Ещё этот проклятый браслет снова напоминает о себе, вернее, о дарителе, цепляясь за рукав, как репей. Я делаю несколько безуспешных попыток освободить ткань, и это замечает мой водитель, пыхтя от бешенства.

─ Блять, да сними ты эту дрянь уже, ─ не выдерживает.

─ Не могу. Не получается! ─ паникую, то и дело пытаясь отковырять застёжку, но та не поддаётся – я целый день себя этим нервировала.

─ Дай сюда, ─ хватает моё запястье горячими пальцами, пробуждая все нервные окончания, и в этот самый миг, когда я поднимаю на него глаза, боковым зрением вдруг замечаю застывшее прямо посреди дороги какое-то маленькое животное.

─ Ян, тормози!

Наверное, только мой крик и заставляет Царёва резко дать по тормозам вовремя, но у машины, к нашему облегчению, с ними всё в порядке.

─ Чёрт…

Ему удаётся примкнуть к обочине, никого не повредив, включая нас самих, и Ян выскакивает на улицу под начавшийся лёгкий дождь. Я ничего не вижу, как ни пытаюсь хоть что-то разглядеть, и жду, с тревогой начиная отковыривать кожу у ногтей, пока через пять долгих минут блондин не возвращается, пряча что-то под курткой.

Он впускает в салон холодный воздух, усаживаясь рядом, а следом раздаётся жалобное и очень звонкое «мяу».

─ Котёнок? ─ растерянно спрашиваю, замечая чёрную моську, а потом и сам малыш неловко выбирается наружу.

У него на груди белое пятно в виде идеального сердца, и пока он неловко пытается перелезть мне на колени, Царёв решает сообщить:

─ Кто-то его мать сбил.

─ Обязательно было об этом рассказывать? Я бы прекрасно жила без этой информации!

В носу подозрительно щиплет, и я готова убить этого гоблина за то, что снова испортил мне настроение, только Ян внезапно чему-то очень удивляется.

─ Охренеть…

─ Что ещё? ─ мне даже неловко от этого нового взгляда. ─ Чего пялишься? Не насмотрелся ещё?

─ Я впервые вижу тебя такой.

─ Какой?

─ Слабой, ─ тянется к моему лицу. ─ Это так мило, Мими.

─ Не трогай.

Но он не слушает. Стирает откуда-то взявшиеся мокрые дорожки, бегущие по щекам, и запах его кожи действует магнетически, опять начиная вращать планету в другую строну. Ну нет, я не могу снова дать этому случиться…

─ Можешь его снять? ─ дразню его браслетом, и Царёв, играя желваками, всё-таки возвращает своё внимание к украшению.

Если в первую секунду он взбешён, то уже вскоре его злость сменяется озадаченностью, и когда он наконец-то щёлкает застёжкой, матерясь, хуже, чем все сапожники на свете, обнаруживает маленькую пустую ячейку.

Мне уже самой очень любопытно, особенно стоит Яну открыть потайную «дверцу», откуда он выуживают очень маленькую микросхему, если я хоть что-то в них вообще понимаю.

─ Это ещё что?

─ Трэкер, чтобы следить за владельцем браслета, ─ пристально смотрит на меня. ─ Что происходит, Машань? Какого хрена за тобой так пристально наблюдают?

И как я должна на это ответить, если сама этого не знаю?

Глава 27

─ Куда ты меня привёз?

Всю дорогу Царёв напряжённо молчал, потому что я не отвечала. Я уже всё для себя решила, и втягивать его в свою драму не хотела, как и не хотела никуда ехать, но он явно не намерен был сдаваться. Наверное, поэтому ни слова не произнёс после моей просьбы просто забыть о том, что видел, хотя я чувствовала это повисшее в воздухе напряжение.

─ Куда надо, ─ наконец щёлкает замком на дверях.

Смотрю на обычную мгногоэтажку в незнакомом районе, и в голову закрадываются странные мысли. Вряд ли бы Ника специально спланировала всё так, чтобы мы остались с этим психом наедине, но всё же… Ладно. Не могу же я всех и каждого подозревать.

─ Подожди, ─ ловит за руку, когда я собираюсь выходить, придерживая пригревшегося на руках зверя. ─ Слушай, я знаю, что как мудак поступил там в кабинете. Короче… прости меня. Я не собирался так делать.

Это извинение для меня – настоящее откровение. Сомневаюсь, что Ян вообще перед кем-нибудь искренне извинялся, но вот что странно – я действительно не злилась. Пока мы ехали, я сотню раз успела прокрутить в голове то, что испытала, и если быть совсем честной, испытай я такое снова, вряд ли бы мы остановились.

─ Я была не готова.

─ К чему именно? ─ Царёв хмурится.

─ Сам реши.

Выхожу, давая ему всё обдумать, а потом он нагоняет меня у подъезда, где уже припаркован его байк – Макс опередил нас, явно стремясь к Самойловой на крыльях любви.

Ян набирает номер квартиры, и мы заходим. Дом хоть и старый, со своими специфическими подъездными ароматами, но так напоминает мне наше с мамой старое жилище, что на душе щемит. Как же я скучаю по этой понятной простоте…

─ Дай мне шанс, Миш, ─ звучит сквозь приятное гудение поднимающегося лифта.

Вот тут я реально удивляюсь, потому что извиняющийся Царёв – это одно, а вот Царёв, который практически вежлив, это уже другая песня. И меня она пугает.

─ Зачем?

─ Не заставляй меня тормозить этот лифт – он старый, и мы можем умереть. Романтично, конечно, но мне ещё хочется узнать тебя поближе.

«А ближе уже и некуда», ─ ехидничает вредная часть меня, и я чувствую, как щёки вспыхивают.

─ Какой же ты эгоист, ─ качаю головой. ─ Ты только о себе думаешь.

─ Это ещё почему?

─ Потому что ты не спрашиваешь, чего хочу я. Вместо этого устраиваешь какие-то подлянки, как ребёнок, не знаешь, как привлечь моё внимание, вместо того, чтобы подойти и спросить. А я уже сказала тебе – этого не повторится, ─ даже не смотрю на него, но знаю, что смотрит он.

─ Значит, хочешь быть врагами?

─ Ты услышал меня. И убери свои пальцы от кнопки! ─ вспыхиваю, разбудив котёнка, и Ян всё же даёт нормально доехать, злобно пыхтя весь путь наверх.

Он пропускает меня вперёд, выходя следом, а когда в кабину заходят две пожилые женщины, скрываясь от нас, резко оттесняет меня к стене и сообщает:

─ Спорим, что повторится?

─ Отойди от меня, ─ пытаюсь сопротивляться его близости, но это уже давно не работает, особенно после той вспышки в классе.

Теперь любое его прикосновение будет взрывать во мне гранаты.

─ Тебе ведь понравилось, так?

Я хорошо умею отрицать очевидные вещи, только в этот раз мне сложно. Ему не соврёшь, ведь Ян видел, как я отзывалась на его прикосновения, как плавилась в его руках, как…

─ Так, а ну-ка живо внутрь, ─ Ника спасает положение, вовремя высунувшись из квартиры. ─ Нечего кормить соседей сплетнями!

Первая сбегаю, ловя усмешку.

Когда блондин встаёт за спиной, вижу Славу вместе с Таей и Максом, а Самойлова уже тащит для меня торт с зажжёнными свечами и культовой фразой «и давно тебе семнадцать?».

─ С днём рождения, старушенция! ─ улыбается блондинка, а я растеряна так, как ещё никогда не была.

─ Ник, зачем?

─ За надом. Друзья мы твои или где?

─ У тебя же дедушка в больнице… ─ припоминаю.

─ Да он знаешь, как рад был, когда я сказала, что устраиваю подруге бёздник? Хватит думать, свечи задувай! А то твой котэ уже смотрит на огонь странно.

Для меня никто такого раньше не делал.

Никто никогда не организовывал не то, что праздник – просто не был рядом в важные дни, кроме мамы, которая теперь как будто ветер. Знаешь, что есть, но не видишь…

И мне кажется, я сейчас реально сырость разведу, так что приходится взять себя в руки и задуть почти догоревшие свечи.

─ Спасибо.

Я не загадываю ничего особенного. В мыслях есть только одно желание – чтобы меня всегда окружали такие люди, даже если нас будут разделять тысячи и тысячи километров и миллионы дорог. Больше и правда ничего не нужно.

─ Так, а теперь мыть руки и живо за стол, ─ командует Ника, забирая у меня котёнка и воркуя с ним.

─ Слушаемся и повинуемся, госпожа, ─ шутливо кланяется Макс, а через полчаса, распробовав всё, что она тут приготовила с помощью Таи, довольно жмурится, как, впрочем, и мы все.

─ Слушай, Самойлова, а я на тебе, пожалуй, женюсь, ─ заявляет он.