Парней она не выгоняет, разрешая остаться в зале, а те и рады. Устраиваются на диване и креслах, наверняка ещё полночи собираясь обсуждать свои мужские дела, и мне очень непривычно видеть Яна таким домашним – с котёнком, уже облюбовавшим его руки, собирающимся укладываться спать.

─ Так и быть, покараулим ваш сон, ─ Макс, кажется, готов на всё, чтобы подольше остаться с Никой, но она не видит в нём того, кого бы он хотел, чтобы видела, и это печально.

─ Учти, Мишань, за проход в туалет буду взимать плату, ─ предупреждает меня король гоблинов.

─ Даже не хочу знать, что ты там себе придумал, ─ отмахиваюсь от этого назойливого муха, пока девчонки меня дразнят.

─ Не волнуйся, Миш, ─ приходит на помощь Слава. ─ Он уже нарисовал себе, как вы будете сражаться подушками в своих милых пижамах – на большее его пьяный мозг уже не способен сегодня.

В ответ ему прилетает подушкой за предательство, и они ржут, ну а мы уходим.

После того, как готовимся ко сну, расположившись в Никиной уютной спальне, я ещё раз проверяю телефон. Мама даже не думает спрашивать о моём местонахождении, пусть я и несколько раз написала, что останусь сегодня у Самойловой. Наверняка утром меня ждёт выволочка за такое своеволие, но мне всё равно. Хочется, чтобы эта ночь не заканчивалась…

«Надеюсь, этот день всё-таки смог тебя хоть чем-нибудь порадовать», ─ читаю единственное послание от Джокера, который будто знает, что я с друзьями, и отправляю ему благодарность, хоть он давно не в сети.

─ И чего это мы улыбаемся? ─ ловит меня Тая, переглядываясь с блондинкой.

─ Вы мне всё равно не поверите.

─ А ты расскажи.

Меня разрывает странное желание поделиться с девчонками, но в то же время говорить о нём почему-то не хочется, будто наше общение – это только наш секрет. Правда, и молчать о нём я тоже уже не могу. Это как пытаться удержать себя от чихания.

─ Даже не знаю, с чего начать…

─ Тогда тайны на обмен, ─ предлагает Ника, укладываясь между нами после того, как включает красивый ночник со звёздным небом. ─ Колемся по очереди.

─ Ладно.

И я рассказываю первая. О том, как слушала самые задушевные беседы в моменты своих самых жёстких панических атак. О том, как находила ответы в его словах и музыке, когда это мне было необходимо. А потом мы просто стали общаться, во что я до сих пор не могу поверить

─ Иногда мне кажется, что он ненастоящий, ─ делюсь своим глупым страхом.

─ Откуда такое чувство? Из-за фокусов отчима?

─ Наверное. Просто вот вы настоящие, и я это знаю, но я никогда с ним не виделась. Вдруг это мой мозг придумал такой способ защиты?

Ника дёргает меня за прядь волос достаточно сильно, что даже больно, и я с удивлением смотрю на неё.

─ Не только мы настоящие. Я тоже иногда слушаю Джокера, так что если кажется двоим, это уже не галлюцинация.

─ Но я понимаю это чувство. Лекс поцеловал меня после той гонки, ─ признаётся Тая, глядя в потолок. ─ А на утро сделал вид, будто мы вообще незнакомцы. Вот теперь и думаю, то ли я дура, что так размечталась, то ли мне реально привиделось.

─ Ты не дура – это он козёл безрогий. А вот мне не привиделось, как кое-кто мило воркует с какой-то супер-красоткой. ─ Самойлова делится тем, что недавно видела Константина Евгеньевича с женщиной, и на родственников они похожи не были. ─ Боюсь спросить его.

─ А тайно встречаться не боишься? ─ тут же упрекает рыжая.

─ Боюсь. Но хуже, чем быть пойманной кем-то, это быть обманутой тем, кому своё сердце на блюдечке протянула, ─ вздыхает блондинка. ─ И вообще, давайте тему сменим.

Мы ещё болтаем на отвлечённые темы, больше не касаясь парней. Ника по просьбе Таи вспоминает, как начала петь, и как её старый пёс вместе с дедом были её первыми слушателями. Это так интересно слушать, что к своим проблемам возвращаться не хочется, но эти мысли слишком громкие в моей голове.

Из-за них уснуть не выходит, когда девчонки уже десятый сон видят, забавно посапывая. Я же ворочаюсь с боку на бок, а потом беру телефон, и сама не знаю, зачем, захожу к сплетницам. Как мазохистка рассматриваю фото девчонок, с которыми тусовался Царёв, и в груди тут же начинает неприятно колоть из-за этих дурацких картинок его прошлого. Или настоящего?

Почему я не могу просто выбросить его из головы?

Даже сейчас, когда нас разделяет всего лишь дверь и стена, я думаю только о том, что если выйду, я снова его увижу, а может, и не только…

И стоит только представить это, как Ян отправляет сообщение с фоткой спящего на его груди котёнка.

«Назвал его Амуром. Просто держу тебя в курсе».

«Ему подходит».

Спустя пару ударов сердца он снова набирает.

«Выйдешь ко мне? Все спят».

«Нет».

Потому что это слишком очевидная ловушка. И она захлопнется, как только я снова окажусь близко.

«Тогда я буду писать всё, что придёт мне в голову».

«Тогда я просто выключу телефон».

«Я приказываю тебе слушаться меня, смертная… Чувствуешь, как жаждешь мне подчиниться?»

Какой же придурок, а…

«А ты не чувствуешь, как мои пальцы сжимаются на твоей шее всё сильнее?»

«Я знал, что у тебя обо мне фантазии, но чтобы настолько…»

Замолкаем.

Мои фантазии никогда не станут реальностью, вот только он, похоже, не хочет этого понимать. Наверное, мы оба любим причинять себе ненужную боль, заранее зная, как всё будет. И, наверное, поэтому, я задаю этот вопрос.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

«Ты правда встречался со всеми этими девчонками?»

«Ревнуешь?»

До побелевших пальцев, сжимающих одеяло..

«Интересно».

«Я ничего им не обещал. Они знали, какое я дерьмо, и что со мной лучше не связываться, но всё равно связывались, и их сердечко оказывалось разбито. Ты же не считаешь их после этого жертвами?»

«Я уже говорила, что способна и сама всё увидеть».

«Тогда у тебя явно взгляд-рентген, раз хочешь держаться подальше, Мими. ─ Я почти вижу, как он усмехается, лёжа там, в темноте. ─ Проблема в том, что я не могу».

«Чего не можешь?»

Но он больше не отвечает. Наверное, всё же сон берёт своё, и Царёва выключает, а может, он специально оставляет меня без ответа, вот только я теперь не могу успокоиться из-за этих слов. Они звучат очень опасно, когда их смысл до меня доходит.

* * *

Утром просыпаюсь раньше парней и сбегаю, предупредив девчонок, что мне нужно домой, и Ника клянётся взять на себя весь удар. Я не хочу, чтобы Ян меня подвозил, чтобы снова касался, даже если на самом деле это полнейшее враньё.

Хочу.

Я думаю о нём всю дорогу в автобусе, и ничего вокруг не замечаю. Это новое для меня чувство. Раньше, с той глупой влюблённостью в Женьку, я думала, что мир такой светлый и радостный, но с Царёвым я будто вижу все его оттенки, и даже самые мрачные кажутся удивительными.

Это и есть настоящее сумасшествие?

Если я его достигла, то мне не нужны от этого лекарства. Буду мучить себя дальше, но это гораздо лучше, чем считать себя поехавшей из-за возможного маньяка, попытавшегося разрушить мою жизнь…

─ Где ты шлялась? ─ первое, что встречает меня на пороге, как только я захожу в дом, и бабочки в моём животе улетают прочь.

Отчим с мамой уже ждут, словно два палача, которые вот-вот приведут приговор в исполнение, и если от Аристарха я ждала любой мерзости, то видеть этот взгляд, полный разочарования, очень обидно.

─ Я же писала, что останусь у Ники.

─ Миш, зачем ты врёшь? ─ качает головой мама. ─ Ты же могла просто позвонить – я бы тебя отпустила.

─ Слишком много свободы ты ей дала.

У меня нет слов.

Мама часто говорила про таких, как мы, что мать с ребёнком это семья, и они просто берут в неё ещё кого-то. Не могу поверить, что этот человек, сейчас строящий из себя заботливого строгого отца, стал ей ближе нашей маленькой семьи!