У меня в горле ком, словно я снова пригубила ту отраву, из-за которой меня и вырубило тогда.

─ Всё нормально, Миш. Сделай это и станет легче, ─ обещает Ян, хотя его собственный голос похож на лёд – наверное, со стороны всё это и правда неприятно звучит.

─ Очнулась я в чужом доме, не понимая, что вообще происходит. А потом была сцена, как из жуткого фильма про маньяков – я увидела целую комнату со стенами, увешанными моими фото, которые делали едва ли не каждый день в течении всего года. Всё это время он следил за мной, а я даже не знала.

─ Что он сказал?

─ Что наконец-то можем быть вместе, как мы оба того и хотели. Оба, блин, ─ опять смеюсь, и кто-то вытирает мои слёзы. ─ Говорил, какая я особенная, и что он долго этого ждал…По идее, я понимала, что передо мной просто псих, и ему надо лечится, но соображалось трудно. Да я и никогда не была в такой ситуации, чтобы знать, как действовать, поэтому сразу послала его. Разозлила. Не буду вдаваться в подробности, но три дня я просто сидела в тёмном подвале и каждый день он приходил, чтобы узнать, поменяла ли я своё мнение на его счёт. Он был убеждён, что я его люблю и просто обижена. Ха…

Говорить дальше всё сложнее, но в то же время я чувствую, как тяжеленная плита исчезает с моей груди по мере того, как слова продолжают срываться. Мне не хочется заново это переживать, только и остановиться уже не получится.

─ Мне повезло с мамой. Когда я в первый раз сказала ей о своих подозрениях, она меня не высмеяла, не сказала, что мне могло просто показаться – приняла к сведению. Наверное, только это меня спасло. А ещё то, что мой крёстный был полицейским, ─ о нём говорить труднее всего, потому что я до сих пор чувствую себя виноватой. ─ Когда этот урод понял, что за ним уже выехали и узнали, где он меня держит, он занервничал, ещё и я масла в огонь подлила – сказала, что ему он всё равно от них не сбежит. Тогда он взбесился и потерял контроль.

В ноге отдаёт фантомной болью, стоит только прокрутить тот ужасный миг, когда я думала, что всё кончено.

─ Дальше, Мишань. Скажи это, ─ давит Ян, как будто точно зная, что именно творится у меня внутри.

─ После того, как он… искалечил мне ногу, он решил, что убил меня. Я и сама так думала, если честно. ─ Воздух с трудом возвращается обратно в лёгкие после очередного выдоха, но я почему-то всё равно дышу. ─ Очнулась уже под землёй в мешке – видимо, он так решил спрятать тело. Не знаю, сколько времени я там провела, пытаясь докричаться хоть до кого-нибудь, но меня нашли едва живую. Крёстный всё это время не терял надежды, и пока меня откапывали, отправился за ним следом… Они с напарником поймали урода, но у него был пистолет, и он выстрелил в последний момент… Мой близкий человек умер, а эта тварь где-то на свободе!

─ Что ты имеешь в виду, Миш? ─ волнуется Ника.

─ Я видела его сегодня здесь. Хотя, вы наверняка решите, что я просто свихнулась, ─ мотаю головой, будто это поможет выкинуть из неё всё лишнее. ─ Он и до этого делал мне сюрпризы, но я всё на отчима списывала – он в курсе всего этого кошмара, так что я решила, он это специально.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

Высвобождаю свои ледяные пальцы из рук Царёва и достаю телефон, чтобы найти фото. К счастью, снимок сообщения всё ещё там, и я рада, что хотя бы это могу показать.

─ Он всегда дарил мне эти вонючие орхидеи после выступлений. И с собой под землю мне их щедро высыпал.

Не знаю, что ребята думают обо мне после услышанного, но мне тревожно. А ещё страшно, правда, стоит Нике начать говорить, я перестаю об этом думать.

─ Миш, а что если твой отчим реально помог выпустить этого маньяка из тюрьмы? ─ предполагает она. ─ Мне, конечно, непонятно, зачем, но это явно какой-то план.

─ Да, ─ соглашается вдруг Макс, переглянувшись с парнями. ─ Хоть и звучит, как бред, но это может быть правдой. Пиздец, конечно, Миш… Извини, у меня других слов нет.

─ Это точно, ─ кивает Слава.

На Яна невозможно спокойно смотреть. Он молча сверлит пространство взглядом, будто убивает невидимку, притаившегося на полу, но это молчание долго не длится.

─ Та таблетка, которую ты мне дала – не снотворное. Это какой-то убойный антидепрессант, и у нас его запретили продавать, в отличие от Штатов. Зачем ему делать из твоей матери овощ? ─ наконец-то смотрит на меня.

Мама… Что вообще происходит, и как к этому пришло?

─ Я не знаю. Но мне очень страшно, что из-за меня кто-то снова пострадает, ─ делюсь своим самым жутким страхом и нахожу понимание в его глазах.

Тишина вновь обрушивается на плечи, но она не тяжёлая. И хоть меня никто ни в чём не обвиняет, я всё равно не могу перестать думать, что если бы не я, ничего этого бы не произошло. Отчим не смог бы воспользоваться этой грязной историей, если бы не я. Может, он бы вообще не связался с моей мамой…

─ До того, как переехать к отцу, мать продала меня за бутылку, ─ внезапно признаётся Тая, заставив отвлечься от самобичевания. ─ Когда я вернулась из школы, дома меня ждало несколько взрослых мужиков и запертая за спиной дверь. Я была готова либо их убить, либо себя. Это если ты считаешь, что каким-то образом можешь быть виновата, что привлекла внимание психа. Меня, как выяснилось, пасли всё это время и просто ждали удобного момента. ─ Хочется крепко её обнять, но она только отмахивается. ─ Говорю на случай, если эти стервы и такое раскопают. Не хочу сюрпризов.

Чёртовы сплетницы…

─ Это всё уже на их сайте, да? Выложили?

Слава как раз возится с ноутом.

─ Больше ничего не будет.

─ А толку, если все уже всё видели? ─ мне уже на самом деле безразлично. ─ Я знала, что такое не получится скрывать долго, просто надеялась, что мне хотя бы школу удастся закончить. Не судьба, значит.

─ На меня посмотри. ─ Моё лицо разворачивают к себе, сжимая пальцами. ─ Даже не думай, что у тебя этого не получится. Я прибью любого, кто рот откроет.

Спрашивать своё типичное «почему?» не хочется. Просто в груди становится тепло-тепло от его уверенности, и спорить тоже не хочу. Вымоталась.

─ Парни, пошли покурим, ─ предлагает Макс, решительно поднимаясь. ─ После такого у меня даже уснуть, наверное, не выйдет.

Он машет нам, и, подмигнув, уходит, утащив Славу за собой, а Ян ещё какое-то время задерживается.

─ Постарайтесь уснуть и заприте двери, поняли? ─ и тоже уходит, больше на меня не взглянув, и это ранит.

Мне кажется, они идут не просто портить лёгкие, а чтобы побить кого-то, но от того, чтобы окликнуть Царёва, меня останавливает Тая – она кладёт руку мне на плечо и предостерегающе смотрит.

─ Ему сейчас проще побыть вдали от тебя, Миш. Поверь, нет ничего хуже, чем знать, что ты не можешь помочь тому, кто тебе дорог.

─ Ерунда. Ему просто противно находится рядом после того, что я вывалила.

─ Я его знаю дольше, чем ты, ─ переубеждает Самойлова. ─ Когда он не в состоянии с чем-то справиться, никто не должен его таким видеть. А он не знает, как тебе помочь, вот и злится. Так что не дури, Миш.

Эти слова вселяют дурацкую надежду. Я не могу отрицать, что думаю о своём гоблине больше, чем о ком-то, кого не выношу. Он стал для меня очень важным. И то, что мы с ним периодически целуемся и не только, прячась по тёмным углам, вообще не облегчает мне жизнь.

Как мне теперь делать вид, что он мне безразличен, тем более, перед всеми?

А если я ему и правда отвратительна, и Ян больше никогда не посмотрит в мою сторону?

─ Я попала, ─ признаюсь больше для себя, но девчонки всё слышат.

─ Вы оба попали, дурында, ─ взлохмачивает мне волосы рыжая, история которой до сих пор не даёт покоя. ─ Но я сомневаюсь, что теперь ты так просто от него отделаешься.

─ Думаешь?

─ Знаю.

После мы ещё долго не можем уснуть.

Всё сказанное сегодня почему-то больше не висит таким тяжёлым грузом – возможно, причина в том, что правда была произнесена, а возможно, дело в людях, её услышавших. Не знаю.