– Драконы, на наше с тобой счастье, давно вымерли…

– Но есть же другие миры, где они живы, – осторожно заметила девочка.

– Другие миры? – несколько презрительно прищурился мужчина. – Какие глупости…

Следующий город, в котором пришлось задержаться путникам, располагался на широкой реке, посреди лесистых холмов и золотых пашен. «Хе́мель» – гласила надпись на межевом столбе. Прошел дождь, и плодородная земля щедро источала ароматы трав и цветов.

Если судить по запаху и по открывавшемуся издали виду, то можно было понять, что Хемель процветает. Высокие крыши домов покрывала красная черепица. Медово-пряничные фасады радовали глаз узорчатыми наличниками.

Однако за крепостными стенами ароматы резко переменились. Мостовые устилал слой мусора, как будто кто-то вынес его из подвалов и ям да щедро рассыпал по улицам. После дождя вдоль дорог текли бурые ручьи грязи. Воздух пропитался запахом речной рыбы и отходов. А сами горожане встречали путников неприветливыми взглядами.

Эльф ехал медленно, вслушиваясь в разговоры. Леилэ держалась бок о бок с мужчиной, не поднимая глаз и пряча лицо за прядями волос. Оба явственно ощущали царившее в городе напряжение. Даже их лошадки то и дело беспокойно стригли ушами и недовольно фыркали.

– Так тихо, – прошептала девочка.

– Заметила? – одобрительно кивнул эльф.

– Да.

– Что еще?

– Очень грязно, – брезгливо поморщилась Леилэ.

Она задыхалась от вони, повисшей во влажном воздухе. Но было и еще нечто неуловимое, что заставляло ее нервничать. Они прошли сквозь десятки городов, и этот чем-то отличался от всех остальных… «Здесь живут одни люди, вот в чем дело», – решила про себя Леилэ.

Путники спешились у ряда невысоких домов, стоящих обособленно от прочих построек. Здесь останавливались на ночлег и хранили товар приезжие купцы. Это было единственное место, где с незнакомцами не побоялись заговорить. Их провели во внутренний двор и указали на конюшни.

– Леи, на этот раз ты останешься здесь до моего прихода, – сказал эльф, расседлывая свою гнедую. – Не отходи далеко от гостиного двора[3] и не заговаривай с людьми без надобности.

Девочка скривила рожицу и трагически вздохнула.

– Я не шучу, – предупредил Мат. – Дело на сей раз необычное и очень опасное.

– Опасное, – передразнила Леилэ. – Но ты мне все равно ничего не объяснишь. Как и всегда! Ты уходишь куда-то – и возвращаешься, словно навещал старых приятелей. Ты думаешь, я не чувствую, как меняется твой запах? Неприятно меняется! Ты пахнешь… – Она прикусила губу, заметив, как сверкнули зеленые глаза эльфа. – Ну ладно, а вдруг с тобой что-нибудь случится? Что мне тогда делать?

– Если со мной что-то случится, бери ноги в руки и уходи как можно дальше, – ответил мужчина. – А пока прекрати кривляться и спорить. Четко следуй моим указаниям. На этот раз мы имеем дело со скверным человеком…

– Кто это «мы»? – переспросила Леилэ.

– Я, ты и горожане, – пояснил Мат.

– Горожане, – повторила проницательная ученица. – Значит, на этот раз тебя наняли люди?

– Верно. Так что сделай милость, посиди в таверне. Твое задание на сегодня: слушать, о чем говорят и как молчат…

– Но для чего? – ехидно ухмыльнулась девочка, всем видом демонстрируя недовольство.

– Я буду тебе признателен, Леи, – проговорил эльф, одарив ее строгим взглядом, – если к концу дня ты сама ответишь на свой вопрос…

Хмурясь и вздыхая, Леилэ вышла из конюшни и послушно направилась к дверям таверны. Мысль о добром завтраке немного согрела душу девочки, а запахи жареного мяса и сосисок, доносившиеся из кухни, вовсе вернули ей хорошее настроение.

В общем зале было не то чтобы много посетителей. Девочка выбрала самый укромный уголок, подальше от окон и дымящих трубками купцов. Заказав себе колбаски, хлеб и кувшин молока, она принялась наблюдать.

Рыжеволосая женщина, что принесла ей завтрак, облокотившись о перила, тихо переговаривалась со своей подружкой. Изредка они посматривали на девочку. Поняв, что речь идет о ней, Леилэ навострила ушки.

– …Точно тебе говорю, – шептала рыжеволосая. – Лицо красивое такое, тонкое, словно бы девичье.

– Неужели эльфы и в наших краях? – охнула ее собеседница. – Мало нам, что ли, горя…

– Да подменыш она, – со знанием дела вымолвила рыжеволосая. – Эльф зачаровал и похитил бедного ребенка.

– И голодом морит, – поддакивала подружка, скосив глаза на Леилэ. – Вон, гляди, как она хлеб уплетает, бедняжечка…

Женщина оказалась права. Здешний хлеб был восхитительным: воздушный, мягкий и сладкий, – его просто невозможно было не «уплетать»! Девочка подавила смешок и откусила кусок побольше.

– Говорят, эльфы любят, когда у детей пшеничные волосы… – продолжила тем временем рыжая.

– Ох, самим невмочь, так они крадут наших… – вставила вторая.

Леилэ фыркнула и отвернулась от глупых болтушек, обратив свое внимание на молчаливых купцов. Мужчины уже закончили трапезу и теперь изучали свои бумаги, задумчиво посасывая трубки. На полу вокруг них валялись обглоданные кости. Обычно их бросают собакам, но тех в помещении видно не было.

От внезапного озарения девочка прекратила жевать и затаила дыхание. Она вспомнила полупустые улицы города. Животных не было и там. Ни одной самой крохотной кошечки, бродячей или сторожевой собаки. Так вот что увидел Мат! В городе нет животных: ни собак, ни кошек, ни даже… крыс!

Леилэ так и подпрыгнула на месте. Ей не терпелось проверить догадку! Медлить было опасно; ведь не ровен час добрые женщины еще догадаются украсть ее «обратно» – в люди. Быстренько прикончив последнюю сосиску, девочка бросила на стол плату и выбежала на улицу.

Она долго бродила по тесным переулкам, замедляя шаг у раскрытых ставен и заглядывая во дворики, рассматривая людей и слушая их разговоры. Эльф учил Леилэ понимать язык полей, лесов и городов. Но в этом городе царила особая тишина. Девочка слышала лишь человеческие голоса: ни писка, ни мяуканья, ни гавканья.

Люди разговаривали в основном о насущном. Женщины обсуждали друг друга и цены на рынке, жаловались на мужей. Мужья бранились на жен, на власть и на тяжелую мужскую долю.

Когда Леилэ проходила мимо одного из дворов, на нее вдруг набросилась женщина в пышной юбке и в белом чепце. Она схватила девочку под руку и, не дав той опомниться, по-хозяйски потащила прочь с улицы.

«Ну вот, началось: меня все-таки крадут», – подумалось Леилэ.

– Эй! – взвизгнула она. – Что это вы делаете?

– Спасаю! – заохала женщина. – Разве ты не знаешь? Детям нельзя появляться на улицах!

Наученная горьким опытом, девочка не стала противиться судьбе, решив поберечь силы. Женщина затолкала Леилэ в дом и, закрыв дверь на щеколду, с искренним облегчением вздохнула.

Девочка огляделась. В помещении было как-то особенно уютно. Здесь ощущались порядок и забота. Окна прикрывали тонкие ажурные занавески, на подоконниках красовались синие фиалки в горшочках. На столе лежала белоснежная скатерть, стулья украшали подушки с вышивкой. К своему удовольствию, вдоль стен девочка приметила полки, уставленные бесчисленными баночками с вареньем. Из соседней комнаты веяло теплом, топленым маслом и медом.

Если бы Леилэ умела чуять витали, она бы сказала, что ее «спасительница» – довольно приятная особа и не представляет опасности. Судя по всему, даже здешний домовой имел добрый нрав. Мат рассказывал, что городская нечисть любит живые цветы и порядок в доме. Но также она и умело прячется, прикидываясь домашней утварью: крынками, горшками, утюгами, полотенцами или домашними животными.

– Называй меня матушка Марта, – представилась женщина, отдышавшись.

– Лизи, – на ходу придумала Леилэ, украдкой озираясь в поисках домового. – Меня зовут Лизи.

– Давай-ка, Лизи, я налью нам компота, – захлопотала матушка Марта. – А ты объясни, почему ты, худышка, нарушаешь приказы градоправителя?