Летти раздувались. «Я только пытаюсь помочь».
Мы знаем», — быстро сказала Робин, отчаянно пытаясь разрядить напряжение. И я благодарен, правда. Но Рами прав. Думаю, будет лучше, если мы будем держать все это в тайне».
Летти, неподвижно глядя на стену, ничего не сказала.
Каким-то образом им удалось вернуться в Англию. Прошло два месяца, и однажды утром они проснулись, увидев на горизонте Лондон, окутанный знакомой мрачной серостью.
Симулировать болезнь профессора Лавелла на протяжении всего путешествия оказалось проще, чем ожидала даже Виктория; очевидно, очень легко убедить целый корабль в том, что у оксфордского профессора удивительно слабое телосложение. Джемайма Смит, несмотря на все свои старания, в конце концов устала от своей зажатой компании и не делала никаких попыток затянуть их расставание. При высадке моряки не сказали ни слова на прощание. Никто не обратил особого внимания на четырех изможденных путешествием студентов, пробирающихся через Легальные набережные, когда нужно было разгрузить товар и получить оплату.
Мы отправили профессора к лекарю», — сказала Летти капитану, когда они проходили мимо него по докам. Он сказал — ах, поблагодарить вас за спокойное путешествие».
Капитан выглядел слегка озадаченным этими словами, но пожал плечами и отмахнулся от них.
«Спокойное путешествие? пробормотал Рами. «Гладкое путешествие?»
«Я не мог придумать, что еще сказать!»
«Замолчи и иди пешком», — шипела Виктория.
Робин был уверен, что все, что они делали, кричало «Убийцы!», пока они тащили свои чемоданы по доскам. В любой момент, подумал он, еще один шаг, и вот оно — подозрительный взгляд, звук шагов, оклик: «Эй там! Стой! Конечно, они не позволят им так просто сбежать с " Хелласа».
На берегу, всего в двенадцати футах от них, была Англия, было убежище, была свобода. Как только они достигнут этого берега, как только они исчезнут в толпе, они будут свободны. Но это было невозможно, конечно, — связи, соединяющие их с этой проклятой каютой, не могли быть так легко разорваны. Неужели?
Дощатый настил уступил место твердой земле. Робин оглянулся через плечо. Никто не следовал за ними. Никто даже не смотрел в их сторону.
Они сели на омнибус до северного Лондона, откуда взяли такси до Хэмпстеда. Они без долгих споров договорились, что по прибытии сначала проведут ночь в резиденции профессора Лавелла в Хэмпстеде — они приехали слишком поздно, чтобы успеть на поезд до Оксфорда, а Робин знал, что миссис Пайпер все еще в Иерихоне и что запасной ключ от поместья спрятан под цветочным горшком в саду. На следующее утро они сели на поезд до Паддингтона и вернулись в школу, как и планировали.
Во время плавания всем им пришло в голову, что остается один очевидный вариант: бежать, бросив все и покинув континент; сесть на пакетбот, направляющийся в Америку или Австралию, или вернуться в страны, из которых они были вырваны.
«Мы можем сбежать в Новый Свет», — предложил Рами. Поехать в Канаду».
«Ты даже не говоришь по-французски», — сказала Летти.
«Это французский, Летти». Рами закатил глаза. «Самая хлипкая дочь латыни. Насколько это может быть трудно?
«Нам придется найти работу», — заметила Виктория. У нас больше не будет стипендии, как мы будем жить?
Это была хорошая мысль, которую они как-то упустили из виду. Годы получения надежной стипендии заставили их забыть о том, что им всегда хватало только на несколько месяцев; за пределами Оксфорда, в месте, где им больше не предоставляли жилье и питание, у них не будет ничего.
«Ну, а как другие люди находят работу?» спросил Рами. Полагаю, ты просто идешь в магазин и отвечаешь на объявление?
Ты должен быть учеником, — ответила Летти. Думаю, есть период обучения, хотя это стоит денег...
«Тогда как найти торговца, который возьмет их на работу?
«Я не знаю», — сказала Летти, расстроившись. «Откуда мне знать? Я понятия не имею.
Нет, никогда не было никакой реальной возможности, что они покинут университет. Несмотря ни на что, несмотря на вполне реальный риск, что если они вернутся в Оксфорд, то их арестуют, проведут расследование и бросят в тюрьму или повесят, они не могли представить себе жизнь, не связанную с университетом. Ведь у них не было ничего другого. У них не было никаких навыков; у них не было ни силы, ни темперамента для ручного труда, и у них не было связей, чтобы найти работу. Самое главное, они не знали, как жить. Никто из них не имел ни малейшего представления о том, сколько стоит снять комнату, купить продуктов на неделю или обустроить себя в городе, не являющемся университетом. До сих пор обо всем этом заботились за них. В Хэмпстеде была миссис Пайпер, а в Оксфорде — скауты и постельные мастера. Робин, правда, с трудом объяснил бы, как именно нужно стирать белье.
Когда дело дошло до дела, они просто не могли думать о себе иначе, чем как о студентах, не могли представить себе мир, в котором они не принадлежали бы Бабелю. Бабель был всем, что они знали. Бабель был их домом. И хотя он знал, что это глупо, Робин подозревал, что он не единственный, кто в глубине души верил, что, несмотря ни на что, существует мир, в котором, когда все эти неприятности закончатся, когда будут сделаны все необходимые приготовления и все будет убрано под ковер, он все равно сможет вернуться в свою комнату на Магпи-лейн, проснуться под нежное пение птиц и теплый солнечный свет, проникающий через узкое окно, и снова проводить свои дни, корпя лишь над мертвыми языками.
Глава двадцатая
Благодаря помощи и информации, которую вы и мистер Джардин так любезно предоставили нам, мы смогли дать нашим военно-морским, военным и дипломатическим делам в Китае те подробные инструкции, которые привели к этим удовлетворительным результатам».
Министр иностранных дел Пальмерстон, письмо Джону Абелю Смиту
Когда они вылезли из такси в Хэмпстеде, шел сильный дождь. Дом профессора Ловелла они нашли скорее благодаря удаче, чем чему-либо еще. Робин думал, что легко запомнит маршрут, но три года вдали от дома подпортили ему память больше, чем он предполагал, а из-за хлещущего дождя все дома выглядели одинаково: мокрые, блочные, окруженные грязной, стекающей листвой. Когда они наконец нашли кирпично-белый дом с лепниной, они были насквозь мокрые и дрожали.
«Держись.» Виктория оттащила Рами назад, как только он направился к двери. Может, нам лучше обойти сзади? Вдруг нас кто-нибудь увидит?
«Если они нас увидят, значит, они нас увидят, это не преступление — быть в Хэмпстеде...»
«Это преступление, если видно, что ты здесь не живешь...»
«Привет!»
Они все разом повернули головы, как испуганные котята. Женщина махала им с порога дома напротив. Привет, — позвала она снова. Вы ищете профессора?
Они в панике посмотрели друг на друга; они не обговорили ответ на этот случай. Они хотели избежать любых ассоциаций с человеком, чье отсутствие вскоре вызовет большой интерес. Но как еще они могли оправдать свое присутствие в Хэмпстеде?
«Мы», — быстро сказал Робин, пока их молчание не стало подозрительным. Мы его студенты. Мы только что вернулись из-за границы — он сказал нам встретиться с ним здесь, когда мы вернемся, но уже поздно, а у дверей никого нет».
«Он, наверное, в университете». Выражение лица женщины на самом деле было вполне дружелюбным; она казалась враждебной только потому, что кричала из-за дождя. Он бывает здесь всего несколько недель в году. Оставайтесь здесь».
Она повернулась и поспешила обратно в дом. Дверь захлопнулась за ней.
«Черт возьми», — пробормотал Рами. «Что ты делаешь?»
«Я подумала, что лучше держаться ближе к правде...»
