— Я был в бане, и у меня украли одежду. У вас никогда не воровали одежду в бане?

— Я вообще не хожу в баню. У меня дома душ. Вас в милиции били?

— Нет. Там со мной разбираться не стали. Прямехонько за решетку… Так сколько мне дадут?

— Я бы вам дала лет пять. Да-да. Но не за это.

Она ткнула пальцем на фотографию:

— Здесь вы… до античной статуи не дотягиваете. Но экспрессия, движение!

— Вот видите. Античная статуя. А вы: античную статую — на пять лет.

— Конечно, на пять лет. За глупость. Вы знаете, кто это?

Она показала пальцем на портрет неизвестного мне человека с большим лбом и в пенсне.

Я не знал, но решил смело предположить:

— Коперник.

Удивлению девицы не было предела:

— Кто?

— Коперник.

Я недавно играл роль Коперника и уже готовился начать монолог: «О я, несущий свет туда, где мрак невежества людей околдовал», но вовремя понял, что после такого монолога меня точно отправят в психушку, и спросил:

— И кто это?

— Луначарский.

Я искренне удивился:

— Зачем он тут?

— Потому что вы находитесь в приемной министра культуры. И вовсе не в застенке. И я вовсе не следователь.

Теперь настала моя очередь удивляться:

— Министра культуры?! Зачем я ему понадобился?

— Не ему, а ей. Министр — дама. И еще какая дама!

— И что она от меня хочет, эта дама — министр культуры?

— Кто вы по профессии? Начинающий нудист широкого диапазона?

— Вообще-то я актер, работал в театре. Но меня оттуда выгнали.

— За что?

— По собственному желанию. А вообще-то за злостное хулиганство.

— Опять хулиганство! С вами не соскучишься! И что вы натворили? Разделись на сцене? Судя по всему, побегать где-нибудь нагишом в людном месте для вас дело плевое. И вы…

Не закончив фразу, она вскочила и пулей вылетела на балкон. Большая дверь распахнулась, и на пороге появилась дама. Именно Дама. В строгом светло-сером костюме, в туфлях на высоких каблуках. Не иначе как министр.

Не замечая меня, дама прошла к столу, села и начала просматривать бумаги. Я стоял у двери, она разбирала бумаги. Потом подняла голову:

— Вы давно у нас в городе?

Я быстро ответил:

— Три дня. Боюсь, как бы не задержаться на пару недель.

— Лет, — поправила она. — На пару лет. Хотя, скорее всего, лет на пять.

— Но я только…

— Циничное хулиганство. Люди пишут письма. Требуют наказать. Примерно наказать… Пять лет.

— А то, что у меня украли одежду?…

— Милиция ищет. И если найдет, виновные будут наказаны. Одежду вам вернут… После отбытия срока.

— А то, что я сейчас нахожусь не у следователя, а в Министерстве культуры, не дает ли мне какой-нибудь шанс?

— Ваше последнее место работы?

— Театр.

— Почему ушли?

— Разногласия по поводу трактовки некоторых сцен из Шекспира.

— С кем у вас были разногласия?

— С Шекспиром.

Она подняла голову и пристально посмотрела на меня:

— Ну а если я попрошу вас помириться с Шекспиром?

— Считайте, что мы с ним уже друзья.

— Вы готовы дружить со всеми, с кем я вас попрошу?

— У меня нет выхода.

— У вас действительно нет выхода.

— И документов тоже.

— И документов тоже. Но я попытаюсь вам помочь. Сейчас мы с вами поедем в гости.

Такого оборота я не ожидал. Она внимательно осмотрела меня с головы до ног. Сначала сверху вниз, потом снизу вверх.

— В таком виде вас примут за попрошайку из пригородного поезда. Поэтому сначала я вас отвезу в магазин, там вас оденут. Но предварительно вам надо постричься, помыться. Начнем с бани.

Я испугался:

— О нет, куда угодно, только не в баню! Баня — место опасное.

Дама удивилась:

— Мне баня всегда представлялась местом мирным. По крайней мере, женское отделение. В других бывать не доводилось.

— А вот в Тамбове, где я некоторое время служил, баня оказалась местом далеко не мирным. Какой-то солдат взорвал дымовую шашку…

— В бане?

В первый раз в ее глазах появился интерес. Я решил развивать достигнутое:

— В мужском отделении. Можете себе представить? Дым, ничего не видно. Паника. Клиенты, естественно, кидаются искать выход. Туда, сюда… Бегут… И попадают прямехонько в женское отделение. Голые женщины при виде врывающихся к ним голых мужчин, естественно, поднимают жуткий крик и начинают защищаться, кто веником, кто шайкой. Такое началось! Но это не все. Дым проникает и в женское отделение, и теперь все вместе кидаются к выходу. И оказываются на улице. Средь бела дня. Десятка два голых мужиков и баб! Голые, мокрые и жуть какие агрессивные. Бабы лупят мужиков шайками и царапаются. Мужики все больше в захват. Трамваи останавливаются, звенят. Прохожие подбадривают. Представляете зрелище!

— Зрелище действительно захватывающее, — согласилась дама.

— Дантов ад.

— Хорошо, что вы решили не повторять подвиг этого мужественного воина в нашем городе. Иначе вам бы пришлось задержаться у нас очень надолго.

— Я человек мирный, бранной славы чураюсь.

— Вот и прекрасно. Эти ваши качества вам пригодятся. После бани мы поедем к Аде Варме. Имя Варме, Оскар Варме вам что-нибудь говорит?

— Нет.

— Это художник.

— И Ада Варме — его супруга?

— Вдова. Ваше будущее во многом зависит от впечатления, которое вы на нее произведете. Постарайтесь сделать так, чтобы она пригласила вас погостить у нее.

— Надолго? — вежливо поинтересовался я.

— У вас дома дела?

— Нет. Дел нет. Впрочем, и дома как такового тоже пока нет.

— Где вы предпочли бы отбывать наказание: в тюрьме или у нее на вилле?

Я не сомневался:

— На вилле. Я еще не знаю эту, по всей видимости, благородную даму, но уже чувствую, что у нее мне будет лучше. Я ее не стесню?

— Нет.

— Она очень стара?

— О нет! Она ваша ровесница, ей не больше тридцати. Красивая молодая женщина. И к тому же богатая вдова.

— И вы прикажете ее… как старуху-процентщицу?

— Да перестаньте!

— Вы — добрая самаритянка?

— Не совсем. Я хочу попросить вас о нескольких услугах.

— Что я должен делать?

— У меня будет к вам несколько просьб. Точнее, четыре. Четыре пустяшных просьбы.

Я приготовился слушать.

— Просьба первая. На вилле у Ады на втором этаже висит несколько картин.

— Эль Греко? Рембрандт?

— Пьер Витро. Французский художник конца девятнадцатого века. Когда вы останетесь у нее на ночь…

— Но…

— Вы останетесь у нее на ночь… Когда вы останетесь у нее на ночь, вы должны будете положить в сейф ее мужа записку, которую я вам потом дам. Речь идет об исправлении недоразумения. Ее супруг написал копии принадлежавших ему двух картин Витро: «Афина свирепая с мечом» и «Голая Афродита и нимфы». Незадолго до так огорчившей всех нас кончины он завещал передать музею обе картины Витро, но забыл про копии этих картин. К счастью, в министерстве остался второй экземпляр завещания, в котором написано, что он передает музею и копии тоже. Я хочу восстановить справедливость. Вы должны будете положить текст, которой я вам дам, в сейф.

— Я справлюсь. На сцене мне часто приходилось такое делать.

— Вот и прекрасно. Тогда следующая просьба. Она может показаться вам странной. Копия картины «Голая Афродита и нимфы» висит на вилле у Ады на втором этаже. Вы должны будете измерить расстояние между грудями Афродиты. Я надеюсь, вам доводилось видеть голых женщин. Если это так, то вы должны были заметить, что у них есть груди.

— Но мне никогда не приходила в голову мысль измерять между ними расстояние.

Я не обманывал.

— Придется попробовать. Учтите, это будет непросто. Картина висит на высоте двух метров. Вам надо будет заблаговременно найти стремянку. Сантиметр я вам дам.

— Задание странное, но выполнимое. Если я справлюсь, я с удовольствием измерю расстояние и у других…