– Привет. Бегать? – шепотом спросил Женя, забыв, что в квартире они одни и можно не бояться никого разбудить.

Юля молча кивнула. В тусклом свете пасмурного утра она казалась такой же вымотанной, как Женя.

– Слушай, дай Пете воды, я корм насыпала, а воду забыла.

– Ладно.

Юля застыла, но мотнула головой, словно отгоняя муху, и ушла.

В ее комнате как всегда царил творческий беспорядок, создаваемый в основном одеждой и веселенькими девчачьими финтифлюшками. В густом полумраке ничего толком было не разглядеть. Женя щелкнул выключателем, но свет не появился – то ли пробки выбило, то ли опять авария. Женя вздохнул и начал осторожно пробираться к клетке, что стояла в углу у батареи.

Женя сначала подумал, что Петя сбежал, но крыс просто забился в угол. Он трясся и тяжело дышал.

– Эй, чувак, что с тобой стряслось? – удивленно спросил Женя и постучал по прутьям, чувствуя, как волосы на спине становятся дыбом. Животное не просто испытывало страх, оно было в ужасе.

Вид перепуганной крысы, ее торчащая дыбом мокрая шерсть в один момент выдернули с самого дна психики все скопившиеся за двадцать лет страхи.

«Возьми себя в руки!» – скомандовал он себе, пытаясь проглотить обратно лезущий по пищеводу комок паники. Это почти получилось, но неугомонный внутренний голос резонно возразил: «Крыса же чего-то испугалась, если это какая-то серьезная херня? А если эта херня по-прежнему в комнате?» Женя медленно попятился к выходу, он хотел бы выбежать, но хватался за спасительную соломинку рациональности и врал сам себе, что ему совсем не страшно.

«Мало ли что ее напугало? Может, это Юлька животинку довела?»

Женя запнулся о провод плойки и с грохотом рухнул на спину, подняв неизвестно откуда взявшиеся в квартире клубы мелкодисперсной черной пыли. В ушах еле заметно загудело, и картинка перед глазами потускнела. Тени словно сгустились, обрели объем и поползли к нему. Один из самых глубоких провалов в углу был особенно хищным, он отбрасывал собственную тень, которая удлинялась и тянулась к ботинку. Женя начал отползать, как можно быстрее отталкиваясь пятками, локтями и лопатками от пола, он был готов уже закричать, но лампочки замигали и зажегся свет. Тени в одно мгновение расползлись по углам, черной пыли как не бывало, а пугающим нечто оказалась огромная куча Юлиной одежды – Женя почувствовал себя полным кретином.

Он хрипло усмехнулся: как бегать по огромному старому заводу ночью, так он храбрый и неудержимый, а в собственном доме шарахается от каждого темного угла.

Женя вернулся к клетке. Петя был по-прежнему непривычно взъерошенным, но чинно умывал мордочку как бы говоря: «Чо? Не так уж я и испугался, тебе показалось, бро». Женя налил зверьку воды и пошел в ванную, чтобы последовать благоразумному примеру Пети. Он низко наклонился к крану, чуть ли не засунув голову под струю прохладной воды, и зажмурился, пытаясь проигнорировать стоящие дыбом волосы на руках и зудящее ощущение чего-то нехорошего в непосредственной близости, которое никуда не делось.

Женя простоял так, пока шея не начала затекать. Наконец, в надежде убедиться в нелепости собственных страхов, он решительно разогнул спину и открыл глаза, взглянув прямо в зеркало. От ужаса он отскочил в сторону и в один миг оказался в ванне, запутавшимся в сорванной шторе. Но когда он осмотрелся, все было как обычно, в углу с полотенцами не нависала неестественно черная тень. Женя протер глаза и еще раз осмотрелся – никаких теней.

– Да что ж за напасть такая! – тихо всхлипнул Женя и стукнулся затылком о кафель, отчего с полки на голову посыпались полупустые флакончики шампуней и гелей.

Свет снова замигал. Женя не стал ждать очередного коллапса вспухшей фантазии и, неуклюже выпутавшись из шторы, поспешно покинул квартиру.

Он в момент проскочил лестничный пролет и забарабанил в дверь этажом ниже. Ди открыл не сразу. Судя по до предела мрачному виду, он наслаждался всеми прелестями отходняков, которые, в отличие от Жени, проявлялись у него во всей красе. Ди даже ничего не сказал, только вопросительно поднял бровь, видимо, так устал, что артикуляция была чем-то сродни поднятию штанги.

– Я… Э… – Женя неуверенно затоптался на пороге. – Можно я у тебя отосплюсь? Дома как-то…

Женя не успел договорить, как Ди пригласительно махнул рукой и исчез в комнате. Женя прошел за ним. Ди жил в трехкомнатной квартире своей бабушки, которая уже второй год отдыхала в Австрии. Раз в месяц она присылала внуку открытку, небольшую материальную помощь, указания по уходу за цветами и обещание скоро приехать. Цветы засохли в первые же недели, а в остальном квартира мало изменилась – много мебели, ковры, завешанные сувенирами стены. Такой знакомый всем постсоветский уют, который разбавляли островки наваленных в кучки вещей Ди.

– Диван твой, – Ди кинул в Женю пледом, когда тот, осторожно оглядываясь, робко прошмыгнул в гостиную.

– Супер! Ты же тоже отсыпаться будешь? – с надеждой спросил Женя, глядя, как Ди что-то ищет в серванте.

– Придется, если моя карма не решит ни с того ни с сего исправиться, – фыркнул Ди и потряс книгой, явно ожидая, что оттуда что-нибудь вывалится. Ничего не вывалилось, и Ди разочарованно скривился.

– А что с твоей кармой? – озадачился Женя.

– Да блин… Я же говорил… Нет? – Ди почесал плечо, которое и без того было уже пунцовым от следов ногтей. – В общем, я расплачиваюсь за шкуродерство.

– Э… – Женя даже не знал, хочет ли он слушать пояснения. Бесконечные истории про закладки были одной из главных причин, почему Женя почти перестал общаться со старым другом.

– Я неделю назад нашел чужую закладку, крупный пакет фиг проссышь чего, и забрал, а сегодня кто-то забрал мой. Я подосрал, мне подосрали… Карма!

– Может, ты просто не нашел? – Женя равнодушно пожал плечами.

– Я все облазил, без вариантов. И продавец отмораживается, говорит, твои проблемы, ищи лучше, а я там каждый сантиметр перерыл… и самое паршивое – нет ни заначки, ни денег… У тебя ничего не осталось?

Женя отрицательно помотал головой, про себя решив, что эта неприятность – лучшее, что случилось с Ди за неделю, ибо, судя по синякам под глазами и почти до крови расчесанному плечу, сон и перерыв в марафоне были ему жизненно необходимы.

– Ладно, вали спать, я разбужу, если буду уходить.

Женя ушел в соседнюю комнату, а Ди продолжил проверять заначки, он не спрашивал, почему вдруг Женя решил пойти спать к нему, хорошо помня, что тот с детства панически боится оставаться в квартире один.

***

Катя зашла в учительскую. Она старалась сохранить максимально непринужденный вид, но ничего не вышло, так знатно ее перекосило.

– Тяжелый день? – спросила Ольга. Она стояла, прислонившись затянутыми в синий твид бедрами к подоконнику, и с бессменным выражением профессионального педагогического цинизма пила кофе. Фигура Ольги напоминала грушу, массивный низ и миниатюрный, почти детский верх, а затянутые в тугую гульку длинные рыжие волосы и очки добавляли образу комичности. То есть добавили бы, если бы не Ольгин характер, которым Катя тайно восхищалась.

– Это так бросается в глаза? – вздохнула Катя и пошла ставить журнал десятого «А» в шкаф.

– Ну, ты крайне красноречиво жуешь губу, – пожала плечами Ольга.

Только после этого замечания Катя заметила, что действительно жует уже изрядно подопухшую губу.

– Меня твоя Ивановская довела! Ты ее классная, что, блин, с ней такое?!

– Да ничего особенного. Она как псина, почувствовавшая полную безнаказанность, пока по носу ссаной тряпкой не получит как следует, не успокоится.

Катя задумалась. У нее поведение Юли вызвало совершенно другие ассоциации, и если проводить подобные аналогии, то все Юлины выходки, участившиеся за последние пару дней, все ее ядовитые высказывания и агрессия походили на поведение не избалованной, а бешеной собаки, которая не может остановиться и вот-вот упадет в судорогах. Сегодня, когда Юля во время урока начала кричать на одноклассницу, Кате показалось, что девочка подавится собственным гневом и начнет пускать пену ртом.