Слишком рано. Она не готова иметь дело с этой только что пробудившейся частью себя. Кожа зудела. Тело жаждало двигаться. Танцевать. Прошло несколько недель с тех пор, как она отплясывала последний раз.

Вместо того Тесс перепеленала и накормила Рен.

— А теперь, пожалуйста, засыпай.

Малышка высунула маленький розовый язычок.

— Глазам не верю! — Тесс засунула ноги в кроссовки. — Ну, хорошо, юная леди. На улице тепло, и если вам хватает сил доводить меня, значит, хватит, чтобы привыкнуть к свежему воздуху.

Тесс упаковала малышку во флисовый комбинезончик и теплую шапочку, сунула в слинг и вышла.

Птицы праздновали еще один воздушный поцелуй тепла шумной кантатой. Вместо того чтобы отправиться в хижину, Тесс выбрала тропу, ведущую вверх на гору к заброшенной церкви пятидесятников. Парочка белок искала орехи, которые они и их приятели спрятали осенью. Вдали возвышалась старая пожарная каланча. Шапочка Рен сползла на бровь, но она бодрствовала и внимательно посматривала, ее взгляд приковался к движущимся узорам света и тени, когда они проходили под деревьями. Тесс услышала далекий лай собаки. Одна из собак Элдриджей?

Тропа выходила на изрезанную колеями дорогу, которая когда-то вела верующих на богослужение. Остатки церкви осели на фундаменте. На гниющей деревянной обшивке поселился бурьян, а через отверстие в дымоходе проросло дерево. На месте входных дверей зияла дыра. Через нее Тесс разглядела разбитое алтарное окно.

Несмотря на ветхий вид, церковь выглядела дружелюбной, ее оживляли птичье пение и яркий солнечный свет. На востоке последние завитки тумана разворачивались в ложбинках небольшой поляны. Среди этих завихрений в медленной, методичной хореографии двигалась фигура.

Невзирая на утренний холод, Норт был без рубашки, мускулы его груди идеально очертились, когда он вытянул руку, а затем другую со сжатыми кулаками в медленной пантомиме, одновременно размеренной и мощной. Зачарованная, Тесс смотрела, как он повернул руку. Изменил положение кисти. Каждое движение взвешенно.

Поднял колено. На весу отвел ногу в сторону, полностью контролируя тело. Оттянул колено назад и снова выставил его наружу. Дважды, трижды, четырежды… Его торс оставался совершенно вертикальным, а неподвижная ступня такой устойчивой, как если бы корнями уходила глубоко в землю. Норт поднял другое колено. И снова идеальное равновесие.

Движения ускорились в красивом балете боевых искусств, состоящем из медленных приседаний и точных выпадов ногами. Тесс задавалась вопросом, как ему удается остаться таким мускулистым. Теперь она знала.

Норт ее не видел, и она не хотела, чтобы он видел. Это был личный ритуал. Пискнула Рен, но Норт находился слишком далеко, чтобы услышать. Наблюдение этой личной стороны его жизни смущало Тесс. Она с самого начала знала о его физическом состоянии, но увидеть это воочию — совсем другое дело.

Чем больше Тесс узнавала об Иене Норте, тем более сложной виделась его натура.

После того, что произошло в студии прошлой ночью, и того, чему она только что стала свидетельницей, Тесс не предвкушала прямо сейчас испытать неловкость от встречи с ним, но, как оказалось, они не пересеклись друг с другом до полудня. Закутывая Рен в теплое полотенце после купания в кухонной раковине, она услышала голоса из другой комнаты. Голоса взрослых, а не девочек-подростков.

В кухню вошел Норт.

— К вам компания.

Тесс с недоумением на него посмотрела. К ее удивлению, он потянулся за Рен. Она отдала ему завернутую в кокон мокрую малышку и пошла следом.

В гостиной ждали два человека, ни одного из которых она не жаждала видеть. Келли Винчестер, мать Авы, стояла рядом с высоким, плотным мужчиной, одетым в костюм с галстуком. Мужчина мог быть только ее мужем, о котором Тесс так много слышала.

Угловатые брови почти сходились у переносицы на широком лице сенатора штата Брэда Винчестера. У него были красивые правильные черты лица и густая шевелюра, определенно преждевременно поседевшая, так как Тесс знала, что ему только за тридцать. И он, и Иен обладали внушительными фигурами, но Винчестер казался более массивным. Рядом с ним его худая светловолосая жена, которая так наводила страх в «Разбитом дымоходе», казалась как-то приниженной.

— Мисс Хартсонг, — заговорил он звучным голосом диктора радио или профессионального политика. — Я уверен, что вы прекрасно осведомлены о том, почему мы здесь.

Грянул миг расплаты. Тесс неохотно указала на диван:

— Присаживайтесь.

Келли села, но когда муж не последовал ее примеру, снова встала. Она не обладала энергией своей дочери Авы. Взамен этого в матери преобладала хрупкость, от острых черт до выступающих ключиц.

— Вы встречались с некоторыми из наших местных детей, — уточнил Винчестер.

— И без согласия их родителей. — Келли сложила на груди руки, бриллианты на ее левой руке отражали осколки полуденного света. — Ава нам все рассказала.

Тесс очень в этом сомневалась.

— Что конкретно она вам рассказала?

— Что вы обучаете их сексу и методам контроля рождаемости. — Учитывая враждебность в его голосе, Винчестер мог с таким же успехом заявить, что Тесс учила девочек изготавливать самодельные бомбы. — Вы собираетесь это отрицать?

Тесс напомнила себе, что у нее есть моральное превосходство, или, по крайней мере, она так считала.

— Девочки пришли ко мне с конкретными вопросами. Я на них ответила.

— Вы не имели права, — воскликнула Келли. — Это родительская обязанность.

— Да, так и есть.

Брэд Винчестер заметно ощетинился.

— Вы намекаете, что мы не знаем, как растить собственного ребенка?

Тесс боролась с чувством праведности, которым женщина, потерявшая своего последнего пациента, не имела права обладать.

— Ава милая девочка. Вы должны очень ею гордиться.

Если она надеялась, что ее слова успокоят Винчестера, то мрачное выражение его лица говорило обратное.

— Мы дружная семья. И у нас здесь дружное сообщество с высокими моральными стандартами. Мы не считаем, что надо поощрять наших пятнадцатилетних детей к сексу.

— Конечно вы не считаете.

Он сдвинул сильнее угловатые брови.

— Тем не менее, вы снабдили их всей информацией, с которой они скрытничают за спинами родителей.

— В наших школах действует сильная программа по охране здоровья, — сказала Келли. — Учебная программа, которая соответствует ценностям нашего сообщества.

Тесс попыталась было прикусить язык, но не смогла.

— Тогда как вы объясните высокий уровень подростковой беременности в Темпесте?

Блеф чистой воды. Она понятия не имела, каков уровень беременностей в городе, но, основываясь на всех доступных статистических данных, отслеживающих эффективность таких вот образовательных программ, могла его предположить.

Келли вздрогнула, но быстро оправилась.

— Статистика показывает, что обучение воздержанию в средних классах значительно снижает сексуальную активность.

— Ваша дочь уже не в средних классах.

— Воздержанные девушки защищены от венерических заболеваний. — Келли скрестила руки на груди, что казалось скорее жестом самозащиты, чем враждебности. — Если бы вы видели исследования, мисс Хартсонг, вы бы знали, что этим девушкам меньше угрожает опасность оказаться вовлеченными в неправильные отношения или заразиться. И вы бы поняли, что эти же девушки имеют более высокую самооценку, чем девушки, ведущие половую жизнь в слишком молодом возрасте. Когда моя дочь практикует воздержание, она знает, что мальчик любит ее саму по себе, а не из-за секса.

Тесс вышла из себя.

— Я хорошо осведомлена об этих исследованиях, миссис Винчестер, но эти исследования также указывают на слабые стороны программ. Подростки, участвующие в программах только воздержания, по-прежнему занимаются сексом так же, как и другие подростки, но подростки, участвующие в программах, подобных вашей, беременеют чаще, потому что реже используют противозачаточные средства. — Она попыталась смягчить тон. — Я знаю, родители хотят верить, что стоит поговорить со своими детьми о воздержании, как те послушаются, но подросткам не составляет большого труда скидывать штаны, и все разговоры в мире, похоже, этого факта не изменят.