Узкие и выщербленные улочки, украшенные гирляндами бельевых веревок и мусорными кучами, соперничали друг с другом разве что количеством нищих да праздношатающихся пьяниц. Бо́льшая часть улиц даже не была отображена на карте и не имела какого-либо названия. Здесь мужчина – грязный и заросший бродяга, по мнению комиссара общественной безопасности, – волшебным образом вдруг превращался почти что в богача.

То и дело его останавливали попрошайки. Тощие, в лохмотьях старики, женщины с младенцами на руках, дети. Широко и виновато улыбаясь, они жалостливо заглядывали в глаза и просили у богатого господина о милостыне. Правда, заметив на нем оружие и ощутив на себе холодный взгляд, они отдергивали руки и отходили на безопасное расстояние.

Мужчина попрошайничества не одобрял, так как сам вырос в семье бедной, но работящей. Бывали в его детстве долгие голодные зимы, и потому, оказавшись в богатой и плодородной Стране вечного лета, он ума не мог приложить, почему здесь все еще остались бедняки.

Размышляя на ходу, он пришел к заключению, что это был некий закон природы. Чем просвещеннее город, тем ниже дно, куда при желании можно скатиться с помощью самых разнообразных методов, доступных именно городскому жителю. Городскому, ибо на азартные игры, продажных девок, брагу и пьяный дым с берегов Южного континента Эльжануба, которые в город поставляли ушлые купцы, у любого нормального крестьянина попросту нет времени!

Не то чтобы мужчина был против вина или девок, однако он считал, что любое удовольствие требуется заслужить упорным трудом. Собственно, именно в поисках подходящего кабака, который помимо прочего, был лучшим местом для сбора сведений, он и блуждал по нижним ярусам, как вдруг до его острого слуха донеслись отзвуки знакомого мотивчика.

От этой мелодии его настроение значительно улучшилось. Мужчина ускорил шаг, повернул за угол и оказался на небольшой площади, плотно окруженной двухэтажными домами. Над широкими дверьми одного из них красовалась табличка с нарочито живописным названием «Красная лилия», оттуда и доносилась веселая, слегка гнусавая музыка, смех и ритмичный стук каблучков. Не медля, он вошел в заведение.

– Вот так встреча! – радостно воскликнул Вирил Уом, проходивший в этот момент мимо дверей с двумя увесистыми кружками пива. – Бонита, погляди, с кем снова нас судьба свела! Да ты проходи, Летодор, присаживайся к нашему столу. Близится последняя ночь великого Праздника, и нужно повеселиться от души! Ух!

– Благодарствую, – кивнул Летодор, внимательно оглядывая дымный зал.

Он знал, что табачный дым – это пара дней притупленного обоняния, но за все приходилось платить. Публика шумно рукоплескала и топала в такт музыке. Братья Филе и Поле играли на своей лире, а черноволосая Орфа кружилась в танце.

На девушке было новое платье цвета меда, а в волосах сияла красная лилия – самый подходящий цветок для такого заведения. Кабак был большой и, надо заметить, небедный: на столах лежали белые скатерти, а широкая деревянная лестница вела на второй этаж, скрывавшийся за парапетом.

– Ну вот и славно, все живы-здоровы, – подметил Вирил Уом, усаживаясь за стол и поднимая кружку. – Давайте за это, что ли?

Они выпили раз и другой – за здоровье и за Праздник.

– Как давно ты здесь? – спросила Бонита Уом, обращаясь к ведьмаку.

– Сегодня утром приехал, – ответил тот, жадно угощаясь хлебом, сыром и колбасой. – Нужно было доделать кое-какие дела с деревенскими.

– А мы вот со вчерашнего дня тут народ развлекаем, – проговорил Вирил. – Платят неплохо и к женщинам не пристают.

– А что та, вторая девица, которая была с вами? – сухо поинтересовался ведьмак. – Где она?

– Джиа? – догадалась Бонита. – Да она в то же утро укатила вместе с эльфами. С теми, что со Свободных дорог.

– Вот оно как.

– Да, торопилась. Тоже в Самторис, насколько я помню.

– Верно, – подтвердил Вирил. – Она ведь сюда и шла, когда мы повстречались…

– Вот оно как, – хмуро повторил ведьмак. – Ну а что в городе? Слыхали о лесном жабе?

– Слыхали, – кивнула Бонита. – Как не слыхать? Только о нем все разговоры да о королевской дочке с ее дурным нравом. Что-то она такое недавно выкинула… Правда, рассказывают-то все разное!

– Поговаривают, – добавил Вирил таинственным шепотом, – что жаб этот за принцессой и явился. Мол, проклятие на ней какое-то, и, чтобы снять его, принцесса должна поцеловать чудище!

– Ой, Вирил, скажешь тоже! – звонко рассмеялась Бонита. – И потому, видать, жаб этот других девиц крадет – в поцелуях практикуется, что ли, а? Чтоб перед принцессой в грязь лицом не ударить!

Они посмеялись и снова выпили – за прекрасных девиц. Подошли Филе, Поле и Орфа. Девушка заулыбалась и присела рядом с ведьмаком, как бы невзначай прижавшись к нему плечом. Теперь выпили все вместе – за встречу, затем выпили за спасителей Орфы и Джиа – за ведьмака и за петуха. А как же без петуха? Тост за него предложил сам ведьмак. Он все еще слишком живо помнил тот вонючий туман, по которому маши мечом не маши, а толку никакого.

Вечерело, и народу становилось все больше. Вскоре к их длинному столу присоединились другие завсегдатаи кабака – новые знакомые Вирила Уома и просто хорошие люди. Разговоры и пиво текли бурной рекой. Ведьмак пил и внимательно слушал, о чем говорят люди. А послушать-то было о чем.

– Да, говорят, что чудище явилось за принцессой Грие́рэ. Мол, только поцеловав его, принцесса избавится от проклятия. Другие считают, что поцелуй любви сделает из оборотня прекрасного принца, – не скрывая снисходительной улыбки, рассказывал темноволосый и необычайно смуглый мужчина. – В этом сложном вопросе, как говорил поэт, мнения расходятся. Однако интересно, что за головой «принца» уже объявлена охота… – Он вдруг умолк и настороженно огляделся по сторонам.

И правда, так смело рассуждать о принцессе, находясь в библиотеке имени ее отца Рэя Бранко Мудрого, было чревато потерей головы, а то и хуже.

Они медленно прогуливались между колоннами трехнефного здания библиотеки, следуя вдоль высоких книжных стеллажей. Складки темно-алого атласного халата библиотекаря таинственно шелестели по мраморным плитам. Признаться, Джиа была рада неожиданному обществу.

Королевская библиотека представляла собой длинное строение и занимала целый квартал. Пять видимых этажей и пять нижних, скрывающихся в подвальных помещениях, хранили миллионы томов. Длинное здание состояло из пяти же башен, в которых пять умножалось на два: по два яруса на каждый этаж. Для того чтобы самостоятельно разобраться в бесконечных перечнях, выбрать из великого множества книг, свитков и документов нужные экземпляры, у девушки ушло бы полжизни.

К тому же попасть в Центральную библиотеку просто так с улицы было совершенно невозможно. Наемнице удалось пробраться на Четвертую ступень, но оказалось, что для входа в Залы Мудрости нужно было иметь минимум свидетельство о рождении в Самторисе, а лучше всего – сразу королевскую кровь в жилах и золотой венец на челе. Однако удачливая Джиа, уже махнувшая было рукой на сомнительную затею, прямо на ступенях библиотеки вдруг столкнулась с главным хранителем знаний.

Библиотекарь, как она для удобства обозначила его, оказался молодым и симпатичным мужчиной. Ко всему прочему, книгохранитель имел слабость к красивым, умеющим читать, а главное, интересующимся его знаниями собеседницам. Он провел Джиа через служебный вход и даже устроил ей небольшую экскурсию по многочисленным залам и коридорам.

– А каково лично твое мнение, уважаемый Алем Деше́р? – спросила Джиа, с интересом заглядывая в карие глаза мужчины.

– Что ж, имеются у меня некоторые мысли, – кивнул Алем Дешер, задумчиво касаясь пальцами чисто выбритого подбородка. – Судя по описаниям, чудище – самый примитивный из известных нам оборотней, так называемый жабалак. Если быть точным, это даже не оборотень по сути, а лжеоборотень – попросту огромная жаба, злою волею судьбы имеющая отдаленное анатомическое сходство со сложением человека. Тут нужно уточнить, что, как и некоторые другие крупные животные, в определенный период так называемого брачного сезона это существо действительно может попытаться вступить в союз с особями иных видов, то есть с девицами.